№ 51 (892) ОТ 22 ДЕКАБРЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Захар Прилепин
НАША МУЗЫКА
Группа "25/17". "Зебра" @ 2010.
Незадолго до выхода "Зебры", Андрей Бледный остроумно заметил в своём ЖЖ: "Новый альбом получился более жёстким и одновременно более лиричным, чем предыдущий. Более коммерческим и менее форматным".
Всё так...
Запрос на людей, которые могут с равной убедительностью и прошептать "Давай будем жить с тобой долго-долго", и прокричать "Огонь! — избавит золото от примеси!" — всегда будет велик. (Недаром "25/17" с почтением относятся к Высоцкому — он как раз в этом смысле едва ли не идеальный пример.)
Одинаковые и ровные быстро становятся нелюбопытными. Всерьёз люди интересуются только сложносочинённым и разным.
Тем более, что у "25/17" есть множество убедительных песен, где лирическая и брутальная ипостаси слиты воедино — скажем, "В городе, где нет метро". Или ироническая и брутальная ипостась — как в случае с хитом "Никто не сможет меня остановить".
Надо заметить, что Бледный, насколько мы помним, в разы агрессивней, чем Ант (мы о творчестве говорим, если кто не понял). Ант же куда более, в самом широком смысле, улыбчив.
Но слишком простым ходом было бы сказать, что с тех пор, как Ант полноправно пришёл в "25/17", начало происходить взаимовлияние фронтмэнов группы. В том смысле, что Бледный стал чаще обращаться к лирике, а, в свою очередь, Ант может позволить себе не "бросать косые взгляды" и с первобытным бешенством кричать "Огонь!" со сцены (настолько убедительно, что с трудом сдерживаешь себя от огорчительных для "01" поступков).
Нет, всё ещё сложнее, что и продемонстрировала нам "Зебра".
Для начала заметим, что здесь мы реально имеем дело с альбомом, а не со сборником песен. (Так и просится на язык ввернуть, что в случае "Зебры" есть и "концепция", и "мессидж", но мы сразу соберём эти слова в совок и выбросим.)
Первый трэк ("Ч.б.") — как, к слову, и на прошлой пластинке, — задаёт тональность: "На территории всей страны дальше действовать будем мы".
Пафоса в этих словах ровно столько, сколько надо. Я не раз про это говорил, и повторю ещё раз: так сложилось, что "озвучить" целое поколение людей в "нулевые" пришлось русским рэп-музыкантам. Не всё, подчеркну, поколение — за всё никто не в состоянии ответить, но огромную его часть.
И то, что для моего (1970-1980 гг. рожд.) поколения выполнили БГ, Цой, Кинчев, Шевчук, Борзыкин, Ревякин, "Хроноп" и "Ноль", для следующего поколения сделали Ноггано, Гуф, "Каста", Нойз МС, "25/17", вся их "Засада" и отчасти Вис Виталис (ориентированный всё-таки на людей чуть более старшего возраста).
Все они "проговорили" и "выговорили" более чем адекватным поколению языком его самость, его сущность, его суть. В каком-то смысле дали поколению словарь. Потому что на языке, при всём уважении, Кинчева ныне происходящее вокруг уже не объяснишь.
В "Ч.б." Бледный понимает, что им "…многие не рады, боятся как черти ладана", — и тут же поясняет: "многих нам не надо, свои поймут главное".
Мне, признаюсь, хотелось бы, чтоб этих "своих" обнаружилось в количестве, хорошо различимом на земле с любой небесной высоты.
Бледный в "Ч.б." очередной раз ставит всё на свои места для политкорректных любителей мутить в мозгах:
Когда позвоночник гнётся — как из пластика,
вместо креста Христа мерещится свастика.
Больше русских детей! — ведь было бы странно,
если б я думал о демографии Таджикистана.
И ведь можно смело предвидеть, что тут тоже иные увидят нетолерантность. В странном мире мы живём всё-таки. В этом мире на одну чашу весов можно положить такое милое и невинное, столь часто употребляемое словосочетание "русский фашизм", а на вторую — страшную, просто ужаснейшую строчку про "демографию Таджикистана", и она сразу перевесит, автоматически определяя её автора как злодея, не так ли?
Вторая вещь, "Берёзовая", устанавливает очередные маяки для тех своих, что заблудились.
А есть места тайные, покрытые тиной,
где нет вай-фая и не ловит мобильный.
Там в зарослях камыша запутаться может душа.
Воздуха полную грудь, к свету греби, поспешай.
Чтобы не попасть в чужие сети — будь внимательным,
утонуть может любой — даже спасатель.
Кто верит в Бога — тот выплывет, выстоит.
Моя семья всегда ждёт меня на пристани.
Что до меня, то ясности, переходящей в патетику, в этой песне чуть больше, чем мне хотелось бы. Но, с другой стороны, наверное, нужно, чтоб то, о чём здесь говорят парни из "25/17" — кто-то сегодня говорил вслух и внятно.
От этой вещи — прямая дорога к убойному трэку "Просыпайтесь!", с весёлыми картинками нашего жития-бытия:
Прострелить башку может мент в супермаркете.
Несогласных под пресс — кровью харкайте!",
............
Двести восемьдесят два — статья, как Дамоклов меч.
Для порядка, напоказ крепостных надо сечь.
И здесь, наконец, возникает — нет, не противоречие, — а размышление о том, как нам выбираться из этого муторного времени.
Потому что сначала Бледный говорит: "Нам есть, что терять, братья и сёстры, просыпайтесь, пока не поздно!" А потом, в следующей песне вступает Ант: "Я не хочу воевать, даю слово переплавить меч в распятье". А шестым трэком идёт мощнейший ремикс цоевской "Мама, мы все тяжело больны", где, в частности, поётся, что "И если к дверям не подходят ключи, то вышиби двери плечом".
От плеча — до меча путь недолог, надо понимать. По крайней мере, куда ближе, чем до распятия.
"Ты должен быть сильным, быть независимым — бейся, иначе зачем тебе быть?" — перефразирует Цоя Бледный.
И в седьмой вещи альбома ("Ржавчина") Бледный прямо говорит: "Правда у каждого своя, я согласен, но язык силы всем предельно ясен".
Это вовсе не значит, что Бледный проповедует исключительно язык силы. Это значит, что он понимает, каким образом устроен мир вокруг, и на что этот мир реагирует.
Но, странная вещь, никакого диссонанса между тем, что произнёс сначала Ант, а потом Бледный — нет вовсе. И даже не хочется объяснять, почему. Если перетирать это в словах — потеряется самое важное.
Мы лучше вернёмся к тому, с чего начали разговор.
Человек ценен не тем, что он линеен, и легко увязывает концы с концами. В человеческие сети конечная истина не ловится, сколько бы мы их не плели.
Человек ценен глубиной своих сомнений. И самый страшный вопрос к себе может оказаться куда более важным, чем самое глубокомысленное объяснение себя.
Во второй, лирической, части этой пластинки Бледный и Ант задают куда больше вопросов, чем дают ответов. В этом смысле показательны и "Птица", и "Бесконечное одиночество", и более всего жуткая вещь "Пожизненно" — о человеке, ошарашенном тем, что получил пожизненный срок жизни на земле.
И кажущихся, и реальных противоречий в лирической части, наверное, стократ больше, чем в первой, брутальной. Но то и радостно! Потому что к финалу пластинки неизбежно понимаешь, что ты имел дело с реальными, из плоти и крови, одновременно и уверенными, и сомневающимися, и злобно бросающимися в жизнь, и с ужасом вглядывающимся в неё — живыми людьми.
Завершается всё, как и положено, жизнеутверждающей вещью "Давай, делай!" А как иначе, надо что-то делать — даже если мы на пожизненном здесь…
Такая вот история. Назвали "Зеброй", а про маленькую лошадь ничего не спели. Только про человека… То попадающего в засаду, то вырывающегося из неё.
…Да, чуть не забыл. Моя самая любимая песня на пластинке — "Снайпер"; Ант, в отличие от большинства рэперов, замечательно умеет петь; и более всего я бы хотел, что эта группа выступала с живой командой. Потому что им не только есть что сказать, — но и что сыграть.
Такой вот он, омский рэп, значит.
Сокращенный вариант. Полностью — в газете «День литературы», 2010, № 12.
1.0x
