АПОСТРОФ

НОМЕР 26 (867) ОТ 30 ИЮНЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Руслан Бычков
АПОСТРОФ

Славой Жижек. Кукла и карлик: христианство между ересью и бунтом. — М.: Издательство "Европа", 2009. — 336с.
Вальтером Беньямином около ста лет назад был сформулирован следующий тезис о понятии истории: "Выигрыш всегда обеспечен кукле, называемой "исторический материализм". Она сможет запросто справиться с любым, если возьмёт к себе на службу теологию, которая в наши дни, как известно, стала маленькой и отвратительной".
За время, прошедшее с той поры, "роли переменились": сегодня "исторический материализм" превратился в маленького и отвратительного "карлика", а "теология" превратилась в "куклу", поиграть с коей много кто не прочь… Славой Жижек, "культовый автор восточноевропейского интеллектуального круга, один из наиболее смелых и глубоких исследователей современных идеологий" (согласно аттестации издателей), в разбираемой книге затеял игру с "куклой, называемой теология", а на службу своей игре взял "карлика исторического материализма"…
Результатом же стало выявление в Христианстве скрытого "перверсивного ядра", источника "ереси, сомнения, а также бунтарства против Закона и даже самого Бога, которое превратило сообщество первых христиан в революционную партию, перевернувшую ход человеческой истории"… Мы приближаемся, следуя за мыслью Жижека, к тайне слишком глубокой и страшной, "о которой боялись говорить величайшие мыслители и святые"… "Эта "тайна слишком глубокая и страшная" касается того, что выступает в качестве скрытого перверсивного ядра Христианства: если запрещено есть плоды с райского древа познания, тогда почему Господь поместил его туда с самого начала? Разве это не часть его перверсивной стратегии — сначала склонить Адама и Еву к грехопадению, чтобы затем их спасти?"…
Такая же "смутная двойственность" присуща в Христианстве практически всему. И вышеприведённый "еретический" вопрос в книге Жижека только один из множества подобных. Но "ереси, сомнения и бунт" Славоя Жижека коррелативны "ересям, сомнениям и бунту" в самом Христианстве. Весьма к месту Жижек приводит слова Честертона: "Христианство поистине революционно. Что доброго человека могут казнить, это мы и так знали, но казнённый Бог стал знаменем всех повстанцев. Лишь Христианство поняло, что полноценный Бог должен быть не только царем, но и мятежником". А мог бы привести сходные суждения Д.Мережковского, также напоминавшего, что во Христе должно зреть не токмо Царя, но и "Христа Освободителя, скажу тайное слово о тайном (снова: "страшная тайна"! — Р.Б.), Христа Мятежника, "Всесветного Возмутителя", как уже сказали однажды и, может быть, снова когда-нибудь скажут об Его учениках (Деян. 17, 6)". И, надобно подчеркнуть, что подобное "мятежное" понимание ядра Христианства — это не есть новейшее примышление наших современников, или около-современников, но оно прослеживается и у Древних, восходя к истокам Традиции.
Так, например, совсем недавно на русском языке стали доступны "Нисибинские гимны о Воскресении, Смерти и Сатане" (М., 2009) отца Церкви, великого поэта и мистика преп. Ефрема Сирина; по мнению переводчика, апокалиптические картины, описанные в них, "не уступают дантовским". Но что особливо примечательно: необычен и парадоксален образ Христа у сего "сирийского Данте" — Он выведен как "Божественный Мятежник", поднявший возстание в аду и "выкравший" души погибших… Поистине, как не повторить за ещё одним христианским поэтом и мистиком: "В начале был Мятеж, Мятеж был против Бога, и Бог был Мятежом" (М.Волошин)…
И ещё одну мысль Славоя Жижека хотелось бы привести в завершение: восстановить это ядро Христианства, полагает он, возможно, "отказавшись от оболочки его институциональной организации"…
"Эта пропасть непреодолима: либо приходится отказываться от религиозной формы, либо сохранять форму, утрачивая её сущность. В этом и состоит героический подвиг, который предстоит совершить Христианству: чтобы спасти своё сокровище, оно должно принести себя в жертву, как это сделал Христос, Которому пришлось умереть, чтобы возникло Христианство".
Парадоксальность и острота высказывания делают книгу Славоя Жижека именно для вдумчивого русского читателя совершенно по-особому интересной.