НОМЕР 50 (786) ОТ 10 ДЕКАБРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Елена Антонова
БАЛЕТ-ПРИТЧА
"Сила музыки в том, что вся она строится из тончайших звуковых нюансов".
Сергей Курёхин, из интервью 1995 г.
Немного найдётся сюжетов, которым бы так повезло в искусстве, как евангельской "Притче о блудном сыне". Среди талантливых интерпретаций Притчи есть и балет, поставленный в 1929 году Георгием Баланчиным на музыку Сергея Прокофьева, где заглавную роль станцевал Сергей Лифарь. Волею судеб "Блудный сын" оказался последним замыслом знаменитого нашего антрепренера Сергея Дягилева, последней постановкой его труппы в последнем, 22 "Русском сезоне" в Париже: через два месяца после премьеры организатор "Сезонов" внезапно умер.
В балете, как в любом театрализованном музыкальном действе, главная роль отведена музыке. У Прокофьева все подчинено драме человека, ради сиюминутных прелестей вступившего на ложный путь, покинувшего дом и родных, долго блуждавшего, но нашедшего силы вернуться к себе самому. Композитор не форсирует эмоций. Их нюансировка для изобретателя резких созвучий, в свое время эпатировавших публику, скупа, даже строга. Музыка, отторгнув расхожие штампы жанра, раскрепостила танцовщиков, а с увеличением удельного веса пантомимы и пластики движений пришла возможность создания психологически более глубокого действа. Да и музыка лирических сцен стала провозвестницей чудных тем любви "Ромео и Джульетты". Так что "Блудный сын" Прокофьева далеко не исчерпал себя.
Но "вечная" тема есть "вечная" тема. Появление новых ее версий, обращенных ко дню сегодняшнему, не должно удивлять. Русский камерный балет "Москва", руководимый Николаем Басиным, на днях представил новую трактовку "Блудного сына", где Басин является автором сценария театрального проекта. Полностью обновлен коллектив создателей балета. Музыка составлена из сочинений трех композиторов: классика французской школы Камиля Сен-Санса, прожившего долгую жизнь и ушедшего к концу первой четверти XX века, и наших современников — финского авангардиста Киммо Похйонена и русского творца широко популярной музыки Сергея Курёхина, с явным преобладанием последнего. Хореограф и либреттист — Эдвальд Смирнов. Солисты: Блудный сын — Роман Андрейкин, его Воспоминание о самом себе — Вячеслав Пегарев, Старшая сестра — Елизавета Небесная.
Спектакль состоялся. Это — динамичное, захватывающее действо, заставившее сопереживать, принесшее удовлетворение и удовольствие всем: зрителям и участникам. Причин тому — несколько. Определяющей, на мой взгляд, явилась музыка Курёхина, талантливого музыканта, нестандартного, мыслящего человека, обладавшего, по отзывам знавших его людей, большой духовной силой. Магнетизм его музыки держал зал в неослабном внимании, да и артистов побуждал работать на пределе своих возможностей. Вторая причина: Балет "Москва" имеет две труппы — классического и современного танца, причем последняя, пожалуй, посильнее. Они обе были задействованы в этой премьере, и обе танцевали с полной отдачей и самоотверженностью. Вдохновленный музыкой, а также темой поиска пути и своего места в жизни молодым нашим современником, хореограф Эдвальд Смирнов, две предыдущие работы которого нельзя назвать сколько-нибудь интересными, порадовал если не новациями, то сюжетом и постановкой. Сама тема блудного — уклонившегося от прямого пути, сбившегося с дороги — сына человеческого злободневна в смутные времена, которые сейчас переживает мир. Заглавную эту роль превосходно станцевал и сыграл Андрейкин, пластика движений которого отражала всю трагичность метаний молодого поколения. Эти слагаемые сделали новый спектакль интересным и нужным, воспитывающим чувства и апеллирующим к разуму.
Вернусь к тому, что затронуло меня в спектакле больше всего. К музыке Сергея Курёхина. Прошло 12 лет, как его не стало, а его музыка, как и мысли о ведущей роли культуры в человеческой истории, о возможной смене ее парадигмы, продолжают будоражить сердца. С его словами о том, что "один виток завершился, и грядет виток другой" можно соглашаться или нет. Одно не подлежит сомнению — его музыка. Потому что в настоящей музыке, неважно как ее называть — серьезной или легкой, есть, по его признанию, нечто божественное.
1.0x
