Я ШАГАЮ ПО БИШКЕКУ

НОМЕР 17 (858) ОТ 28 АПРЕЛЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Сергей Шаргунов
Я ШАГАЮ ПО БИШКЕКУ
Дневник писателя
По-киргизски "турмуш" — это судьба. Киргизский турмуш — вторая революция, через пять лет после первой.
С чем её сравнить? С большевистской октябрьской, пришедшей после либеральной февральской? С гипотетической победой краснознаменного "Белого Дома" осенью 93-го после победы этого же здания под триколором в августе 91-го?
Да, победили на этот раз отчетливо левые (Социал-демократическая Партия и Социалистическая). Но чего стоят эти модные названия на постсоветском пространстве? Есть ли убеждения и программа у новых вождей?
Я был и в Бишкеке, и поездил по Киргизии во дни смуты и страстей…
Неприязнь к Бакиеву здесь общая, повсеместная, неподдельная (исключение — отдельные южане). И всё же революция была стихийной, внезапной. Свалилась всем на головы.
Главная причина революции — униженность бедностью и диктат правящего клана. Бакиев, вознесенный волной первой революции, оказался в глазах кыргызстанцев обманщиком и циничным коррумпантом, поэтому его смыло второй, более тяжёлой революционной волной..
Накануне лидеров оппозиции арестовали. Толпа сама одолела милицию, бронетехнику, снайперов, взяла штурмом дом правительства, парламент, телецентр. "Вот она, ....!" — сказал с экрана ТВ захватчик, показав перевернутый портрет жены Бакиева.
Большинство погибших (всего их свыше 80) — жертвы снайперов. Те убивали самых резких, пытаясь остановить атаку на пороге зданий. И подхлестнули ярость. Люди бежали по крови, вперёд.
Дом правительства выгорел до седьмого этажа. Молодежные группки требуют сделать из этого здания Дворец Молодежи. Вокруг него на ограде — рукописные стихи, листовки, карикатуры (повешенный Бакиев), портреты мертвых (есть и русские лица). Ворота, взорванные гранатой, дико изогнутые, прикрывает картонка — романтичная картина с конём, всадником и голубым небом.
Милиции не видать. На перекрестке движение регулирует девушка-киргизка, тонкая, в белом, театральная, увлеченная красотой своих взмахов.
Колонна, хмурая, впереди знаменосец, в середине пацан с мегафоном, обрастая новыми людьми, идёт на телецентр. Они орут: "Бакиев олсун!". "Пусть умрёт!" — переводит мне мой друг прозаик Ильдар Абузяров. Они недовольны, что Бакиев бежал. Они окружают телецентр, к ним выходят, выносят камеры, просят назвать ораторов, дают эфир.
Село Маевка. Поля за городом. Узкая дорога между полями. Чернеет земля, крупными комьями. Слева и справа толпятся парни и мужчины. Большинство в тёмном и чёрном. Разбойники. Пользуясь смутой, они захватили чужую землю. Вспоминаю тотчас: мой сын Ваня очень любит слово "разбойники" и играть в них. Выхожу из такси, осматриваюсь. Фотографирую. Будет что показать сыну. Заметили. Взвизгнув десятком глоток, с длинным раскатистым гиком ко мне бежит целый отряд. Почему-то не чувствую тревоги. В их вопле и беге что-то праздничное. Неторопливо сажусь в машину, уезжаем. Назавтра они начали резать и стрелять...
Здание парламента в центре Бишкека. Подхожу. Знакомлюсь с камуфляжной молодежью. Гостеприимно приветливы. Прошу показать зал заседаний. Ведут в зал. Вывороченные кресла, телевизор, повисший на сопле проводов.
Иду к Министерству обороны. Там Роза Отунбаева, глава Временного правительства. В здании молодые солдаты, ходоки из разных городов, вчерашние бунтари. Вернулся из эмиграции Эдиль Байсалов, молодой интеллектуал, возглавивший аппарат Розы. Целый час пьём с Розой чай с изюмом. Она выпускница философского факультета МГУ. Беседуем о смысле бытия и тайне человеческого восстания, о России и СССР, о силе кланов и возможности социальной справедливости. Бакиев запретил livejournal. В интернет-салонах города в ЖЖ не зайдёшь. Спрашиваю об этом. При мне отдается распоряжение: ЖЖ вернуть. Роза называет себя "левой", а поверженный клан — "буржуинами". Она уже снизила тарифы, взвинченные прежним режимом. Говорит, что русских никто не тронет, а мародеров и громил жестко подавят. Что у нее получится — покажет время.
Ночь. Стая молодежи и впереди — парень с винтовкой (длиннющим винчестером) заходят в найт-клаб. Неоновый огонь высвечивает стеклянный взгляд вожака. В его движениях злая решительность.
Утро. Американская база "Манас". Проезжаю в медленной машине, фотографирую, ответно нацелен бинокль американского военного и дуло.
А вот сожжённый дом Бакиева. И трогательная безумная надпись на стене: "Инвалиды против мародеров".
Посольство России. Встречаюсь с послом Валентином Власовым. Тем самым, что когда-то, будучи представителем Б.Ельцина в Чечне, похищенный, семь месяцев просидел в яме. Теперь он назначен сюда. Власов — отличный мужик. Он в белой рубахе, васильковые глаза, в глубине которых — острый ум и острая боль.
В Киргизии много молодежи и много русских. "Самая студенческая страна", — так здесь утверждают. Русский — второй государственный язык, а, по-моему, первый. Почти все вывески на русском. Из десяти встречных двое — русские. "Хотим быть с вами в одной стране", — говорят все, с кем говорил: и киргизы, и русские. "Россия назначит нам правителя", — то тут, то там делятся надеждой. Пока тщетной, конечно.
Да, разница между двумя революциями (бакиевской и нынешней) видна. Вторая революция, в отличие от первой, мягкой, была кровавой (больше восьмидесяти убитых). Да, Бакиев вполне устраивал Запад, и победивший мятеж едва ли назовешь "оранжевым". Но не оставляет ощущение пустоты. Народ сам, без вождей, обезумевшей от выстрелов массой смел один клан и подарил власть другой элитной команде. Но не затем ли, чтобы завтра опять разочароваться и хлынуть на площадь? Например, всё путешествие я буду слышать отовсюду: проведите референдум о единстве с Россией… Нет, едва ли такой референдум проведёт новая власть Кыргызстана. А интересно ли это было бы самой Москве?
Впечатление от поездки в Киргизию — зыбкость мирной жизни, недостаточное присутствие какой-либо власти, близкое дыхание хаоса. Быть может, теперь удастся сделать жизнь людей легче и избежать новой крови. Удастся ли?