Жили-были

Жили-были
Анна Серафимова 03 августа 2011 года Номер 31 (924)
За соседним столиком кафе при московском кинотеатре группа людей среднего возраста громкими голосами, сопровождаемыми интонациями сановной важности, что-то обсуждает. Разговор увлекает всех сидящих за столом, они подают реплики, порой перебивая друг друга. Их шумное обсуждение становится достоянием гласности, как они того и хотели: все присутствующие в кафе должны быть в курсе, что здесь сидят творцы, творящие на наших глазах очередной сюжет. И должны чувствовать, что соприкоснулись с прекрасным!
Судя по репликам, в творческую группу из четырёх человек входили киносценарист и продюсер, двое других, возможно, их помощники.
— Так, значит, решили: сюжет закручивается на главную героиню. Именно она, баба с неустроенной судьбой, — ось. Мужики — второй план. Телесериалы смотрят в основном бабы, значительная часть из них — с неустроенной судьбой. Дадим им глянуть на себя на экране, — категоричен парень «унисекс» вида, видимо, продюсер.
— Она сама была нелюбимым ребёнком в семье. Уехала в Москву из Кондопоги…
— Да, да, Кондопога сейчас — хорошо ввернуть, — перебил унисекс вступившую в разговор женщину, видимо, сценариста.
— Она приехала 10 лет назад из Кондопоги, — продолжает та. — Думала, что, поскольку сама была нелюбимой, то своих детей будет обожать. На Черкизовском рынке работала продавцом, потом сама стала хозяйкой трёх точек, разбогатела, но личная жизнь не складывалась. Она решила родить, забеременела от охранника рынка, а тут встретила менеджера крупной нефтяной компании, который подвёз её, пожалев, что она стоит под дождем на обочине. А она ждала охранника, который поехал на её машине заправляться…
— А сам в это время, пока она стояла под дождем, девок катал, — вносит свой вклад в развитие сюжета мужик постарше.
— Да, девок катал, и она села в машину, потому что была очарована его элегантностью. И у них закрутился роман, он на ней женился. И не знал, что ребёнок — не его.
— Да, а когда узнал… — пытается добавить страстей мужчина в летах, но ему не дают развернуть сентиментальную фантазию,
— Нет. Ещё рано ему знать, — вступает в свои права сценарист. — А героиня боится, что он, менеджер, которого она полюбила, узнает, что ребёнок — не его. И её шантажирует охранник, что он расскажет, что ребёнок — его. Требует оформить на него часть её бизнеса — два места на рынке. Она оформляет. Но ребёнка не любит, потому что он — улика. Рожает второго, уже от менеджера. Но ребёнок больной. А первый — здоровый. Охранник, понимая, что героиня в его власти, требует переписать на него квартиру, но она соглашается написать на него дарственную только на дачу. Охранник вывозит всю бытовую технику из квартиры, пока героиня с мужем и детьми на Мальдивах.
— Нужна кровь! Когда будет кровь? — нетерпелив унисекс (даже не подозревала, что такие нежные на вид мужчины могут быть столь кровожадны).
— Может, без крови? — вступает в обсуждение ещё одна девушка. — Всего уже хватает, и дальше ещё будет изнасилование…
— Несколько, — требует пожилой мужик.
— Да, я бы хотела без крови, — соглашается сценарист.
Продюсер всплёскивает руками:
— Девчонки, да вы с ума сошли! Как без крови? Кровь позарез нужна. Это несерьёзно даже и обсуждать. Кто вам денег даст, если у вас крови не будет? Несколько серий, и ни капли крови? Так дела не делают, тем более, начинающие. У вас даже имени нет, а вы хотите без крови, — к концу своей речи он уже даже и снисходителен к наивности девчонок. — Вы прямо бабочки какие-то: один нектар вам да благоухание. Кто такой фильм смотреть будет? Нам нужен современный подход.
— Да у нас ведь и грабёж, и шантаж, и изнасилование, и предательство, — пытаются снять с себя ярлык «бабочек» женщины.
— Да всё это — тьфу! Без крови всё это — детские слюнки.
В итоге алчущий крови получил всё сполна — пару трупов и несколько серьёзных увечий. Посетители кафе соприкоснулись с творческим процессом, стали свидетелями того, как рождается «прекрасное».
…Одни телепродюсеры требуют крови. Другие телепродюсеры, с этих же самых каналов, плодят ток-шоу, на которых озабоченные тётки-ведущие с видом вековой печали и следами мучительный раздумий, как же нам всё-таки обустроить Россию, пытают гостей своих передач на предмет: почему в обществе так распространена жестокость, как бы людей сделать нежными и ласковыми, а не зверями, каковыми они стали в демократические времена?
Так что, правая рука не знает, что делает левая? Хотя деньги на все эти телеигрища и пляски на костях добывают из одного кармана. Или наоборот, голова хорошо знает, что делает и правая, и левая. Все телесериалы, если судить по неказистым титрам «фильм создан при участии комитета по телекоммуникациям», снимают на наши деньги. Как и эти ток-шоу. Нас заливают кровью за наш счёт.
Если раньше толпа требовала хлеба и зрелищ, то теперь — хлеба и крови? Но если развивают телевампиризм, значит, это кому-нибудь нужно?
Сначала расплодят преступников. Потом с ними начинают бороться. Сначала пестуют коррупцию. Потом объявляют борьбу с ней. При том, как с телекровавством: всё из нашего кармана. И коррупционеры промышляют в карманах налогоплательщиков, и борцы с коррупцией средства для своих благородных потуг черпают там же. Воплощают лозунг рынка «Всё за ваши деньги»? А просили ли мы?