Исповедь Лукашенко III
Президент Республики Беларусь отвечает на вопросы главного редактора газеты «Завтра» 06 апреля 2011 года Номер 14 (907)Окончание. Начало — в №№ 12–13
Александр Проханов. Александр Григорьевич, у каждого политика, радеющего о своей земле, есть образ будущего. Каков у вас образ будущего вашей страны?
Александр Лукашенко. Образ будущего вытекает из образа настоящего. Нынешняя Беларусь — это страна с хорошо развитой экономикой. У нас развито не только сельское хозяйство, как некоторые полагают, поскольку белорусские сельхозпродукты широко представлены на российском рынке. Треть нашего ВВП — это продукты обработки нефти, химия. А что касается сельского хозяйства и нашего повышенного внимания к этому вопросу, это элементарно: если людей не накормишь, то о каком государстве и стабильности можно говорить? Мы начали кормить людей нормально, чтобы на прилавках была своя продукция, импортных продуктов питания завозим 1, 5–2%: бананы, киви, какие-то деликатесы.
Но структура нашей экономики — прежде всего нефть и химия, затем промышленность. А сельское хозяйство в ВВП, в доходах нашего государства, в экспорте занимает малую долю. Нас называли «сборочным цехом Советского Союза». В советские времена всё было выстроено разумно: ресурсы, сырье перерабатывалось или же добывалось в Российской Федерации, комплектующие, узлы создавались там. Это надо было продать на технологичном Западе, ведь в те времена мы продавали не только нефть и газ, но много машиностроительной продукции. Всё это двигалось в западном направлении, а финишное производство было в Беларуси, отчасти на Украине, что-то было в Прибалтике. Мы уцепились за это.
Я помню середину 90-х, когда предлагали за бесценок всё распродать. Общая политика была — что у вас Чубайс, что у нас: «Давайте всё за доллар продадим, всё сделаем частным. Государство не должно вмешиваться». Я по-крестьянски, наверное, говорю: «Как не вмешиваться?! Россия может себе это позволить — у неё нефть, газ. Дыра образуется — заткнут нефтедолларами. Ну а мы, если развалим страну и реальный сектор, перестанем его поддерживать? » Я категорически перевернул эту политику и сказал: «Государство должно идти впереди. Если не будет частных инвесторов, сами будем поднимать и модернизировать промышленность, сельское хозяйство, нефтехимию, химию».
Мы развиваем и атомную сферу, серьёзно занимаемся космическими программами, создали свой Центр управления полетов. Уже вторую пятилетку идем по пути глубокой модернизации экономики, по которому и вы пошли. У нас есть неплохие специалисты в области атомных технологий, но атомной станции не было, данное направление не развивалось. У нас перекос в источниках получения электроэнергии — на 80 с лишним процентов природный газ используем для этих целей. Встал вопрос диверсификации данного сектора. Попросили россиян, чтобы они построили нам атомную электростанцию. Возимся уже, наверное, года три. Сегодня есть и другие компании, в частности и японские, которые готовы прийти сюда. Но мы остановились на российском варианте. В прошлый визит Владимира Владимировича Путина предварительное Соглашение по этому вопросу подписано. Около 6 миллиардов долларов будет стоить сама станция, плюс инфраструктура (город надо построить) — 3, в итоге примерно в 9 миллиардов долларов обойдётся.
Второе направление — космос. Был неудачный запуск белорусского спутника с Байконура, я там присутствовал. Ракета упала, и все спутники — более полутора десятков — были уничтожены. Но сделали новый, более совершенный. Основные детали, элементы, оптика, электроника — белорусские. Мы создали свой ЦУП, адаптировав к российским элементам. Это как единое целое будет работать. И буквально через несколько месяцев, сейчас идут последние подготовки, будет запущен белорусский спутник. Строим спутники и их основные элементы для других государств, в том числе и для Китайской Народной Республики.
Атомная станция, космос, суперсовременные технологии — вот что мы развиваем.
За белорусский спутник знаете, как меня критиковали? Мол, диктатор сидит в центре Европы и ему, видите ли, спутник захотелось запустить. Да вопрос не в этом. И так ли уж надо дистанционно зондировать нашу землю? Мы, белорусы, можем на вертолете подняться, облететь ее за день, и что нам надо, всё увидеть. Но спутник — это коммерческий проект. Многие государства готовы платить, потому что цена нашего этого спутника — мизер, окупится быстро. Но и не это главное. А главное в том, что с советских времен у нас осталась очень хорошая школа, которая работала на советский космос. И мне не хотелось утерять этих людей и это направление. А как только мы этим занялись, воспрянуло данное направление в нашей науке, в экономике. Мы спасли школу, которая у нас когда-то была. И в этом вопросе мы тоже будем взаимодействовать с россиянами.
Наше единство и наша дружба — святое, никому не позволено это разрушить. И если кто-то попробует, будет плохо. У нас попробовали некоторые, но народ их смeл, избрав пацана первым президентом. Я что, заслуживал это? Нет. Были опытные, толковые люди, но народ махнул рукой и пошел за Лукашенко. За что? Потому что те начали проводить политику, чуждую славянскому народу.
Хотя строительство Союзного государства тормозится, мы всё равно к нему придём. Я часто говорю: «Жаль, что, наверное, не мы, а кто-то другой. А могли бы и мы. И неплохо бы было». Есть разные мнения, кто что от этого получит. Но что, вы верите, что белорус — это нахлебник, не умеет работать?! Если бы наши (меньше десяти миллионов у нас население) даже нахлебниками были у вас, при таких гигантских богатствах, которыми обладает Россия, вы бы и не заметили.
Александр Андреевич, зачем Беларуси армия, объясни мне? Вот я, Главнокомандующий, задаю тебе вопрос: зачем она нам? Мы что, защититься в одиночку сможем, если против нас начнут войну? Если вдруг агрессорами станем, вот диктатор сидит здесь, завтра воевать начнет, мы что, какую-то страну сможем захватить, даже Эстонию, Литву, Латвию? Нет. Я это знаю лучше всех. Тогда зачем нам армия?! А мы сегодня 75 тысяч человек одеваем, кормим, обуваем. И российские военные, и натовцы, отмечают: «Самая боеспособная и подготовленная армия на постсоветском пространстве Восточной Европы — это белорусская». У нас самые современные ПВО. Мы их создавали, сберегли и приумножили. Скажите, пожалуйста, я риторические вопросы задам: а если не было бы белорусской армии, не было этого щита, как бы чувствовала себя Россия, и во что бы это обошлось? Мы посчитали, когда нас начали упрекать, что мы — гиря на ногах, что проедаем Россию. Ведь у Москвы здесь, на западе, ничего же, кроме нас, нет. Совместно с вами по моему настоянию создали региональную группировку сил, Ельцин никак не шел, мы с Путиным договорились и создали эту группировку. И с Медведевым даже учения совместные провели, когда армии белорусская и российская участвовали как единое целое, и натовцы возбудились, когда мы учения проводили на Балтике, в Беларуси, в Ашулуке (Астраханская область). Это были супермассовые учения, отработка единых действий. Так кому эта армия нужна? И я сегодня сподвигаю власти России: «У нас есть небольшие проблемы здесь и здесь, давайте их закроем современным российским оружием». — «Да, это правильно, это надо сделать». Три года сделать не можем!
Помогите нам. Нам надо модернизировать ПВО. Дело даже не в деньгах. Многие комплектующие для систем ПВО, эти же машины, в основном, производятся в России. Нам говорят: «У нас рыночная экономика, покупайте ». Я говорю: «Ребята, у вас автоматы купить, чтобы вас защищать?! » Но мы это делаем.
За базы российские мы ничего не получаем. Мы их и закрыть не можем, и взорвать не можем, как некоторые сделали. Потому что это — безопасность наших братьев. Как бы русский человек отреагировал, если я сказал: не платите? закроем завтра! Когда у вас при Чубайсе было веерное отключение электроэнергии, нам было нелегко, но мы ни одну базу не отключили. А вы отключали в России. И мы это делали за свой счет. То есть мы ведем себя партнерски. Плохое слово… Мы ведем себя, как в едином государстве, болея за вас и за себя. Я западникам — тем, кто меня критикует и внутри Беларуси, говорю: «Ну не могут танки через Беларусь пройти спокойно на Москву».
Я думаю, что это немало стоит. И это надо ценить. Сегодня американцы давят Лукашенко не потому, что он — диктатор, они говорят, демократии нет. Почему в Саудовской Аравии никого не давят?! Почему не давят, там же ой какая диктатура, да и в других государствах, а здесь давят?! Политика!
Когда у вас разразилась эта беда летом с засухой, пожарами, у нас Беларусь была наполовину разрезана — на восточную и западную: восток душила жара, точно такая, как в Подмосковье, как в центре России, как в Ростове, а вторую половину заливало, как Европу. Нам удалось проскочить: не то, что ни деревни не сгорело или дома, у нас не было ни одного пожара в лесу. Почему? Мы модернизировали лесное хозяйство, усилив функции наблюдения, сбережения, возобновления, восстановления лесов. Вся страна покрыта вышками, лесные массивы наблюдаются — мы мобилизовали беспилотники из армии, МЧС и вертолеты. Видим задымление — сразу десант туда на вертолете. Мы почти месяц летали над страной, чтобы не дать возможностей возгоранию. Деревень много в лесу. И не дай Бог, вспыхнуло бы. Мы этот опыт предложили России. А тогда стычка, если помните, была между руководством двух стран. Но я своему премьеру говорю: «Позвони Владимиру Владимировичу и скажи: мы можем с западных регионов части перебросить в Россию, но с одним условием — вы даете нам регионы и не вмешиваетесь, мы сами обеспечим вам безопасность и тушение пожаров». Один отряд в Рязанскую область вы забросили. Я своих ребят, посылая туда, это 150 человек, попросил: «Ребята, не подведите, чтобы россияне на нас не обижались».
Александр Проханов. Александр Григорьевич, задумывались ли вы о создании партии? Ведь партия является носителем общенациональной идеологии. Она формулирует образ будущего, она обеспечивает преемственность власти.
Александр Лукашенко. Недавно в очередной раз, при разговорах о создании в Беларуси партии, которая разделила участь президента и как-то поддерживала его, я думал о том, что это будет за партия: «Единая Беларусь», единое еще что-то? Это на душу не ложится. Потому что мы понимаем — «Социал-демократическая партия». Понимаем — «Социалистическая партия». Коммунистическая партия… Само слово говорит об идеологической основе партии. Если социалистическая — понятно. Если это правая, еще какая-то партия — тоже понятно. Считаю, что партия должна снизу образоваться, а не сверху. Да, можно и сверху образовать. Она будет популярна, потому что популярность руководителя может перейти на партию.
Но вспомним «Наш дом — Россия». Потом «Единую Россию» создали. На высоте были. Но благодаря чему? В том числе административному ресурсу. Ну и где «Наш дом — Россия»? Нигде. А я хочу, чтобы партия возникла снизу, и не развалилась бы после того, как сменилась власть. У нас накануне выборов в прошлом предвыборном периоде была публичная дискуссия, я сказал, что не буду мешать созданию партий, в том числе оппозиционных, но и создавать их не буду.
Я — член компартии. Свой партийный билет не сжег, как это модно было. Шушкевич сжег билет после того, как в России многие сожгли. Я его уговаривал, когда мы были депутатами в Верховном Совете: «Не делай этого…» Это некрасиво, во-первых. А во-вторых, не так просто было вступить в партию тогда, а сегодня ты сжигаешь билет. «А ты как? » Я говорю: «Нет. Мне в партию было непросто вступить, и не очень-то хотели тогда интеллигенцию принимать. Тем более, я сознательно вступал, я не буду». И до сих пор партийный билет у меня. Нет партии, но партийный билет у меня есть. Став президентом, сразу пообещал, что ни в какую другую партию вступать не буду. Я был членом коммунистической партии, она развалилась — я не буду вступать ни в какую другую.
Когда есть партия, как-то легче. Это структура, которая проконтролирует государственную власть, тем более у нас. Мы это и сейчас делаем, но то была бы общественная организация, общественный контроль. Не надо райкомы большие создавать, но они будут аккумулировать всe то, что, может быть, мы наверху не видим. Это большое дело. Но у меня тормоз другой — я не должен ее создавать искусственно.
«Белая Русь» мне давно говорит: давайте создадим партию. Она живет на членские взносы, профицит бюджета. Но даже если «Белая Русь», что это за партия? Я склонен к тому, чтобы это была социалистическая партия. Когда я стал президентом, выступая где-то, сказал, что мы в стране должны построить общество по принципу социализма. Почему я это больше не говорю публично? Потому, что, не дай Бог, скажи «социализм», завтра российские каналы так измочалят, так перевернут и исказят, что трудно будет оправдаться. В душе я — социалист. И понимаю социализм как то общество, которое мы пытаемся в Беларуси построить, общество социальной справедливости, чтобы не было большой разбежки между бедными и богатыми. Социализм не отрицает частной собственности. Я её тоже не отрицаю, но ту частную собственность, которая выстрадана тобой, твоими руками создана.
В рыночной экономике для меня абсолютный приоритет — конкуренция. Не та «свобода ценообразования», «свобода…» Это блеф всe! У вас рыночная экономика? А когда «жареный петух клюнул», даже Путин говорит, что «стоп цены на нефтепродукты». И начинает оправдываться: рыночная же экономика, нельзя. Государство должно выполнять свои функции. И, если где-то проблема, надо вмешиваться, решать ее. Но абсолютный приоритет — конкуренция. Первое.
И второе — инициативу человека душить нельзя. Хочет человек — дай ему возможность сделать. Но честно. Мы сейчас Директиву № 4 (за всю свою жизнь я подписал 4 Директивы по основным вопросам: по безопасности, дисциплине, энергетическая, и вот 4-я — по предпринимательству) подписали. Главный лейтмотив этой Директивы — раскрепостить человека. Но некоторые наши предприниматели это поняли так: налогов нет, свобода полная, что хочу, то ворочу. Ребята, душить свободу предпринимательства не будем, но коль мы вас поддерживаем, работайте честно. Не дай Бог, налоги не уплатишь — будет почти, как в Америке, там самое страшное преступление — это налоговое. Если мы вас поддерживаем, то государство что-то от этого должно иметь. Что? Налоги. Поэтому, если вы в этой Директиве видите то, что вы налоги платить не будете, нам не по пути.
Социализм и частному предпринимательству не противоречит, поэтому я склонен больше к нему.
Если говорить о коммунизме… Мы испохабили это понятие. Это слишком далеко для нас. А социализм — это реальнее. Кое-что мы уже в нем попробовали. Но не тот социализм, который, критикуя нас, нам навязали наши оппоненты. Они тоже пытаются это испохабить. Но почему в Испании социалистическая партия у власти сейчас, и никто не говорит, что «социалисты пришли к власти, они такие-сякие». Не боятся этого. Почему мы должны бояться?
Это мои внутренние рассуждения, я публично об этом нигде не говорил. Я, как президент, не хочу говорить, потому что всё будет перевернуто, а еще и скажут: «Еще один коммунист…» Во времена Бориса Николаевича мы собрались в Грановитой палате. Каримов с Назарбаевым всё шутили, говорят: «Как сказал наш коммунист Лукашенко…» Меня это взорвало, я говорю: «Слушайте, члены Политбюро — Ельцин, Назарбаев, Каримов, помолчали бы. Я с вами там не был». Они меня всегда считали за коммуниста. И меня давили, давили этим.
Социализм — это общество справедливости. И если наполнить содержанием даже ту идеологию социализма, которая у нас есть, по этому образцу построить страну, в этом ничего плохо нет.
До своего президентства я был в Китае два раза, и уже несколько раз, будучи президентом. Я изучал их, начиная от свободных экономических зон. На заседании парламента, уже перед тогдашними выборами президента, когда обсуждали модель развития, сказал: «Нам надо научиться у Китая. Не надо ломать, не надо крошить, не надо и компартию гробить. Посмотрите, как Китай приспосабливается к новому. (А у нас же условия были лучше тогда в Советском Союзе — мы опередили бы Китай). Нам надо этим путем идти, не ломая ничего». Мне сказали: «Ты еще в »банановую республику« съезди и нам привези что-то». Что сейчас, два десятка лет прошло с тех пор, Китай нам демонстрирует? У них многому можно научиться. И мы учились, ничего не ломая.
Так вот, если создавать партию, я сторонник того, чтобы эта партия была социалистического типа. Я, может быть, даже впервые, публично, говорю, что я по своим убеждениям социалист, потому что хочу, чтобы была социальная справедливость. Это главный мой политический принцип.
Мы, как вы знаете, проводим приватизацию, и в этой связи высказываются опасения по поводу экспансии неких сил, в том числе олигархических из Российской Федерации. Представители нашей «пятой колонны» рассуждают: «Лукашенко сам загнал себя в угол, у него выхода никакого, на Западе и в Америке его не поддерживают, теперь он в руках прокремлевской клики». Эта «пятая колонна» всё русское ненавидит, в том числе и прокремлёвское.
Встречаясь с Владимиром Владимировичем, я сказал: «И у вас, и у нас начинают писать подобное. Я не хочу тебя заверять в нерушимой дружбе и прочее, поскольку у вас несколько иная позиция, вы не совсем правильно понимаете и понимали мою предвыборную позицию. Но хочу сказать прямо: мы никуда себя не загнали. Нам непросто. Поможете — спасибо. Мы всегда будем рядом, как мы поступили в трудные времена для России: и с продовольствием, и прочим». «Большое спасибо, — говорит. Я это знаю. Вы действительно были рядом. Вы нам помогли». «Имей в виду, какие бы сложности ни были, я просто могу повторить свое предвыборное заявление: если нас будут давить со всех сторон, то мы в землянки пойдем, но на колени не станем». На что мне Владимир Владимирович сказал: «Ты даже не думай. У меня лично, да и в России у властных структур этого нет, что, мол, Беларусь попала в такую ситуацию, сейчас мы этим воспользуемся…» Это дословно он сказал. Я ему верю.
Если кто-то думает, что к нам можно прийти и, став на грудь коленом, выдавить что-то, очень ошибается, очень. Мы ничего делать под ситуацию не будем. Мы выкарабкаемся, как бы нас ни душили, прорвемся. Нам надо обеспечить 10 миллионов нашего населения и гостей, которые постоянно здесь живут. Мы это в состоянии сделать. У нас талантливый, трудолюбивый, образованный народ. Куба выживает в диких, гораздо худших условиях. И когда я у Фиделя, еще до его болезни, был, двое суток мы разговаривали. По 3 часа поспим, и опять — разговор. Много интересного рассказал со времен Советского Союза, свои обиды все, я спросил: «Посмотри, что происходит. Я не знаю, как терпит народ?! » 10 миллионов тоже у них. Он говорит: «Только благодаря высокому уровню образованности людей. Я им говорил прямо и сравнивал: вот это будет, это. Терпели. И терпят до сих пор…»
И у нас образованные люди, они поймут, если ты будешь говорить правду, и сам будешь вместе с ними.
Такой разговор с Путиным состоялся. Наша политика понятна. Есть определенные трудности, и немалые, но под давлением этих трудностей мы ничего не будем делать, чего не делали до сих пор. Народ, народ, народ прежде всего. Не во вред россиянам, украинцам и всем нашим соседям. Мы никогда проблем вам не доставляем. Ну, какие у вас от нас проблемы? Никаких.
Мы все соглашения по Таможенному союзу и Единому экономическому пространству ратифицировали в Парламенте. А у вас они еще в Парламент не поступили. Мы всe сделали, что обещали. И, кстати, Путин, он же с российской стороны главный «локомотив» интеграционного процесса, мне прямо сказал: «Мы не ожидали, что вы это сделаете». Я говорю: «Я же тебе пообещал». У нас тоже неоднозначные были подходы, но, пообещав, мы ратифицировали.
У нас сейчас всe население взбудоражено, что на легковой автотранспорт цены подскочили в силу того, что мы приняли российские условия, чтобы защитить российских производителей. Это непопулярные шаги. Фактически в каждой семье уже по одному, а то и два автомобиля. И мы попали в ситуацию непростую. Но мы это пообещали, идя навстречу тому, что Россия снимает пошлины на внутреннее перемещение товаров. Это были договоренности. И когда мне Медведев сказал о том, что мы готовы на то, на это, и понимаем, что за интеграцию надо платить, я ему: «Стоп. Нам платить за интеграцию не надо. Просто дайте нам возможность спокойно работать на российском рынке и заработать, чтобы рассчитаться с вами и не иметь отрицательного баланса…». — «Нет, но мы понимаем, мы и готовы подставить плечо». Я говорю: «Хорошо, спасибо». Я вижу, что сейчас ни у президента, ни у премьер-министра нет настроений закрутить, наклонить.
Да, у кого-то есть. Например, только начали переговоры: МАЗ — КамАЗ — одинаковая линейка автомобилей — объединение усилий это называется и так далее. Нам говорят: «Ваши 51 процент мы забираем…». Я говорю: «Подождите, подождите, ребята. Никаких »51 процент«! Я не понимаю этого. У нас, чтобы приватизировать предприятие, первым слово должен сказать трудовой коллектив. Если трудовой коллектив скажет »нет« — никакой приватизации, я не поставлю подпись». А я ставлю последний. У нас очень сложное законодательство по приватизации: трудовой коллектив, местные органы власти, Министерство промышленности, региональные власти должны согласиться, потому что это интерес: налоги-то платят во все эти бюджеты. Потом правительство публично принимает решение и вносит президенту для подписания. Если эта цепочка нарушена, я не поставлю подпись.
Я дальше говорю: «Ребята, исходя из этого, хорошее у нас предприятие… Всего на 3 тысячи меньше в прошлом году автомобилей выпущено, чем на гигантском »КамАЗе«. Поставь наш МАЗ и КамАЗ — купят МАЗ. Их цена, примерно, одинаковая. Нам хотелось бы, чтобы мы вместе работали, чтобы вместе шли, не конкурируя друг с другом, и на этом имели прибыль». Они сразу: «Давай собственность делить». «Подождите, давайте два-три года поработаем на ваших условиях. Даже вы управляйте этим холдингом »МАЗ — КамАЗ«. И прибыль будем делить: вам — больше, нам — меньше. Но поработаем так, чтобы мы увидели пользу (а особенно трудовой коллектив), что прибыль увеличилась, модернизация не остановилась. И чтобы вы увидели это. И через 3 года я могу прийти в этот трудовой коллектив и сказать, что, ребята, смотрите, вот — было, я проконтролировал, вот — есть на самом деле. Давайте обмениваться собственностью или передавать им собственность, у них что-то забирать». Правильно это было бы, по-человечески. Пока не хотят. Значит, что-то там у них другое…
Мы видим людей, которые хотят здесь что-то урвать. Они не идут на предприятия, которые сегодня изголодались по инвестициям, где надо вложиться, а стремятся на те, которые хорошо работают, у них есть сырье и рынки. Так мы и сами там успешно работаем. У Белорусской калийной компании даже в тяжелом прошлом году 170% рентабельность была. Скажите, зачем ее продавать? Мы поставляем калийные удобрения в свое сельское хозяйство по невысоким ценам. Что, частник это будет делать? Нет. А это государственное предприятие сегодня. Недра государственные, и они должны работать на государство.
Говорят: «Лукашенко боится частника и частной собственности — это угроза власти». Да будет вам… С любым частником гораздо проще работать, чем с государственным предприятием. Я хочу только одного — чтобы эти предприятия обеспечили нормальную жизнь 10 миллионам человек, которые здесь живут. Вот и всe. Простая арифметика. Если это социалистическая идеология — значит, я социалист.
Спрашивают меня, буду я выдвигать или нет свою кандидатуру на следующих выборах. Об этом рано еще говорить. Я не пять и не десять лет работаю президентом. Хотя я пытаюсь найти аргументы и себя успокоить: был бы я немощный, больной и так далее… Я очень аккуратно отношусь к мнению людей. Прежде чем говорить о выборах, мы провели исследования разные групп. Да и я по стране постоянно езжу, вижу, как люди относятся. Есть те, которые рассуждают так: хватит. Это неправильное рассуждение с моей точки зрения — хватит или не хватит. Что значит «хватит»? Я — не пенсионер, даже если и пенсионер, я здоровый, ну почему не работать? Все считают, что президент — это как царь. Но это не царь. Это человек, который должен впереди всех бежать и много делать в Беларуси. Рассуждают «ну хватит», те, которые думают, что побыл у власти, получил свое, пускай сейчас другие получат. Это неправильные и вредные рассуждения.
У меня, кроме страны, ничего нет. Я вложил в нее всё: и знание, и душу. И людей, которые рядом были, в этом плане поворачивал. И не богатые у нас чиновники. А представьте, какой-нибудь придет отморозок и начнет здесь: «приватизируем», «раздадим», «продадим», улицы не уберем, людей не накормим и прочее. А сделать уже ничего не сможешь. Это меня больше всего волнует: что будет со страной? Но это не значит, что я буду удерживать власть. Если бы я почувствовал, что подавляющее большинство людей против Лукашенко, то из-за своего самолюбивого характера я даже не выставил бы кандидатуру. Идите, попробуйте, попробуйте без Лукашенко… Лукашенко же не сахар. Вы же думайете, что я белорусов на руках ношу. Ничего подобного. И Директива по дисциплине, ох какая. У нас контрактная система введена — от крестьянина, рабочего и до специалиста — ты должен заключить контракт. Там четкие обязательства твои и руководителя предприятия. Но если я, например, обязан безработицу контролировать, и чтобы она была, как мы определили, не больше одного процента, я железно это контролирую. У нас сегодня полпроцента безработных.
Если я обязан обеспечить безопасность человека, чтобы вы, Александр Андреевич, с внучкой, внуком, невесткой или зятем в 11 часов вечера с коляской могли спокойно пройти, чтобы никто не угрожал, я обязан это сделать. Люди это понимают. Если где-то государственная функция не выполняется, белорусы на это резко реагируют. Я это помню, я обязан это делать. Но и вы обязаны делать то, что должны.
Если бы нам немножко природного газа, даже не нефти, то вы бы увидели совсем другую Беларусь. Эти дорогие ресурсы высасывают наши финансы. Мы продаем много — за два месяца у нас рост ВВП почти 8%. Только в Китае такой рост ВВП — 9 или 10%. Мы продаем много, ВВП большой, но прибыли небольшие. Почему? Потому что огромные цены на ресурсы.
Я горжусь тем, как много мы сделали в здравоохранении. У нас сейчас младенческая смертность на уровне то ли Швеции, то ли Германии 4 человека на тысячу. А ведь 10 лет назад была в три раза выше. Мне приятно, что даже с Урала в Витебск женщины едут рожать. Тоже думаю: вот уйдешь, приватизируют всe: здравоохранение, медицину… Люди умирать будут на улице.
Упрекают: Лукашенко приватизирует Беларусь… Но это моя Беларусь. И я боюсь, что вдруг будет не так, и ты уже ничем не поможешь. Я сторонник того, чтобы был порядок, каждый человек знал свое место, друг другу не мешали. Я категорически не приемлю, если в обществе какой-то страх и люди боятся говорить.
У меня совещание по любому вопросу. Первое, мне приносят план — вот такая тема. Почему эта тема? И последний вопрос — альтернативная точка зрения. Ко мне на совещание не придешь с одной позицией. Должна быть масса точек зрения. Давайте подискутируем, проведем мозговую атаку, а потом примем решение. Я абсолютный сторонник такой демократии, нормальной. А не такая демократия — чтобы перевернуть страну.
Я часто мечтаю. В основном летаю на вертолете по стране, потому что, когда едешь на машине — там перекрыли, там, а люди недовольны. И в итоге дешевле. Я очень люблю природу, я очень люблю людей, я люблю всe живое. Я ни разу на охоту не ходил. Знаю, что животных надо отстреливать, даже в Беловежской пуще лишние зубры есть, а если их не отловили, они угробят Пущу. Я это понимаю, но даже не могу смотреть на убитого зверя. Вот лечу на вертолете. Огромный массив сверху виден, всe ровненько, посеяно, нигде нет залысин, проталин, чистенько. Душа радуется. Я рад, когда, куда бы ни кинул взглядом, всё ровненько, засеяно красиво, и урожаи хорошие. Вот моя мечта — чтобы была красивая страна.
Но самое главное, чтобы у нас было 20 миллионов населения. Мы столько делаем для того, чтобы численность населения поднять! В этой пятилетке, если родился в семье третий ребенок — на тебе бесплатную квартиру. И хорошая материальная поддержка. С детскими садами нет проблем. В Минске цена в детском саду около 15 долларов. Но не хотят люди иметь много детей. Один ребенок в семье, в крайнем случае — двое. Хотя нам удалось поднять эту тенденцию, всe равно умирает пока больше, чем рождается.
Александр Андреевич, каких бы мы ни придерживались взглядов, какая бы у нас ни была идеология, мы — русские люди. Это собирательное понятие для нас. В это понятие входит не только «русские», но и «россияне». Это наше, это было в советские времена, новая общность — советский народ. Делить нам нечего. Тем более, не такие мы бедные, перспективы у нас хорошие. Работать нам надо в этом плане вместе. На нас, белорусов, вы, россияне, можете рассчитывать. И имейте в виду, что ваша позиция для меня тоже очень большой тормоз: ни влево, ни вправо, потому что я могу и вас подвести, и вам будет больно и стыдно за меня. Я всегда смотрю, Александр Андреевич, как Вы, порой к сожалению, почти в одиночку «воюете» за Беларусь, даже на каналах, далеких от симпатии к Беларуси. Спасибо Вам за это, огромное, Александр Андреевич.
Александр Проханов. Спасибо, Александр Григорьевич, за беседу.
