Диалог или война?

Диалог или война?
Журналист «Завтра» Сергей Загатин 02 марта 2011 года Номер 09 (902)
Когда сегодня мы в России говорим о Кавказе, невольно напрашивается сравнение с восприятием европейцами Балкан, как «пороховой бочки Европы». Балканские противоречия начала ХХ века, как известно, послужили спусковым крючком Первой мировой войны, в пламени которой погибли не только 10 миллионов человек, но также и традиционные европейские ценности, не говоря уже о такой «мелочи», как три крупнейшие европейские империи. Отметим то обстоятельство, что глубинными причинами Великой войны, разумеется, являлись не территориально-политические проблемы юго-восточной Европы.
Чего мы все опасаемся сегодня в России начала ХХI века?
В официальной российской прессе, во многом подверженной влиянию Запада и его представлений, доминирует точка зрения, что возможные оранжевые технологии для России нацелены прежде всего на мифический союз либералов и русских националистов (читай — нацистов), которые, дескать, раскачивают лодку. Раскачивают — и раскачают, спровоцировав своим великорусским шовинизмом и имперской упёртостью все народы Кавказа, а потом — и Поволжья, на войну против русских вообще, и против федеральной власти в частности.
Мне эта теория не нравится по трём причинам. Во-первых, от неё попахивает отчётливым расистским душком, поскольку народам Кавказа и Поволжья в данной схеме отказано не просто в субъектности, но и в мало-мальском самосознании. Во-вторых, как ни странно, война всех против всех на Кавказе идёт уже больше 20 лет с переменной интенсивностью, и конца ей пока не видно. И в-третьих, подобная аналитика просто несостоятельна в силу третьего закона Ньютона — действие равно противодействию. Возможно, гуманитариям от вертикали власти это сложно понять, но поверьте мне, что фанат «Спартака» Вася идёт на Русский марш и пишет «экстремистские» лозунги у себя в подъезде не от нечего делать и не повинуясь голосу дяди Сэма, а по вполне понятным ему объективным причинам. У него, понимаете ли, есть большие проблемы, от выслушивания которых вы просто отмахиваетесь статьёй 282 УК РФ.
Это одна сторона межнационального, и я бы даже сказал — межцивилизационного конфликта. Есть и другая — это кавказская молодёжь, в подавляющем большинстве находящаяся по ряду психологических причин в состоянии перманентного когнитивного диссонаса. Об этом очень сложно говорить, но если умалчивать эти особенности менталитета и дальше, апеллируя к никому не ведомым «россиянам», катастрофа неминуема.
Начнём с того, что поколение 20–30 летних на Кавказе провело свои детские годы — и это минимум, в атмосфере практически неприкрытой русофобии. Официальная риторика руководства многих кавказских республик после развала Советского Союза содержала откровенно негативные выпады против русского и — шире — славянского населения, что, наряду с вооруженными конфликтами, обусловило его выезд в tвропейскую часть России. Неофицальная риторика не просто демонизировала русских, но и содержала откровенно издевательские характеристики, основанные на ложном комплексе превосходства «гордых народов Кавказа над славянскими рабами».
Далее детство и юность поколения, о котором мы говорим, протекали в условиях фактической замены современной государственности родоплеменными отношениями — соответственно, доминирует традиционалистское воспитание, основанное на национальном мифе и превалировании интересов клана или тейпа над государственными.
Попутно происходит подспудное разрушение национальных мифов в результате постоянных войн, когда выясняется, что практически все народы Кавказа не в состоянии защитить себя самостоятельно. Эта тема для молодых кавказцев очень болезненна и служит источником постоянных комплексов неполноценности. Молодой азербайджанец помнит про оккупированный Агдам, чеченец — про уничтожающий огонь федеральной артиллерии и фронтовой авиации, дагестанец — про опустошительные рейды ваххабитов, и так далее.
И на этот комплекс неполноценности накладывается ощущение победителя — поскольку любой мало-мальски соображающий юноша на Кавказе видит, сколько «отступного» платит Москва своим северокавказским вассалам, и как неплохо устроились родственники в Москве, Питере, Ставрополе, Кондопоге.
И вот, раздираемый подобными противоречиями юноша едет учиться в Москву, например — в академию МВД, испытывая по отношению к местному населению одновременно презрение и страх, а также ставя свои обычаи и привычки выше местных неписаных законов и традиций. Результат подобного межцивилизационного взаимодействия вполне прогнозируем и печален.
А ведь совсем недавно степень ассимиляции выходцев с Кавказа в советскую и российскую культуру была очень высока; значит, нет ничего невозможного, — но для взаимопонимания необходим диалог, а не монолог о «русских нацистах».