АПОСТРОФ

НОМЕР 35 (876) ОТ 1 СЕНТЯБРЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Сергей Угольников
АПОСТРОФ

Андрей Бычков. "Нано и порно". М.: Гелеос, 2009, 288 с.
Какая реакция возникает у нормального русского человека, в очередной раз услышавшего государственный призыв "развивать нанотехнологии"? Правильно, ответные словосочетания основаны на ненормативной лексике, с использованием множества идиоматических оборотов. Именно поэтому автор книги "Нано и порно" и не получит жирных премий официальной литературы (что заранее продекларировано в предуведомлении), а книжные магазины предпочитают относиться к изданию с осторожностью, на уровне подкорки подозревая в нём скрытую политическую крамолу. И никакие объяснения, что книга совсем не о том, что рифмуется со словом Чубайс, — не помогут спрятать "нехорошие ассоциации", ведь нанотехнологии — наше всё, и упоминать всуе, рядом с ними, столь низкий жанр — кощунство и покушение на экстремизм.
Хотя книга, в которую вошли сам роман и несколько последних рассказов, действительно, имеет очень мало отношения к политике. То есть имеет, но ровно в той мере, в какой политики поддаются психоаналитическому учёту и контролю, а рефлексирующая интеллигенция делится на поклонников Делёза и Хайдеггера. Может быть, роман можно воспринимать и как продолжение шизоанализа, с адаптацией под посконный пейзаж "горизонтов окраин" и монологи Венички Ерофеева. И поди знай, не является ли загнивающий и возрождающийся главный герой реинкарнацией Сизифа, этакого постсоветского Васисуалия Лоханкина, роняющего ночью в кастрюлю шматок мяса, который вытащит в Париже очередной Сартр. Предсказуемый распад интеллигенции: не только как социума, но и как личностей, — на наночастицы, в принципе, совершенно закономерен, "детей научной фантастики" может обуздать только очередной гуманный доктор за соответствующую мзду.
Сложнее как раз со вторым пунктом названия романа. Как говорил герой "Ночей в стиле буги": "На видео такое не снимешь". В недалёком бумажном прошлом монолиту печатных страниц было сложно переварить поток "бессознательного", замусоливая его в рассуждениях о цензуре нецензурного. Однако в разорванной, оцифрованной и взвешенной действительности, с интернет-форумами, поднадоевшими социальными сетями и сменяющими друг друга генерациями "носителей нового слова", — такой тренд может показаться скорее архаичным, чем актуальным. Но, невзирая на цифровой прогресс и на то, что табуированное "порно" является самым запрашиваемым словом в Сети, оно никак не становится частью современной русской действительности. Его в принципе невозможно привить в стране, где вызов на ковёр к начальнику и половой акт обозначаются одним и тем же словом. Да и учение Зигмунда Фрейда, рождённое в широтах, воспетых Камю, не способствует умственному развитию, хотя и помогает бодро вычислять, где и откуда ждать очередного экзистенциального переживания.
К этому бегу по кругу с повторяемым результатом (римейк, одним словом), сложно относиться всерьёз. Поэтому одно из главных достоинств романа (и Андрея Бычкова как писателя) в том, что он не теряет чувства юмора даже в пародийных побегах за Кафкой и издевательским "приращением смыслов". Ведь творчество Апдайка или, на худой конец, Пруста, интересно постольку, поскольку оно "потустороннее", и невозможность его самозарождения из пены Москва-реки уносит героя в хрустальные воды Ганга, где копошатся низшие касты. А потом он устремляется ещё ниже (там земля мягче), в глубину, чтобы через звёзды подземелья вернуться к московским памятникам, случайным собутыльникам и жене, приехавшей из деревни. Эдипов комплекс в борьбе с самим собой превращает врача-уролога в версию Терминатора (из первой части блокбастера), который не справился с задачей. И не получит этот разносчик страха кастрации за свои усилия ничего, будет раздавлен — ведь в центре Земли, как утверждают некоторые учёные, очень высокое давление.
Вероятно, для декомпрессии, роман постепенно разгружается рассказами. А раз герой от Терминатора ушёл и от Фрейда убежал, то самое время поговорить с интеллигенцией. По-доброму, как умел один видный марксист, выяснить проблему, с хитрым прищуром и подковырками поспрашивать: "Почему вы боитесь матерщинки, товарищ? А не являетесь ли вы реакционным ханжой? Может быть, надо натравить на вас пренеприятного тапирчика?". Рассказы, как "творческая мастерская художника" прокручивают все компоненты романа заново, с большим вниманием к деталям, со смещением ритмической опоры с сильной доли такта на слабую. Литературное синкопирование как неотъемлемый элемент джаза. Является ли "музыка чёрных" серьёзным шоу или очередным издевательством над получателями аксёновского "звёздного билета" — поди знай, ведь всё в меру понимания читателя, как и завещал нам великий Барт.