ЗАКАТ «ВОСЬМЁРКИ»

НОМЕР 29 (817) ОТ 15 ИЮЛЯ 2009 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Станислав Белковский
ЗАКАТ «ВОСЬМЁРКИ»

Заседание "большой восьмерки" в итальянской Аквиле останется в истории кучей интересных подробностей.
Во-первых, накануне саммита сексуальные скандалы вокруг его хозяина и главного организатора — премьер-министра Сильвио Берлускони достигли такого накала, что над всей Европой пронеслось предложение вообще исключить Италию из "восьмерки" и взять на ее место Испанию. Где сексуальных скандалов такого уровня не бывает (или почти не бывает).
Во-вторых, мировым лидерам, всё же доехавшим до разрушенного землетрясением итальянского города, пришлось жить чуть ли не в казармах, где единственным VIP-удобством был кондиционер. Лидеры изначально кочевряжились и вообще хотели перенести саммит в Рим. Не случайно нагнетались слухи о том, что как раз во время заседания G8 в Аквиле снова начнется полноценное землетрясение, и человечество рискует остаться без руководства. Но открыто заявить о неприятии казарменного быта никто из лидеров так и не решился. Саммит остался там, где и планировался, — на свежих руинах.
В-третьих, стало ясно, что президент США и по совместительству председатель Земного шара Барак Обама интересуется не только собственной женой. В хорошем смысле, разумеется. Слишком уж красноречивые взгляды он бросал на хорошеньких сотрудниц аппарата саммита — и даже на отдельные части их итальянских тел.
В-четвертых, Карла Бруни, певица и фотомодель, француженка и итальянка одновременно, жена французского лидера Николя Саркози, едва ли не оскорбила чувства собравшихся, отказавшись от общей программы посещения музеев и памятных мест. А всё потому, что недавно, когда не в меру остроумный Сильвио Берлускони сказал что-то про "хороший загар" Барака Обамы, Карла Бруни публично ответила: "Как хорошо, что я больше не итальянка". Кто-то смертельно обиделся, Карла Бруни, наверное, тоже. Газеты, принадлежащие Берлускони, сделали из уклонизма мадам Саркози маленький, но громкий скандал.
В-пятых, некое фотографическое агентство — то ли немецкое, то ли, опять же, французское — распространило фотографии, на которых президент РФ Дмитрий Медведев выглядит изрядно пьяным. И не падает на шаткую землю Аквилы лишь потому, что его крепко держат: с одной (понятно, левой) стороны — Берлускони, с другой — Саркози.
Вскоре выяснилось, что фотографы немного нажульничали, а российский лидер был кристально трезв. (Насколько вообще может ощущать себя трезвым человек, неожиданно оказавшийся в наше время президентом Российской Федерации). Но осадок неприятный остался. Некоторые конспирологи предположили, что Медведева таким образом пытается дискредитировать всемирно известная "кровавая гебня", запустившая свои щупальца уже и в европейскую репортажную фотографию. С таким же успехом можно было бы подумать, что против нашего президента работает наше же алкогольное лобби: недавно Медведев намекнул, что пришла пора меньше пить, а подобное направление развития русской истории устраивает далеко не всех. Вот и показали ему: прежде, чем начинать новую антиалкогольную компанию, задумайся, как можешь выглядеть на простой фотографии.
Но более всего запомнится яркая шутка Барака Обамы. Который в самом конце саммита заявил, что встреча в Аквиле была "исключительно продуктивной".
Скорее всего, это была шутка. Просто никто — даже подчеркнуто легкомысленный Берлускони — не догадался вовремя засмеяться.
ТЕРРАРИУМ ВСЕМИРНЫХ ЕДИНОМЫШЛЕННИКОВ
На самом же деле, участники саммита договорились ровно о трех вещах:
Первое. Выделить очередные 20 млрд. долл. на новый раунд вечной борьбы с голодом в Африке — профессиональным специалистам по утолению голода будет где разгуляться.
Второе. Принудить Иран начать переговоры по его ядерной программе до конца сентября — не раньше, чтобы переговорщикам не пришлось сокращать традиционные летние отпуска; сам Иран уже поспешил заметить, что он, в принципе, — не против: пока переговоры идут, ядерная бомба как раз будет уже готова.
Третье. Передать все прочие и иные вопросы на рассмотрение саммита "группы двадцати" (G20), который состоится осенью в американском Питтсбурге.
И во всех этих прочих и иных вопросах временные жители казарм Аквилы зафиксировали, в основном, труднопреодолимые разногласия.
Например, все хотят к 2050 году сократить вредные выбросы в мировую атмосферу на 80%. Кроме России. Мы хотим коптить небо по-прежнему, чтобы никто не мешал нашему экономическому росту. Правда, аргумент о неостановимом росте для страны, где наблюдается стабильное падение производства на 15-17% в месяц — это тоже такой тонкий юмор. В духе Барака Обамы, которому мы теперь стремимся, похоже, во всем подражать.
А вот лидеры Великобритании и Франции считают, что нужно административным путем ограничивать спекулятивный рост цен на нефть. Чтобы — как признали участники саммита — этот исконно русский вид топлива не слишком выходил за пределы коридора $70-80 за баррель. Но руководители остальных развитых стран Гордона Брауна и Николя Саркози в этом вопросе не поддержали. Особенно возмущался, конечно, Дмитрий Медведев. Ведь развитые страны привыкли жить в условиях рыночной экономики, а тут предлагается просто какой-то казарменный социализм. Видимо, Аквилой навеяло.
Немного эксцентричный французский президент — видимо, дополнительно расстроенный тем, что его эталонно красивая супруга не участвовала в мероприятиях с другими высочайшими женами — стал зачем-то вспоминать про новые мировые резервные валюты. И про то, что политически многополярному миру должен соответствовать "экономически многополярный мир".
Но остальные коллеги Николя Саркози совершенно не поддержали. Наверное, потому, что идея многополярного мира им не так уж и нравится — хорошо, когда есть гарант всемирных правил игры в лице США. И плохо, когда такого гаранта нет. Так что даже российские представители сказали, что уже не стремятся найти замену доллару. Такой заменой может стать разве что юань, да и то лет через 15-20. Если за это время Земля не столкнется с управляемым астероидом или не найдет другого способа положить конец бесплодным дискуссиям о ее (Земли) фантастическом будущем.
Кстати, о юане. Председатель КНР тов. Ху Цзиньтао в Аквилу вообще не приехал, хоть и был настойчиво приглашен. Его больше привлекли волнения уйгуров в Урумчи, на северо-западе его собственной страны. И не то чтобы хорошо заточенные китайские войска не смогли бы подавить волнения без личного присутствия верховного главнокомандующего. Просто председатель Ху дал понять: лететь 10 часов на мероприятие, где не решается ничего, — слишком тяжело для здоровья. Как-нибудь в другой раз, дамы и господа, в другой раз. А помочь голодающим Африки Китай и сам как-нибудь сумеет.
Еще мировые лидеры приняли очередное заявление против протекционизма. Хотя тут же, в кулуарах аквилейских казарм, выдающиеся экономисты и финансисты признавались, что в обозримом будущем протекционизм будет только нарастать: богатые страны станут все больше субсидировать своего производителя живыми деньгами и приравненными к ним средствами, а бедные — закрывать таможенные границы, ибо другого живого способа выстоять у них нет. И этому глобальному горю никакими декларациями не поможешь.
Саммит завершился церемонией фотографирования — чтобы еще раз напомнить и Обаме, и Медведеву, и хозяину Берлускони, истерзанному ненасытными папарацци, какое из искусств — важнейшее в наши дни. Нет, не кино и даже уже не цирк.
Главы стран G8 и многие высокие приглашенные, кажется, неплохо провели время. А время — провело их.
МНИМЫЕ ВЕЛИЧИНЫ
"Большая восьмерка" — это вообще наша, русская ошибка. В английском оригинале собрание развитых стран называется куда скромнее — всего лишь "Группа восьми" (Group of Eight). Но что поделаешь, если низкопоклонство перед Западом — явное, а когда официально запрещено, то тайное — у нас в крови. Всякое место, куда добровольно пригласил нас сияющий Запад, уже кажется нам всенепременно Большим. И с самой заглавной буквы.
Так вот, в 1975 году, когда эта самое сообщество развитых стран — тогда еще "Группа шести", без скоро присоединившейся Канады и нескоро рухнувшего СССР — создалось в подпарижском замке Рамбуйе, на ужине у французского президента Валери Жискар д'Эстена, было, в общем, понятно, зачем оно нужно и кому адресовано.
Группа ведущих держав Северного полушария (не случайно Канаду очень скоро туда позвали, из чего и родилась на много лет неизменная G7) должна была:
— обозначить принципиальную разницу между процветающим Севером и отсталым Югом человечества;
— сформулировать и обобщить набор ценностей Севера, в первую очередь — вывести на авансцену исторический тандем "демократия + общество потребления", сопротивляться которому, в сущности, бесполезно;
— послать народам, все еще живущим за "железным занавесом", отчетливый сигнал: дни коммунизма сочтены, готовьтесь делать выбор, куда пойдете из-под красных знамен — на Север или на Юг.
Группа Семи предложила миру набор стандартов, который через полтора десятилетия после ужина в Рамбуйе, в основном, победил. Во всяком случае, на уровне элит. Россию позвали в этот "элитный клуб" только для того, чтобы она не обижалась. А не по каким-то объективным экономическим основаниям. Казалось, что конец истории по Френсису Фукуяме настал, и последний глобальный человек вот-вот утвердит свою власть над всем миром, в каждой неоглядной дырке его.
Но с тех пор прошли другие полтора десятилетия. И мы узнали о человечестве еще что-то новое.
Мы узнали, что, хотя идеи общества потребления и стандарты потребления, установленные G7, полностью овладели правящими элитами действительно по всей Земле, подавляющим большинством населения за пределами G7 эти стандарты усвоены не были. Потому что голод остался голодом, а нищета — нищетой. Пряников сладких, как всегда, не хватило на всех. И даже на большинство. Вне сообщества "развитых стран" минимальный стандарт потребления обеспечить не удалось. И в фавелах Рио-де-Жанейро, и на священно-гнилостных берегах Ганга, и в вымирающих русских деревнях одинаково работают застарелые телевизоры, которые доносят до их зрителей идею великого потребления. Но только в действительной жизни этим телезрителям нечего потреблять, кроме картинки. У разных стран одинаковые фасады — в виде пятизвездочных отелей и бизнес-залов международных аэропортов. Но фундаменты и перекрытия, стены и потолки — существенно разные.
И сверх того мы удостоверились за эти полтора десятилетия, что, как бы ни был усвоен повсеместными властителями G7-стандарт, качественные различия — а значит, и противоречия — между цивилизациями сохранились во всей своей неизменности. Китаец надевает европейский костюм и досконально заучивает американский английский язык. Но при всем при этом остается китайцем. Всего лишь китайцем и целым китайцем.
Всеобщая недоступность даров потребления и взаимная трудносовместимость цивилизаций обрушили конструкцию Фукуямы. И вызвали на поверхность Уго Чавеса с его латиноамериканским социализмом. Махмуда Ахмадинеджада с его сельской ядерной бомбой. Да, в общем-то, и Барака Обаму. Черного человека, который при этом даже классическим афроамериканцем считаться не может, ибо отец его — свободный кениец, а не потомок американских рабов. Этот Обама — не лидер "развитых стран" и даже не Генеральный Представитель Запада. Он приходит как Председатель Земного Шара, лицо, стоящее над цивилизациями и стандартами, выше их разделений, чтобы сказать всем и каждому на этой Земле: в программе случился досадный сбой, распространить ценности G7 на все человечество пока не удалось, но мы сейчас как раз уточняем алгоритм, слегка переписываем программу, и…
Отсюда и стремление расширить G8, включив в этот клуб без образования юридического лица вообще все сколько-нибудь сильные и влиятельные страны мира: и Китай, и Индию, и Бразилию, и Мексику, и ЮАР, и даже Египет. Хотя Египет, добавили, скорее, из дохристианских суеверных соображений: чтобы было, в конечном счете, G14, а не полусчастливое G13. В результате группа государств Севера, желающих нести миру единый цивилизационный стандарт, становится просто клубом больших начальников, которые потенциально могут договориться о каких-то серьезных решениях. Или не договориться. Поскольку противоречия между начальниками — экономические, социальные, религиозные, культурные, — слишком велики. А клубная форма — ни к чему не обязывает. Съехались, сфотографировались, разъехались.
Саммит в несчастной от землетрясения Аквиле показал, что "Группа Восьми" со всеми ее чадами и домочадцами окончательно стала мнимой величиной. Точно так же, как BRIC и всякие прочие альянсы, существующие только для целей статистики и только на ноутбуках финансовых аналитиков. Тех самых, которые год назад считали, что глобального кризиса нет и еще долго не будет.
Мнимая "большая восьмерка" еще останется крупнейшим работодателем — не только для журналистов и фотографов, но и для служб безопасности, перекрывающих по случаю саммитов целые страны и континенты. Но на судьбы мира она уже никак не повлияет. Эти судьбы решаются в других местах и при других обстоятельствах.