«Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини» (Россия, 2007-2009, продюсеры - Олег Чамин, Вероника Рожкова, режиссёр - Георгий Юнгвальд-Хилькевич, в ролях - Михаил Боярский, Вениамин Смехов, Игорь Старыгин, Валентин Смирнитский, Лянка Грыу, Дмитрий Нагиев, Ирина Пегова)
"Про мушкетёров смотрел серию? Ну, историю этого алмаза дурацкого? Там, короче, Д’Артаньян ради карьеры у Паскаля невесту увёл, потом шпагой его проткнул и весёлую песню спел. Тьфу ты! "Что за рыцарь без удачи?!"
Владимир Шинкарёв. "Папуас из Гондураса"
Рельсы взорваны, баталии прерваны. Дебатов на тему "Какой из кинофильмов достоин носить звание худшего?" больше не будет. Прежде досужие умы подходили к этой теме с пылким азартом, рубили с плеча, невзирая на жанры и лавры. Козлами отпущения объявлялись Эд Вуд (нормальная научная фантастика), бразилец Хосе Можика Маринш (по-бунюэлевски ехидные аллегории на тему грехопадения), Расс Мейер (невинная пляжная ерунда). Всех этих достойных людей обвиняли в дурновкусии, зауми, неумении правильно снимать. Ножницы голливудских монтажников-высотников отшинковали "Потерянный горизонт" (1938) Фрэнка Капры — дескать, фильм "непонятен" до такой степени, что и теперь никто не разберёт, в чём там дело. Множество лент наших соотечественников устало ложилось на полку под предлогом "технического брака", хотя они им и не являлись, ну и так далее. Всё это было давно.
И вот экраны заполонила картина, являющаяся золотым эталоном и дурновкусия, и брака, и бессвязного бреда. Так что просим почтенную публику больше не ломать понапрасну копья и прекратить обижать погорелую армию честных, хотя и не слишком талантливых киношников: хуже, чем Юнгвальд — язык сломаешь, пока выговоришь — Хилькевич, что-либо "создать" или "воплотить" не сможет никто. (Только если он сам переснимет свои "Опасные гастроли", взяв Никиту Джигурду на роль Высоцкого — а такой возможности нельзя исключить!)
"Герои Дюма жили славно, платили налоги исправно, стреляли из пыльных мушкетов и жили в цементном саду", — так подошёл к творчеству Дюма-отца Алексей Фомин, один из немногих оставшихся у нас внятных поэтов, в своём опусе "20 лет спустя". Когда я впервые услышал эти строчки, мне показалось, что в основном всё правильно — налоги платили, жили славно, но с "цементным садом" автор, конечно же, переборщил. Ну при чём здесь книга фаворита смазливой "Афиши" Иэна Макьюэна (её ещё экранизировал Эндрю Биркин, сын красивой певуньи Джейн) — роман о реальности томительной, затхлой, вязкой, как болото или тот же цемент? После просмотра "Сокровищ кардинала Мазарини" тайное стало явным.
Анна Австрийская (Фрейндлих), фамильярно — словно в волшебной сказке — названная в титрах словом "Королева", мечется по дворцу предтечею седой апоплексии. Тоном вздорной пенсионерки затевает скандал: "Кольбер (Ширвиндт), почему вы не оплатили мои счета?" В самом деле, почему? Да просто кардинал Мазарини (Равикович), взял да и похитил все (!) сокровища Франции. Теперь богатство хранится в шкатулке, "в Англии, в какой-то таверне, где хозяин — брат Мазарини". Дело плохо, и надо снова отправлять туда мушкетёров. Но королевские мушкетёры (Смехов, Смирнитский, Старыгин, Боярский) — как назло! — хоть и жили долго, взяли и умерли в один день. И теперь обретаются абы где.
Неприятное это место — что странно! — не похоже на распалённый ад Можики Маришна и на мейеровскую "долину Супермегер". Это просто подземный постоялый двор с повышенной реверберацией, он отделен от проезжей колеи жизни решёткой, вроде как в зоопарке. Именно так и выглядит цементный сад, о котором с такой силой художественного пророчества спел Фомин. Дождь там нейдёт, бургундское не катит, общаться приходится с некстати задушенным Мазарини, с мёртвым де Жюссаком (Балон). Нет слов, персонажи классика не были великими праведниками. Но всё-таки становится как-то обидно за их посмертную участь. А более всего — за судьбу актёров нашего детства, вполне живых, хотя и сильно поеденных молью: один Портос-Смирнитский сохранил былую мощь и стать загульного кашалота. Обидно за подлое время, заставившее всех их зарабатывать себе на корку чёрствого хлеба и бутылку дрянного виски столь нерыцарским способом. И за Александра Дюма.
Видеосалонов на том свете не держат, цирк не приезжает. Развлечение здесь одно: сиди и наблюдай сквозь мутное стекло за оставшейся позади земной жизнью. Впрочем, у мушкетёров к ней свой, не остывший интерес. Люди, повторюсь, грешные, они успели наплодить немало потомков, которые подросли и теперь знай себе скачут и прут напролом, поминутно рискуя присоединиться к отцам. Среди них наибольшего внимания заслуживает помешанная на ветчине монашка Ирина Пегова, толстуха Анжелика Дю Валлон — привет вам от Анн Голон! Но пристальнее всех щурится на Землю старый гасконец, маршал Франции. Он надеется разглядеть там свою дочь, Софи Марсо. Зря надеется, да супруг Жулавский и не отпустил бы ту сниматься у Хилькевича. Вместо Марсо перед нами мельтешит оголтелый "юноша" Жак (Грыу), она же — Жаклин д’Артаньян; в таком ключе ребёнка воспитал папа. Моральные приоритеты, которые почерпнул у родителя этот золотой сон человечества, заключаются в намерении при первой возможности отрезать кому-нибудь уши. Конечно, именно эта четвёрка, возглавляемая бешеным андрогином в парике, и поедет в Британию спасать достояние монархии.
До пункта назначения они доберутся; об этом нам поведают пояснительные титры "Англия" и "Опять Англия". Да и вообще, поначалу дела у молодого поколения пойдут неплохо, но уж когда дойдёт до ниндзя в чёрных кимоно, отцы поймут, что им пора брать "судьбы наших детей" на контроль. Д’Артаньян пропоёт молитву, от которой кровь стынет в жилах, все — включая де Жюссака равновесия ради — тут же восстанут из праха. И мы услышим много лязга и грохота, и скрежета зубовного, а слово "каналья" будет произноситься чаще, чем Джон Хинкли смотрел "Таксиста". Афоризмы из фильма, если исхитрится выучить их наизусть, могут послужить испытанием воли ваших близких. Отличным тренингом христианского смирения служат реплики: "Ведь у меня наверняка был отец, господин Кольбер, да?", "Я воскрес без документов, мне необходимо переплыть через Ла-Манш", "Государство — это я!" (фраза короля кажется до боли знакомой) или вот такой сильный диалог: "— Прощайте, господа! — Бог простит!" Цитатник можно продолжить, но зачем? Некоторые неверные читательницы, ради которых мы гибли под пулями ельцинских снайперов и жгли костры у "Белого Дома", уже и без того считают наши научно-аналитические материалы безумием.
Между тем, целью подобных публикаций (если она есть) как раз и является попытка предотвратить ужас воскресного хождения в кинотеатр. Прошли какие-никакие, но праздники, и не исключено, что простой человек, игнорируя тот факт, что "кризец в делах финансовых подкрался, словно кот", решил развлечься; более того — выбрал для этого отечественный продукт. И если с "Обитаемым островом" картина ясна: ужасная прокатная судьба первой части низвела дядю Фёдора (Бондарчука) со всеми его горе-меценатами до уровня церковных мышей, и теперь они просто боятся обнародовать остальное, то с "Мушкетёрами" как-то сложнее. И сюжет, и актёрский состав овеяны ностальгической славой. "Мушкетёрская" постановка 1979 года сегодня смотрится тоже диковато, но своего очарования у неё не отнять никогда. После этого трэш-режиссёр Юнгвальд—Хилькевич снимал продолжения, каждый раз всё менее удачные, и вот докатился до возвращения живых мертвецов.
Мы знаем серию фильмов испанца Армандо де Оссорио, локально волновавших мыслящую Европу в 70-е годы. Там он оживляет зверски убитых местным населением рыцарей-тамплиеров; при этом перед нами настоящее искусство — высокое, дерзкое, поэтичное. Но мертвяки-мушкетёры? Зомби с паранормальными способностями, показывающие нам пару нормальных явлений: искривление пространства и прохождение сквозь стены? Право же, это чудовищно! Кстати, тень тамплиеров мерещится и здесь. В картине фигурирует некое, не к ночи будет помянуто, светящееся (возможно, радиоактивное?) кольцо, некогда принадлежавшее зловещему братству, "жемчужина" коллекции Мазарини. "За саму мысль вставить в сценарий тамплиеров надо увольнять из профессии без выходного пособия", — пишет Михаил Трофименков, большой молодец и один из лучших наших критиков (фильма, к своему счастью, не видевший). Затем он призывает расстрелять без суда и следствия (вау!) Мориса Дрюона и замечает, что "если в кране нет воды, значит, выпили тамплиеры". Вот оно как! А мы-то думали...
Впрочем, если вспомнить "Фликер" Теодора Рошаха, именно тамплиеры-то и изобрели искусство движущихся картинок. Так что пусть сами пеняют на результат. Меня же больше взбеленили не замшелые масоны-храмовники (действительно, уже сидящие в печёнках), а ударения на первый слог в именах Леон, Рауль и Кольбер. Понятно, что киносъёмки представляли собой затянувшийся пьяный кутёж, но ведь и Богданович со Скорсезе ваяли свои шедевры не на трезвую голову. И что получается? К концу просмотра лишь утверждаешься в принятии аксиомы: "Старый фильм лучше новых двух!" Ведь как скакали и гарцевали, как дрались, черти! С какой мечтательной самовлюблённостью маячили на экране под разухабистый психодел ВИА "Коробейники"! И главный показатель успеха — шлягеры из той, прежней, версии сразу вошли в обиход и распевались в подворотнях задолго до премьеры картины — откуда только утечка произошла? И "Есть в графском парке чёрный пруд", и пресловутое "Опять скрипит потёртое седло" и, конечно, "Пуркуа Па?", немедленно переиначенное чуждым всего французского народом-богоносцем в таинственный "Пур клопа". О песнях из новой ленты в этом контексте сказать нечего. Петь в подворотнях их никто не будет, ибо они не запоминаются. А то, что против воли запоминается, наводит на сумрачные мысли.
"Мы команда, мы команда!" — с таким рефреном предпочитают разъезжать "по Гарвардской дороге" мушкетёрские дети. Слово взято явно не из аристократического лексикона. Сейчас таким вещам учат в детсадах и прочих сумасшедших домах. "У меня нет друзей, мы все — одна команда!", — заявляет ребёнок опешившим родителям, вернувшись из школы или с продлёнки. Так окончательно искореняется императив дружбы, и без того сошедший на нет. Где здесь "Один за всех, и все за одного"? Неудивительно, что и кинотипажи больше не несут в себе этики, а скорее могут сойти за синдикат киллеров. Недаром Юнгвальд-Хилькевич с гордостью заявляет, что его красавцы-актёры напоминают ему наёмных убийц.
"Мои мушкетёры!" — ласково обращался к своим полицаям из числа самых гнусных детей персонаж крапивинских "Всадников со станции Роса" — начальник пионерлагеря, стукач, садист и великий подлец. "Мушкетёрами" называла себя и банда отморозков в "Перестрелке" (1971) Генри Хатауэя. Те творили такие бесчинства, что герою Грегори Пека, уставшему от самого вида оружия пожилому человеку, только и оставалось, что пристрелить их. Так он и сделал. Все эти компашки объединяло с героями Дюма лишь то, что они осуществляли какие-то действия совместно. Любое совместное действие ведёт либо к моральному распаду, либо к провалу.
