МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ — 22

НОМЕР 33 (769) ОТ 13 АВГУСТА 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Сергей Кургинян
МЕДВЕДЕВ И РАЗВИТИЕ — 22
Продолжение. Начало — в №№ 12—32.
КАК Я УЖЕ УКАЗАЛ РАНЕЕ, Тальберг входил в некие прогерманские (точнее было бы сказать, остзейские) элитные группы. А также в разного рода организации отнюдь не сионистского, а диаметрально противоположного характера. Часть моих дальних родственников имела причастность к остзейской аристократии и знала её изнутри. А другая часть родственников ненавидяще шептала, называя остзейские фамилии (Унгерн, Будберг, Тальберг и другие): "Помни, помни эти фамилии. Помни, как только подобная нечисть создает "Союз русского народа", империя кончается".
Шептавшие никак не были комиссарами. Они были глубоко воцерковленными людьми с весьма специфическим отношением ко всему советскому. А также людьми, весьма далекими от любого интернационализма. А также людьми, вполне нечуждыми определенным фобиям, которые я никак не разделяю. Но это были вполне адекватные и вполне компетентные люди. Мир праху их. А также праху тех, кто ими назван. Не будем будить злых духов истории. Всё, что я хотел сказать и сказал по этому поводу, продиктовано желанием уберечь нынешнее российское думающее меньшинство от ненужной поспешности, которую оно уже проявило двадцать лет тому назад. Уберечь это меньшинство от духовного и интеллектуального Танатоса "перестройки".
ВОПРОС О ТОМ, НА КОМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЕЖИТ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ГИБЕЛЬ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ — КРАЙНЕ НЕПРОСТ. СВОДИТЬ ЕГО К ОБЫЧНОЙ АНТИСЕМИТСКОЙ ПРОПИСИ ГЛУПО, ПОШЛО И НЕДОСТОЙНО.
МЫ ХОТИМ ГЛУБОКОГО РАЗБИРАТЕЛЬСТВА? Если хотим — не избежать вопросов весьма болезненных. Болезненных не для народа, хотя и для него тоже, а для тех семей, которые так или иначе позиционировали себя по отношению к династии Романовых в целом и её отдельным представителям в частности. И нам понадобятся мудрость, сдержанность, терпение — чтобы, проведя такое разбирательство до конца, не взорвать общество. Не породить нечаянно новую распрю, которая воспроизведет не только старую, советскую, но и совсем-совсем старую.
Что абсолютно неприемлемо в таких разбирательствах — так это примитивизм и пошлость. А также желание что-то задеть походя по принципу "слышал звон, да не знает, где он".
Александр Сергеевич Ципко, думаю, абсолютно не понимает, где тот звон, который он когда-то "зарегистрировал". А это не надтреснутое позванивание семейного колокольчика — это набат истории. Это вопрос о том, почему переходили белые к красным (частный пример — тот самый мой дальний родственник Бонч-Бруевич, который так волнует некие умы). Это не вопрос о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Это вопрос об исторической и метафизической правде. В этом смысле — прямое продолжение вопроса о том, кто кого предал. А также, что важнее — Романовы или Россия? И какой сакральности надо быть верным в первую очередь — династической или исторической, то есть народной? Конечно, хочется быть верным и тому, и другому. А если нельзя?
Что-то тут я знаю по семейным преданиям. И, как говорится, многие знания умножают скорбь.
Глубоко чуждым всему большевистскому царским офицерам и генералам было ясно, что красным, для каких-то их целей, сильная Россия и сильная армия всё же нужны. Им было ясно также, что сильная Россия и сильная армия никогда не будут функциональным придатком к этим "всемирным" целям. Что заработает, так сказать, положительная обратная связь. Им было ясно также, что династии и тому элитному политическому субъекту, который реально возглавил антибольшевистское дело, сильная Россия и сильная армия нужны лишь на риторическом уровне.
Ленин подписывал Брестский мир? А Краснов, конечно, ничего не подписывал с теми же немцами… И не грезил об отдельной Казакии… И не говорил сторонникам Добровольческой армии, которые назвали его "немецкой проституткой": "А кто в таком случае вы, если живете у нас на содержании?"
Я не говорю, что в белой среде не было настоящих патриотов. Их там было много. Я говорю о том, что в этой среде, и особенно в её высших стратах, гнездилось историческое предательство. Вполне конкретное и документально оформленное. Нынешние белые патриоты любят говорить о Брестском мире. А об этом говорить не хотят. Но так нельзя — нечестно и бесперспективно.
Белая элита (прошу не путать с Белым движением) сначала предала царскую семью. Потом она (с остатками династии) предала Россию, руководствуясь и мстительным чувством (любой ценой наказать "быдло"), и корыстными интересами (лишь бы вернуть собственность, всё остальное вторично), и так называемым комплексом проигравших (мол, Россию мы уже не подымем, нужно опираться на иноземные силы, нужно быть им полезными, а раз им нужно расчленение страны, то что поделаешь…)
Увы, этот путь (во многом с трагической неизбежностью) был продолжен русской эмиграцией в эпоху так называемой "холодной войны". В противном случае как можно было идти рука об руку с силами, соорудившими Декларацию о порабощенных народах? Вроде как и отмежевываться от них, но продолжать общую игру под руководством общих кураторов.
Так кто предал? Красные (не поздние функционеры ЦК, а те, что верили) в итоге державу сохранили, а в каком-то смысле и возвеличили. А белые помогли тем, кто её в конечном счете разрушил! И почему так патриотично примыкать к этому стану, имея в качестве результата его действий разрушение своей державы?
Мне — и как личности, и как представителю семьи — это совершенно непонятно. Между тем, абсолютная очевидность в этом вопросе возникла не в 2008 году, а в 1918-м.
Ленин, видите ли, кому-то хотел продать Крым… А что и кому продала та сторона? Какие договоры она подписала по принципу "власть за территории"? И не является ли наблюдаемое нами сейчас — прологом к выполнению тех давних секретных договоренностей?
Так элита для элиты — или элита для народа и государства?
Зачем этой элите нужно государство? Чтобы взять реванш? А то и "попилить" напоследок? У них есть миссия? Есть чувство долга перед народом? Или народ для них — "иуда"? А ну, если так?!
Не будет народа без сильного государства российского. Но и государство само по себе — не фетиш. Без народа как субъекта истории (а не будучи субъектом истории, крупный народ распадается на племена и субплеменные региональные группы) нет государства. Поди-тка еще собери такой народ, не имея подлинного исторического драйва! Ну, так и где этот самый драйв?
Государство — это не аппарат насилия и не средство согласования интересов. Но это средство. И каждый, кто увидит в нем цель, фундаментальным образом ошибется.
ГОСУДАРСТВО — ЭТО СРЕДСТВО, С ПОМОЩЬЮ КОТОРОГО НАРОД ДЛИТ И РАЗВИВАЕТ СВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.
Спросят: "А как же малые государства?" Но я ведь не о власти над миром говорю, а об историческом предназначении. И тут в принципе — что малые, что большие. Израиль — малое государство. Но за свое предназначение (как в религиозном, так и в светском смысле) он очень держится. И если бы этого накаленного ощущения предназначенности к чему-то (еще раз — не обязательно к завоеванию мира) не было — не построили бы Израиль. Но и Палестина держится за предназначение. Думаю, что все в каком-то смысле держатся. Но даже если не все…
Назвался груздем — полезай в кузов. Назвался великим государством — плати. Не бывает приобретений без издержек. Кто-то скажет: "Надоело, не хотим быть великим государством и платить по этим счетам. Хотим жить обычной жизнью, быть обычным государством, а не приносить жертвы на алтарь какого-то там величия".
Что ответить? Что поздно спохватились и не там родились. Отменить историю России невозможно, даже если очень хочется. Умение быть обычным государством достигается отнюдь не сразу. Обычности этой учатся столетиями. Сейчас уже поздно. Идет стремительная концентрация геополитического капитала, параллельная концентрации капитала производственного и финансового. В XXI веке обычные государства будут — прямо или косвенно — поглощены великими.
Да Россия и в принципе не может быть обычным государством. Своими размерами, местоположением, всемирно-исторической ролью, своими подвигами (а если кому-то хочется так оценить, то и преступлениями) она это величие соединила неразрывными связями с каждой клеточкой своего социокультурного тела. Если теперь по этим "проводкам" опять начнут поступать мессиджи по части исторической неполноценности, то она не из величия в обычность перейдет. Она исчезнет, обрушится в бездну такого самоотрицания, из которого уже никогда не выберется.
Так что не говорите нам про нормальную, обычную Россию как альтернативу "патологическому" величию. Для России величие и есть норма. А эта самая "обычность" — патология. И очень скоро призывы стать обычными превратятся в призывы распасться на части во имя желанной "обычности". Но и распавшаяся на части Россия не превратится в совокупность обычных государств. Каждая из частей будет нести в себе свой Танатос…
И что я должен делать? Доказывать, что каждому из осколков "не светят" позитивные перспективы? Что их безжалостно и унизительно подомнут не только восточные, но и западные соседи?.. Но что можно доказать людям, которые готовы отказаться от своего государства? И стоит ли им что-то доказывать? В любом случае, это другая тема.
Моя же тема — связь между развитием и пониманием своего исторического прошлого.
Сотни раз я говорил оппонентам, что даже если они готовы принять омерзительную для меня версию о равноценности нацизма и коммунизма, им следует прикинуть, в чем элементарная количественная разница между двенадцатью годами нацизма и семидесятью двумя (в конце горбачевского правления говорить о коммунизме смешно) годами коммунистической власти. Это не просто шестикратное увеличение временного срока. Это совсем другое временное качество. А значит, и качество вообще.
Парню, которому до прихода Гитлера было 20 лет, после разгрома Гитлера было 32 года. У этого парня был донацистский социально-культурный опыт. И у него была постнацистская социально-культурная перспектива. Историческую расселину в 12 лет можно было попытаться перепрыгнуть. Опыт показал, что это практически невозможно, что восстановление государственной полноценности (простое воссоединение Германии) немедленно порождает желание спеть "Дойчланд, Дойчланд, юбер алес!" даже у таких осторожных и тотально денацифицированных политиков, как Гельмут Коль. И, тем не менее, можно было надеяться перепрыгнуть узкую, длиной всего-то в 12 лет, историческую расселину.
ЧЕРЧИЛЛЬ ГОВОРИЛ о Хрущеве как о политике, который хочет перепрыгнуть пропасть в два прыжка. Наши дебольшевизаторы — это люди, которые возжелали перепрыгнуть пропасть в шесть прыжков. То есть это либо крайне неумные люди. Либо люди — опять же крайне — двусмысленные.
У нынешнего поколения граждан России нет никакой естественной связи с так называемым белым (шире — дореволюционным) опытом. Эту связь, конечно, можно отчасти восполнить песнями, фильмами и разного рода "возрожденческими" начинаниями. Но я всё время вижу нынешние "институты благородных девиц" и "дворянские собрания" глазами своей бабушки. Я даже толком не могу изложить свое видение на бумаге (для этого нужно не статьи писать, а фильмы снимать). Твардовский написал по другому поводу:

Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли,
И слухом их не слышать мир отчасти?

Он писал о погибших в Великой Отечественной войне и нашей трансцендентальной ответственности перед ними. Но разве нет такой же трансцендентальной ответственности перед дворянами, которые ОТТУДА должны видеть дворню, кривляющуюся под дворян? Где черпают легитимность устроители этих унизительных маскарадов, этих криминальных пародий на тогдашнюю жизнь? Этих плясок на костях нашего бытия и нашей истории?
Монархия, говорите? Какая? Хотите, я вам расскажу, что получится? Прежде всего, учтите, что никто активно сопротивляться не будет. В сегодняшней России вообще активно не сопротивляется никто. Будут ухмыляться. По большей части подлизываться, по меньшей части — отстраняться.
Затем понадобится установить, что за монархия. Конституционная или абсолютная… Если конституционная, то это вообще смех на палочке. Если абсолютная, то неизбежно кровавая. Тогда нужно будет найти системный актив для пролития крови. Чьей — это отдельный вопрос. Но он не так уж существенен. Актив этот можно найти в стране и за рубежом. Если его искать за рубежом, то это понятно как называется. Это называется иностранная интервенция и полная потеря суверенитета. Потому что "та" элита, конечно, "не замаралась" в коммунизме (и только она и не замаралась). Но она в другом "замаралась", причем не слабо.
Если же речь будет идти об отечественном активе, то он — бел по форме и криминально-черен по содержанию. Маску Деникина наденет на себя резко ухудшенный батька Махно. Потому что исторический батька Махно был не лишен идеологических пристрастий. А нео-Махно будет их лишен полностью.
Разборка же по поводу того, кто "замаран" в коммунизме, а кто "не замаран", будет идти по принципу самораскручивающейся спирали. При этом окажется, что замараны все. Чекисты — безусловно. И если кому-то из них кажется, что они достаточно системно "перековались" и превратились в безудержно православных людей, то им быстро напомнят прошлое. Напомнят и их детям и внукам, кто были отцы и дедушки. РПЦ? Ей припомнят всё. И Сталина, и Хрущева, и Брежнева. И сотрудничество с КГБ — как подлинное, так и мнимое.
Начнет она такую самораскрутку — вскоре окажется, что "была у зайца избушка лубяная, а у лисы ледяная"… Что это ей, РПЦ, мнилось, что она поглотит "зарубежников". И при "путинизме" так бы и было. Но в условиях "белой перестройки-2" окажется, что "зарубежники" поглотили её. Ибо она "замарана", а они — белые и пушистые. Выиграет часть амбициозной церковной молодежи, которая хочет завалить "стариков" (это просто на лицах крупными буквами написано). А также те, кто встроились в ряды РПЦ, ожидая, когда можно будет начать разборку по части "преступлений сергианства" и прочих аппетитных вещей.
Действие всегда порождает противодействие. Зачистка всех "замаранных в коммунизме" где-то пойдет легче, а где-то труднее. Центробежные тенденции будут нарастать. Поскольку системного неворующего актива нет, то и воровство будет нарастать.
Наиболее яркие представители криминальной и криминализованной элиты будут получать титулы. Мольеровский "Мещанин во дворянстве"? Его "новотитулованный" герой покажется образцом респектабельного интегрирования в элиту на фоне того гламурно-уголовного фарса, который начнет исполнять так называемая "белая Россия XXI века".
Очень скоро бойкие интеллектуалы, пристроившиеся к этому шабашу, станут обсуждать необходимость нового крепостного права. Пресловутый анекдот, в котором высокое должностное лицо, воспитывая зарвавшихся олигархов, говорит: "Пора и о людях подумать", а олигархи отвечают: "Да-да, душ по двести не мешало бы", — воплотится в жизнь. Продлится это всё от полугода до пяти лет. Рухнет по причине тотального саморазложения. Исторический позор будет беспрецедентным. А поскольку всё это будет сопровождаться больными амбициями (для здоровых места уже не останется), а разворачиваться — в ядерной стране, то мало никому не покажется.
В любом случае, такой разворот событий потребует абсолютного демонтажа существующей системы. Ровно такого же, какой был осуществлен при дебольшевизации-1 в период "перестройки-1". Теперь понадобится демонтаж путинской системы, которую кто-то называет "чекистской".
Её собрались использовать для целей развития подобно тому, как хотели использовать советскую систему в начале периода перемен? Ну, так надо учиться на горьком опыте! Тогда это называлось ускорение ("ускорение-1"). Теперь, если верить словам о развитии, нужно "ускорение-2". Но если в эту песню так активно вплетается "белый мотив", то какое ускорение? Чего? "Чекистского ужаса"? Какая мобилизация возможностей системы на цели развития? "Ужасная система не мобилизуема! Это анти-система! Хуже, чем та, административная! Надо спасаться! Разрушать систему! Скорей!"
Так было сорвано "ускорение-1" за счет истерической десталинизации, переходящей в такую же дебольшевизацию. Так будет сорвано "ускорение-2" за счет истерик по поводу царской семьи и других сюжетов. Ленина-то вытащат из Мавзолея, звезды снимут (много ума не надо). И даже, может быть, монарха ввезут. Только вдруг окажется, что Россия еще через двадцать лет если и сохранится (а с чего бы это?), то в лаптях. Кто-то скажет: "И слава богу! Каков народ — такова и обувка".
Может быть, теперь скептическому читателю становится яснее, чего ради я стал так придирчиво разбирать откровения Александра Сергеевича Ципко... Может быть, теперь он уловит трупный запах "белой перестройки", этого готовящегося Танатоса-2.
ТРУПЫ… ТРУПЫ… В центре очередной "покаянной" темы — политическое некрофильство самого разного рода.
С одной стороны, некрофильство по отношению к красным: взять эти тела и выкинуть туда-то… а эти тела — туда-то… выкопать!.. выкинуть!..
С другой стороны, как я уже говорил, речь идет и о некрофильстве белом (те ли это косточки… те… не те…) Где Танатос, там и особое мироощущение с его прикованностью к буквальности разлагающейся человеческой плоти.
Этот тип мироощущения хорошо разобран в мировой литературе. Он был непревзойденно художественно оформлен в уже упоминавшемся мною фильме "Покаяние". Хочу оговорить, что автор фильма Тенгиз Абуладзе — очень талантливый человек. Но он согласился работать по выверенным политическим лекалам. И отработал. А после этого — уже не мог снять ничего. И в этой неспособности есть нечто от метафизического возмездия. Нечто такое, к чему стоило бы приглядеться внимательнее. Однако не хотят приглядеться. Ну, не хотят, и всё тут.
Итак, "перестройка" и её мистерия — фильм "Покаяние". Ничего нельзя понять в метафизике явления, не анализируя его мистерию.
Первая ключевая особенность данной мистерии, она же фильм, — особая зацикленность на трупе. И не просто на трупе — на трупе отца. Труп выкапывают, хоронят, снова выкапывают, так много раз, и, наконец, выбрасывают на свалку. Абуладзе в трагифарсовой манере работает с темой, которую человечество затабуировало. С незапамятных времен оно запретило себе фарсы по этому поводу. По поводу смерти — пожалуйста. Идет старуха с косой, ей кто-то даёт под зад…. Были такие средневековые жанры. Но чтобы выкапывать… Обнюхивать, ощупывать, закапывать, снова выкапывать…
А как вы думаете, зачем человечество это всё затабуировало? Почему так отчуждены от социума какие-нибудь индийские секты, осуществляющие таинства с мертвыми телами на кладбищах? Вы считаете, что у человечества не было к этому фундаментальных оснований? Секты, нарушающие эти основания (табу), — выведены из социума… А нация? Нация, которая вдруг занялась растабуированием в духе "Покаяния", не рискует быть выведенной из человечества?
Не сейчас, по прошествии двадцати лет, а тогда же, по горячим следам игры, затеянной Абуладзе (когда рафинированный танатический фильм был рекомендован к кинопрокату по всем колхозам, включая колхозы на кавказских и среднеазиатских окраинах), я спрашивал себя и других: "При чем тут Запад с его ценностями? Истоки западной культуры — в античной Греции. Её гении преподали уроки, которые и легли в основание моральных табу. Великая трагедия Софокла "Антигона" учит тому, что труп (труп Полиника) должен быть похоронен. ПОХОРОНЕН, а не выброшен на свалку".
Вторая ключевая особенность той же мистерии (а значит, и политической метафизики так называемого покаяния) касается уже не "дионисийского" (разнузданная игра с трупом), а, так сказать, "аполлонического" начала. Это начало олицетворяется храмом, к которому приводит дорога покаяния. Выкинул труп отца, отдал его на поругание — и пришел к храму.
Спросят: "А что плохого в храме?" Ничего плохого в храме нет. Можно ли туда прийти после того, как совершил надругательство над трупом отца — отдельный вопрос. Но главное не в этом. А в том, что храм предстает зрителю (то бишь социуму, жаждущему пути) в виде… торта. Кто не верит — пусть проверит. Посмотрит внимательно финал фильма.
В финале вы должны лицезреть Храм — как Торт. Как очень жирный, сладкий, сусальный, бюргерский торт. Вы не должны лицезреть не Реймский собор, не Шартрский собор, не церковь Покрова на Нерли, не кафедральный собор Свети-Цховели. Вы должны лицезреть этот паскудный, жирный, сладкий кремовый храм. И это для режиссера (и курировавшего его "сценариста") — невероятно важно.
Совершив своеобразное эксгумационное покаяние, вы можете прийти только в эксгумационный же анти-храм. В антихрам потребления. Он знаменует собой эксгумационизм наизнанку. Тот же Тананос, но вид сбоку. Кондитерский крем отдает трупом, лжепричащенье — некро-каннибализмом.
Лохи, соблазненные дьяволом, надевшим покаянную маску, приходят в оргиастический вертеп особого, сошедшего с ума потребления. А тот, кто привел их туда, хохочет. Разве не это дано нам в нашем сегодня в наказание за наше вчера — за "перестройку-1"? Тошнотворный потребительский крем вместо смысла жизни.
Недавно показывали документальный фильм об Ингмаре Бергмане. Очень интересный фильм. Бергман жил один на острове, в небольшом доме. В этом доме было все необходимое, включая маленький кинозал. Из этого дома можно было влиять на ход мировой истории больше, чем из гиперроскошных вилл на Антибах… Расскажите об этом взбесившемуся "новому русскому", гордящемуся, что он пьет вино по тридцать тысяч евро бутылка. Он вам скажет, что Бергман… Да что говорить… Сами знаете, что он скажет.
Визги-то по поводу Красного проекта почему начались? О маленьком человеке так хотят позаботиться? О том, чтобы его не обобрали "новые комиссары"? Но его уже обобрали борцы с комиссарами — Гайдар в 1992 году, творцы дефлота в 1998-м. Ему в виде компенсации подбрасывают жалкие подачки. Такие подачки могут его удовлетворить только в одном случае — если он посажен на иглу "Икеи", как наркоман на героиновую иглу. Он о душе думать не должен. Он не должен развиваться культурно, социально или как-то еще. Он должен хватать потребительский кредит, покупать улучшенный телик и, пялясь в него, видеть себе подобного. А также — "старшего брата по потреблению". "Тебе "Икеа", ему — Мальдивы, а мне — самый дорогой дворец в Лондоне. Жалко, Букингемский не продают!"
Так заботятся? Так берут в подельники, так повязывают кровью… И о чем хлопочут-то? Вдруг оказывается, что чуть ли не о душе!
Материалистичность советского человека? Да, было мещанство, которое в конечном счете и продало первородство за чечевичную похлебку. Но даже это мещанство стереглось разнузданности, которая сегодня выходит за все пределы. Даже оно стеснялось сказать, что надо только потреблять, и что в этом "только" — высшая правда жизни.
А теперь об этом говорят без тени стеснения! День и ночь, по всем каналам радио и телевидения. В какой стране мира об этом говорят так много и в такой разнузданной интонации? О да, конечно, вы заботитесь о душе! Со времен "Покаяния" и "Интердевочки" вы лишь о ней заботитесь неустанно! И неустанно же её спасаете от "красного зверя".
Маленький человек…
ПОСЕТИТЕЛЮ "ИКЕИ" внушают, что хозяева дворцов — его братья по потребительской вере. Эти гламурные братья смотрят на маленького человека как на лоха и шваль. Они относятся к нему с презрением, которое не снилось никаким Вандербильтам и Морганам.
Это они вдруг спохватились и стали защищать "брата меньшого" от "мясорубок красных проектантов"? Враньё! Они и их информационно-пропагандистский сервис обеспокоены по сути лишь тем, чтобы ничто и никогда не прервало оргии в кремовом "храме имени Потребления". "И дольше века длится жор…"
Дворец… "Икеа"… Маленький человек… VIP-человек… А собственно, почему человек-то? Кремовый храм нужен для того, чтобы расчеловечить существо, именуемое человеком, чтобы уничтожить его амбиции. "По образу и подобию, говоришь? Щас как кремом накормим — и проверим, по какому он подобию, хе-хе-хе…"
"Человек — это звучит гордо" (Горький).
"Я человек с крупными запросами… Я зеркальным шкафом интересуюсь" (Маяковский).
А вот еще из того же произведения: "Он победивший класс, и он сметет всё на своем пути, как лава, и брюки у товарища Скрипкина должны быть полной чашей".
"Клоп" Маяковского оказался не фарсом, а кошмарным метафизическим пророчеством. Этот клоп начал расти, раздуваться до чудовищных, чуть ли не космических размеров. Он не может насосаться, потому что он — существо с укрупняющимися запросами, и брюки у него должны быть соответствующими. Иерархия потребностей сломана. Остался один — невероятно раздутый — нижний уровень этих самых потребностей. Но любой ученик Маслоу, любой психолог вообще скажет вам, что когда остается ТОЛЬКО этот нижний уровень (чье значение в иерархии никто не оспаривает), то человека нет, есть ЭТО. ЭТО во дворце… ЭТО в "Икее"…
Для того, чтобы уничтожить ЭТО, — не нужен никакой 1917 год. ЭТО само себя уничтожит. Существо, имеющее лишь одну мотивацию, — пересесть из "мерседеса" в "бентли", из "бентли" в "ролс-ройс", а из "ролс-ройса" неизвестно куда, — может только сожрать всё на свете. И окружающих, и себя.
1917… 1937… Всё это не имеет никакого отношения к тому, что составляет содержание сегодняшнего процесса. "Перестройке" удалось запустить регресс. Борьба с регрессом — это не классовая борьба, не хилиастическое восстание, не национально-освободительная борьба и не буржуазная революция. От регресса отстраняются, как от скверны. От него уходят в социальные и культурные катакомбы. Его кремовому храму противопоставляют не мускулистую руку (какая рука, если регресс подорвал всё на свете — устойчивые формации, классовую структуру?). Его храму противопоставляют свою альтернативную социальную и культурную метафизику — метафизику развития.
Иногда продуманный альтернативизм спасает цивилизации, поддавшиеся регрессу. Иногда, но не всегда. Надо говорить правду. Не всегда удавалось решить данную задачу цивилизациям, с которыми случилось такое несчастье. Но если мы не ужаснемся масштабу вызова, если подменим правду о негарантированности спасения криками о национальном возрождении, — мы лишимся даже имеющихся шансов на выход из ситуации. Не для того ли, чтобы мы не ужаснулись реальному вызову, нас пытаются ужаснуть вампуками на исторические темы?
Лобное место. На нем стоит Россия и хлещет себя бичами морального самоистязания. "Ах, зачем я, негодная, так расправилась с несчастной царской семьей!" Рядом стоят бывшие работники ЦК КПСС и других активов "перестройки". И хлещут, хлещут страну теми же бичами. Мир, изумляясь, на это смотрит. Весь мир дивится этому диву. А уж как Китай дивится, так дальше некуда. Он уже двадцать лет изучает нашу "перестройку". Не как позитивный опыт, а как то, чего ни в коем случае нельзя допустить. Сторонится этого опыта — и развивается. Развивается — и еще более сторонится.
Рядом с Лобным местом стоит глашатай, странно похожий лицом на Александра Сергеевича Ципко. И читает (цитирую): "Парадокс состоит в том, что наш бывший президент Путин, говоривший, что лежащие в основе "красного проекта" коммунистические идеалы были "пустыми идеалами", что на самом деле эти идеалы были чудовищами, которые уничтожили миллионы, причем самых талантливых, самых одаренных, самых независимых представителей российской нации, никем не услышан".
Вы всё поняли? Путин никем не услышан, кроме Ципко! С одной стороны, это правильно. Ведь Ципко — это Аппарат. А Аппарат — он ведь еще и слуховой аппарат. Хотя и не только. С другой стороны — что значит "никем не услышан"? Понятно, что мною не услышан и мне подобными. А начальники? Начальник всегда слышит лучше, чем подчиненный. Лучше всех генсека слышит секретарь по идеологии. Чуть хуже — завотделом ЦК. Еще чуть хуже — консультант международного отдела ЦК. Консультант международного отдела ЦК всегда слышит лучше, чем Кургинян, тут спору нет. Но он слышит хуже, чем завотделом. Неужели завотделом не услышал Путина? И тот, кто над ним, не услышал Путина? Определенно, аппаратный сбой (читай "В исправительной колонии" Кафки).
Путин — не оракул, не жрец. Он политический лидер со своими заслугами перед обществом. Как граждане страны, мы должны уважать лидера, который, во-первых, действительно решил какие-то из проблем государства и, во-вторых, активно поддерживается большинством населения. Но читать Путина, как Маркса— Энгельса—Ленина, руководствоваться его словами, как велениями партии, которая "ум, честь и совесть нашей эпохи", мы не только не должны. Мы на это в нынешней ситуации не имеем права, если мы — исследователи. Исследователи, несущие равную ответственность перед всеми, от Путина до рязанского мужика, только за одно. За правду о ситуации.
Что касается Путина, то он много разного сказал. О том, что распад СССР — геополитическая катастрофа, он тоже сказал. И о развитии он тоже кое-что сказал. Как и Медведев.
Оценка прошлого, конечно, важна для понимания будущего. Но я не помню, чтобы Путин где-то сказал, что советские идеалы были чудовищами. И кстати, если бы он это сказал, то с чего бы МИД РФ стал так отчитывать Буша?
Впрочем, Ципко виднее. Но я бы предложил для начала обсудить — самостоятельно, без оглядки на высокие политические авторитеты и без псевдоморальной антибольшевистской психопатии, — качества советской действительности. Не идеалов даже, взятых в отрыве от этой действительности. Их тоже надо обсуждать, но на следующем этапе анализа. И не в их "прописном" варианте, а на уровне, отвечающем современным глобальным вызовам. А также нашей нынешней, высокой как никогда, ответственности за понимание смысла своей истории.
Но прежде, чем заняться этим, надо обсудить ту советскую действительность, в зеркале которой мы только и можем увидеть действительность постсоветскую.
Продолжение следует