ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА

НОМЕР 44 (780) ОТ 29 ОКТЯБРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Валентин Пруссаков
ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА

Можно ли быть одновременно исламистом и националистом? В мусульманском мире на этот счет придерживаются двух противоположных точек зрения. Согласно одной из них, ислам и национализм — понятия взаимоисключающие. Такой позиции придерживался, например, аятолла Хомейни, который даже как-то заметил, что "национализм — главный враг ислама", указав при этом на турецких националистов, которые в 20-е годы прошлого столетия рьяно расправлялись с исламистами. Согласно второй, исламизм может быть неотъемлемой частью национализма и, прежде всего, арабского национализма. Так, бывший премьер-министр Ирака аль-Баззаз в 1947 г. писал об исламе как о национальной арабской религии: "Ислам есть воплощение арабского национального духа: это национальная религия, с арабским ядром".
Исламской ориентацией была отмечена панарабская политика, сочетавшаяся с признанием африканского характера страны и ее народа, которую в течение долгих лет проводили в Ливийской Джамахирии. По мнению Муамара Каддафи, главного идеолога и руководителя ливийской революции, нация есть социальная группа, а национальный фактор является движущей силой истории. Основное направление исторического процесса определяется формированием социальных связей в такой последовательности: семья — племя — нация. Нация, утратившая национализм в качестве своей идеологии, обречена на упадок, поскольку национализм подобен силам гравитации. Соперничать с национализмом способна одна только религия, без которой немыслима жизнь человека. Стабильность и прогресс выпадают на долю той нации, у которой есть своя религия.
Ливийское руководство неоднократно подчеркивало исламские корни арабского национализма и неразрывную связь между ними. Один из ближайших сподвижников Каддафи, Бешир Хавади, называл арабизм телом, а ислам — живой его душой, движущей им. Это, между прочим, можно наблюдать в современной Ливии, где, с одной стороны, образована Джамахирия — народное государство, а с другой — Коран провозглашен "законом общества", о чем указывается во второй статье Документа о провозглашении власти народа в Ливийской Джамахирии 2 марта 1977 г.
Еще в начале 70-х годов в Ливии приняли решение о том, что все вновь принимаемые постановления должны основываться на принципах шариата, а действующие следует пересмотреть. Каддафи неоднократно утверждал, что ислам есть основа ливийской революции. Являясь искренним приверженцем ислама, он в качестве единственного источника права признает Коран, "неподвластный времени и принадлежащий всему человечеству". "Коран, — говорит Каддафи, — ниспослан на арабском языке, и, чтобы понять его, нам посредники не нужны".
Каддафи неустанно повторял, что ислам является межнациональной религией, что на нем лежит мировая универсальная миссия. И он провозглашал: всякий, кто верит в единого Бога, иначе говоря, человек, покорный воле Бога, будь то последователь Мухаммада, христианин или иудей, является, по существу, мусульманином. И когда подлинное единобожие утвердится на земле, когда люди вновь обратятся к священным Книгам, тогда в мире воцарятся мир и сотрудничество между людьми. Но нельзя не отметить того, что в то же время Каддафи считает ислам преимущественно арабской религией. Его аргументы понятны и не блещут оригинальностью: Пророк был арабом, Коран ниспослан на арабском языке и т. д.
"Мы (арабы. — В.П.) — нация прежде всего", — подчеркивал лидер Джамахирии. Ему же принадлежат слова о том, что арабское единство "составляет также силу для ислама — это нечто фундаментальное".
Таким образом, Каддафи демонстрирует, что универсализм ислама допускает националистические тенденции — если, разумеется, они не противоречат исламским основам.