АПОСТРОФ

НОМЕР 39 (775) ОТ 24 СЕНТЯБРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Георгий Судовцев
АПОСТРОФ

Максим Кононенко. День отличника. — М.: Фолио, 2008, 287 с., 15000 экз.
Идея спародировать пародиста всегда лежит на поверхности, но всегда трудно осуществима по причине отсутствия у объекта пародии какого бы то ни было собственного содержания. В случае Владимира Сорокина (а он — безусловный писатель-пародист) ситуация дополнительно осложняется принципиальной постмодернистской аморальностью (именно в смысле отсутствия морали) его романов-пародий.
Как говорится, трудно плавать в серной кислоте с отрубленными ногами. Но "Днём опричника" Сорокин, согласно легенде, якобы "нашедший" эту тему в разговоре с подвозившей его знакомой, несколько нарушил безупречную и безнадежную аморальность своего творчества, спокойно перенесшую и "мочение в сортире" со стороны уже полузабытого прокремлевского движения, и брезгливость "позитивной" критики. Всё-таки Сорокин — тоже человек и тоже смертен, а это штука посильнее "Фауста" Гёте.
И конечно, не сразу, но нашёлся неординарный человек, возжелавший "убить пересмешника" — Максим Кононенко, он же Mr.Parker, создатель легендарного интернет-проекта "Владимир Владимирович™". Однако его "День отличника" еще раз показал, что таланты у людей бывают разными, и беда "коль сапоги начнёт тачать пирожник".
Талантом литературной стилизации, в переизбытке отпущенным Сорокину, Кононенко почти абсолютно обделен — он человек собственного, весьма яркого и запоминающегося стиля. Постмодернистский вирус подстраивания в чужой стиль и взрывания его смыслов изнутри — вовсе не из его арсенала. Поэтому попытка автора отказаться от собственного стиля и смоделировать некий "зеркальный" либеральному дискурс не удалась — брошенная туда вроде бы бомба "Дня отличника" попросту не взорвалась и никаких разрушений не вызвала.
В этом отношении роман Кононенко выглядит так, как будто его автором является один из эпизодических и проходных персонажей прохановского "Господина Гексогена".
"В этот момент взвывает двигатель, и грузовик, набирая скорость, направляется в центр сектора, прямо к сцене. Я не успеваю заметить водителя. Грузовик проносится по тому месту, где взорвался террорист в макинтоше, и движется дальше.
— Буря в пустыне! — кричит мне Платон. — Мощнейшая вещь! Пригнись!
Мы пригибаемся в ту же секунду, когда грузовик врезается в стену. Раздаётся страшный грохот, и сверху на нас сыплются штукатурка и пыль. В бункер врывается волна горячего воздуха. Больно бьёт по ушам высоким давлением.
Оглушенные, мы поднимаемся. Старейшины всё так же стоят у ворот, но уже не в чалмах (это, если кто вдруг не понял, что вряд ли, — отсылка к известной сцене "Белого солнца пустыни". — Г.С.). В центре сектора, на месте сцены — огромный клубящийся огненный шар. Вдруг на высоте ста метров над сектором начинают взрываться тройные золотые сферы, из которых вылетают облака мерцающих золотых звёзд. Ниже — парад серебристых сфер-гигантов. Из шара вырывается крупнокалиберное ассорти. Что ни залп, то чудо. Красно-синие классические сферы, цветные букеты с трещащими звёздами, серебряные пальмы в огненных кольцах, красные кольца с серебристым мерцанием!..
Залпы не прекращаются. Красные сферы растворяются в мерцании, золотые пунктирные шары превращаются в фиолетовые, серебряные купола оборачиваются весёлыми трещотками. За ними следуют классические цветные сферы в сочетании с пуктирными серебряными сферами и мощными громовыми шарами. А вот солируют золотые змейки. Они поднимаются вверх и раскрываются мощными цветными сферами, красными и зелёными звёздами и многоцветными блуждающими огнями. Разыграно, как по нотам!" Ну, и так далее...
Второй, не менее очевидный минус данного произведения — разрывы (или даже провалы) фабулы повествования. Во "Владимире Владимировиче™" фабулу за Максима Кононенко писала сама действительность — ему оставалось только интерпретировать её, что получалось вначале задорно, весело и вызывало всеобщий интерес.
После того, как дистанция между вымыслом и жизнью сошла на нет, а сам Максим Кононенко начал участвовать в проектах Глеба Павловского, "брателлос Путин" утратил в его скетчах львиную долю своей привлекательности. Именно потому, что в интерпретациях вольно или невольно появились некоторые табу, ограничения, заданность, присутствие которых требовало системной компенсации — включая уже собственную фабулу, а здесь Mr.Parker тоже оказался далеко не на прежней высоте.
В романе придуманные им "гэги" существуют как-то очень отдельно даже от персонажей, не говоря уже о произведении в целом.
Так что "День отличника" стоит рассматривать не столько как "пробу пера" известного культуртрегера в новом для него романно-пародийном жанре, или как результат его политической ангажированности — всё это, несомненно, в какой-то степени присутствует, но более чем второстепенно. Главное, на мой взгляд, — это внутренний творческий кризис Максима Кононенко, который рано или поздно, по разным причинам, но всё равно настигает каждого по-настоящему талантливого автора. Поэтому не будем смеяться над Mr.Parker. Рукоподадим ему!