Авторский блог Анастасия Белокурова 03:00 24 марта 2010

ХОЛОДНОЕ ЛЕТО 54-го...

НОМЕР 12 (853) ОТ 24 МАРТА 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Анастасия Белокурова
ХОЛОДНОЕ ЛЕТО 54-го...

"Остров проклятых" (США, 2009, режиссер — Мартин Скорсезе, в ролях: Леонардо Ди Каприо, Марк Раффало, Бен Кингсли, Эмили Мортимер, Мишель Уильямс, Макс фон Сюдов)
Страшно просыпаться в темноте.
Над тобой склоняются не те.
Николай Григорьев

Серые глаза — рассвет. Непогода. Шторм. В пучине свинцовых волн движется одинокий паром. На борту бостонский федеральный маршал Тэд Дэниелс (Леонардо Ди Каприо) и его помощник Чак (Марк Раффало).
Дэниелс мучается от морской болезни и болезненных видений, теряет сигареты, проводит рукой по небритой щеке. Его путь лежит на остров Шаттер, где находится отрезанная от всего света засекреченная психиатрическая клиника для опасных преступников, маньяков и серийных убийц. На дворе 1954 год, и в памяти маршала еще звучат автоматные очереди массовых расстрелов в Дахау. Есть и другие психологические травмы из затуманенного прошлого, но о них мы узнаем позднее.
А сейчас, в промозглой мгле больничных коридоров, Тэду Дэниелсу предстоит расследовать происшествие — таинственное исчезновение одной из пациенток, сумасшедшей женщины, когда-то убившей трёх своих детей. Постепенно Дэниелс понимает, что на острове творится неладное. Он чувствует, что ему лгут все — и медперсонал, твердящий как заведённый одно и то же, и два главных врача клиники — мягко стелющий словоохотливый (Бен Кингсли) и явный бывший нацист (Макс фон Сюдов). Следствие заходит в тупик, а маршала всё больше и больше начинают преследовать кошмары. И, конечно же, как и полагается, в таких случаях, разыгравшаяся буря отрезает остров невезения от нормы, благополучия и прочих материковых благ.
Сделав шаг на территорию "чёрного фильма", Мартин Скорсезе не ограничился перепевом мрачных мотивов "Шокового коридора" Сэма Фуллера, где присутствовала схожая завязка. Пусть даже дождь, обрушившийся на островитян, приходит с той же тёмной стороны, что и галлюциногенный ливень, льющийся с потолка больничных коридоров в фуллеровской ирреальности. И если герой "Шокового коридора" шёл к безумию — как по ступеням — в лишённый здравой логики ад, у Скорсезе изначально отсутствует само понятие схожего пути. Персонаж Леонардо Ди Каприо — для этой роли он особенно рьяно бежит от образа "сладкого Лео", по которому по старой памяти продолжают сохнуть зрительские сердца, — с маской обречённого отчаяния ищет то, чего не существует в реальности. И в результате падает внутрь себя, как в колодец, в котором спасительное дно никогда не будет обретено.
Идеально выдержанная гармония между инферно и хтонической повседневностью достигается путём цветового контраста. И пылающие красками видения, балансирующие буквально на грани пошлости и гениальности, своей пряной избыточностью только подчёркивают визионерский смысл происходящего. Именно так должно сочиться образами болезненное сознание, и нет более точных изобразительных средств, чем кино, чтобы показать эту сияющую адскими виньетками спираль. Ещё чуть-чуть — и смотреть на происходящее было бы невыносимо. Раздражение и восхищение идут рука об руку. В этом плане фильм похож на орхидею, чья красота приторна и отдаёт гниением. Или на Аделлу, которая ещё не ужинала, рядом с которой нет Ника Картера, способного разгадать её гибельную сущность. Прозрение приходит к маршалу Дэниелсу в конце. И оно бесконечно далеко от изящных и ироничных картеровских эквилибров.
Говоря о безупречности формы "Острова проклятых", необходимо заострить внимание на том, с каким совершенным мастерством Скорсезе добивается эффекта, на который в наши дни способны немногие. Гигантомания внутреннего режиссёрского зрения не только не входит в противоречие с герметичностью очередных "Десяти негритят", но и заставляет сюжет до поры до времени работать без сбоев. То, что поначалу кажется чудовищной пошлостью, оправдывается в конце сверкающим абсолютом.
Несколько иная ситуация с содержанием. Увы, оно не всегда успевает за формой. Когда происходит развязка, тайну которой внимательный зритель постигнет еще до середины картины, определённое разочарование неизбежно. С другой стороны, наследовать Фуллеру в разгадках шарады было бы нелепо и странно. Есть и другие, не менее привлекательные сферы, откуда можно почерпнуть вдохновение — "я возьму своё там, где увижу своё". Кроме "чёрного фильма", существует ещё и "жёлтый фильм" — любопытнейший итальянский триллер-jiallo, чей расцвет пришёлся на конец 70-х. С изяществом осы оживают на экране знакомые формы. Замкнутые пространства "Простой формальности" Джузеппе Торнаторе обретают второе дыхание в мрачных склепах острова Шаттера. Закольцовывают сюжет похлеще смирительной рубашки для слишком любознательного пациента.
И всё же в "Острове проклятых", берущем своё начало в миражах Орсона Уэллса, не раз провозглашавшего, что мир — это сплошной кошмар, ночной сон похмельного человека, Скорсезе не делает ни малейшей попытки строго следовать жанру. В отличие, скажем, от "Чёрной орхидеи" Брайана Де Пальмы, в которой схема развития действия была чётко запрограммирована заранее, ещё со времён Чандлера и Хэммета, Скорсезе экранизирует роман Денниса Лихейна (автора "Таинственной реки" и писателя, воспевшего Бостон). И в конце концов препарирует нуаровские клише в область чистейшей психологической драмы. В которой нет места ни мужественной стойкости фильмов Фуллера, ни линчевскому колориту в живописании образов непобедимого зла. Поэтому, как ни крути, а поверх перечня названных выше имён Мартин Скорсезе может легко начертать жирный автограф собственного "Я". Подпись, подделать которую невозможно.
Но есть у происходящего и грустная сторона. То, что отсутствие свежих сценарных идей владеет мастером уже не первый год, ни для кого не новость. После перепевки гонконгской "Двойной рокировки" в оскароносных "Отступниках" Скорсезе вновь предпочитает не обращаться к оригинальным сценариям, а использовать чужие наработки. Возможно, именно из-за этого и возникает ощущение, что такому большому режиссёру попросту тесно в безрадостной современности. Что ему делать в кинореальности, которую создаёт вокруг нас лишённый крыльев мир? В несправедливо поруганном отечественной критикой "Авиаторе" тоже были некоторые проблемы со сценарием, но присутствовали пространство и воздух. Эти полёты наяву и во сне никак невозможно было упрекнуть в отсутствии пьянящей свободы. Свободы творческой, не прижатой к земле грузом идеологического, культурного или бытового середняка. И пускай герой "Авиатора", миллионер, киношник и изобретатель Говард Хьюз в исполнении того же Ди Каприо, несколько отличался от своего реального прототипа. Кино не обязано во всем повторять жизнь.
Квентин Тарантино в одном из интервью повторил обращённые к нему слова Оливера Стоуна: "Знаешь, Квентин, ты, как Брайан Де Пальма или Джон Ву. Вам нравится делать кино. Вы делаете кино, и ваши персонажи — это киноперсонажи, а я делаю фильмы". Мартин Скорсезе тоже делает кино, и этого права у него не отнять, нравится это кому-то или нет.

1.0x