НОМЕР 7 (743) ОТ 13 ФЕВРАЛЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Валентин Пруссаков
ИСЛАМСКАЯ МОЗАИКА
Иногда можно наблюдать, что нет абсолютно ничего общего между людьми близкой, родственной крови. Например, это видно, если взглянуть на взаимоотношения таких "двоюродных братьев", как арабы и евреи: их внутренний, духовный make up совершенно различен, а точнее — противоположен. Если ислам устремлен к вечности, к миру следующему и рассматривает этот мир лишь как испытание и подготовку к нему, то иудаизм вообще ничего не знает кроме земного существования. Для него все начинается и кончается здесь. Как верно заметил один исследователь еврейства: "В еврейской религии отсутствует вера в потустороннюю загробную жизнь… Евреи, религия которых ориентирована на чисто земные дела, остались в мире в одиночестве, о чем нельзя забывать ни на минуту, поскольку это весьма важно… Все другие нации, существовавшие ранее и существующие ныне, в большей или меньшей степени исходили и исходят из идеи грядущего. И этого вполне достаточно в качестве противовеса для чистого восприятия мира, каковое имеет место у евреев. Внутренний свет — а вера в бессмертие и является внутренним светом — не должен быть обязательно ярким, чтобы произвести видимый эффект, он должен просто быть у человека, и нельзя допускать его угасания. В противном случае человечество затеряется навеки в земном мире…"
Полной противоположностью евреям являются арабы, исповедующие ислам, чья жизнь подчинена высшему закону и высшему порядку, указанным Всевышним. Священный Коран с предельной ясностью открывает истины потусторонней жизни, которые в предыдущих святых книгах только обрисовывались, причем, довольно смутно. Согласно Корану, смерть вовсе не конец всего существования и провал в никуда; она лишь открывает дверь, за которой — новая, высшая форма жизни. Точно так же, как из праха сотворен человек, из деяний, им совершенных, создан человек высший. Крохотное семя, зачаток, зародыш жизни становится, прорастая, человеком, который — творясь, развиваясь, преображаясь — остается, тем не менее, собой, сохраняет в себе нечто постоянное, присущее лишь его личности; точно так же из этого человека созидается высший — атрибуты его изменяются, и вырастает, складывается из него нечто, для него самого в посюсторонней, земной его жизни непостижимое.
Согласно Корану, жизнь после смерти открывает перед человеком широкие перспективы совершенствования; это новый мир, мир движения, становления, развития, по сравнению с которым прогресс в жизни земной весьма незначителен: "И, конечно, мир иной выше по степеням и выше по превосходству" /17:21/. Связь между двумя жизнями, жизнью земной и жизнью после смерти, устанавливается самым ясным и определенным образом. Рай и ад — это не места, в которых блаженства или муки ждут человека лишь после смерти; даже здесь, на земле, являются они чем-то вполне реальным. Мир иной не есть загробная тайна; тут, в жизни сей, берет он свое начало. Жизнь в раю для того, кто добр, жизнь в аду для того, кто зла исполнен, — начинаются они уже в этом, земном нашем бытии:
"А тому, кто боится стоять пред Господом своим, — два Сада" (55:46);
"О душа успокоившаяся, вернись к Господу твоему довольною Им, довольство Его снискавшей: так войди же средь слуг Моих, войди в Мой рай" (89:27-30);
"Это Огонь, зажженный Аллахом, что возносится над сердцами" (104:6,7);
"А кто в этой жизни слеп, тот и в будущей жизни слеп будет" (17:72).
Как говорит Коран о евреях и всех духовно подобным им: "Воистину, в убытке они, те, кто ложью считали встречу с Аллахом, пока не настал нежданно их час" (6:31). Несомненно, что слово "час" означает тут смерть человека, считавшего встречу ложью.
Лично мне представляется очевидным, что противостояние арабов и евреев — сынов Измаила и Иакова, было изначально предопределено Всевышним. Создание еврейского государства в Палестине лишь придало их борьбе политическую окраску. В то же время непримиримая схватка между "заземленным еврейством" и высшим, горним идеалом ислама, нацеленным на жизнь вечную, в определенном смысле происходит и в душе каждого из нас, независимо от нашей национальности и принадлежности к той или иной конфессии. То же, что называют антисемитизмом, имеет, по моему убеждению, вовсе не расовые или национальные, а чисто духовные корни: это инстинктивное неприятие всего того, что притягивает нас к низкому, материальному миру и препятствует исполнению нашего подлинного, высшего предназначения. Можно также сказать, что это подсознательное и иррациональное стремление к освобождению от всяких земных пут, являющееся верным показателем того, что мы принадлежим не только этому миру, но и миру последующему, — истинному и неизменному, в котором невозможен хаос и в котором всегда царят закон и порядок.
1.0x
