НОМЕР 3 (739) ОТ 16 ЯНВАРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Михаил Делягин
ДЕЛЬНЫЕ МЫСЛИ
Выступая последнее время в качестве записного и едва ли не "оранжевого" критика действующей российской власти, в канун Нового года я должен, наверное, поискать в ней что-нибудь хорошее, правильное, жизнеутверждающее, побыть эдаким мандарином на ветвях кремлевской ёлки.
Поэтому остановлюсь лишь на двух результатах, о которых почему-то молчит официальная пропаганда.
Первое — президента перестали бояться дети. Если в начале царствования они от Путина шарахались и впадали в истерику, когда он к ним подходил, то последние несколько лет он может целовать их в живот, кататься с ними на коньках, фотографироваться и даже вполне мирно разговаривать, как мы видели на горнолыжном курорте в Сочи. Не смейтесь — это большое достижение по гуманизации имиджа власти, по созданию, если можно так выразиться, "образа Путина с человеческим лицом".
Второе достижение — явный сдвиг в борьбе с коррупцией, напоминающий системный сбой деятельности госаппарата. Ну, кто и когда мог себе представить, что следствие не просто найдет организаторов убийства той же Политковской, но и покажет их прямую связь с ФСБ! Этот шаг к нормальности для правящей бюрократии — колоссальный системный сбой, не случайный и угрожающий самому ее существованию.
С одной стороны, не вызывает сомнений, что коррупция является сутью сложившейся в России политической системы и подлинной основой государственного строя. Поэтому реальная борьба с ней юридически выглядит едва ли не конституционным преступлением, а технологически — невозможна до принятия законов, аналогичных американским законам RICO.
Но в 2007 году на коррупционных рынках происходило то же, что и на обычных: два основных кремлевских клана уперлись в границы рынков и начали жестко грызться друг с другом, выкидывая с рынка не принадлежащих к ним и не обладающих поэтому необходимой политической поддержкой игроков. Жесткий передел коррупционных рынков, пусть и являясь "борьбой с коррупционерами, а не коррупцией", несколько оздоровил ситуацию. Но это также не рекламируется.
В 2007 году резко выросло число осужденных и посаженных коррупционеров. Да, в основном сажали "стрелочников", а сколь-нибудь заметные фигуры, вроде бывшего мэра Владивостока, отделывались условными сроками, — но ведь еще год назад и "стрелочники" были убеждены в своей безнаказанности.
Бизнесмены отмечают, что в 2007 году региональные силовые структуры (МВД, прокуратура, кое-где даже налоговые органы) вышли из зависимости от губернаторов. Раньше те чувствовали себя полными хозяевами в регионах и творили, что хотели, а теперь начали бояться, так как каждое ведомство (часто коррумпированное, но преследующее уже собственные корпоративные интересы) может начать безнаказанно "копать" под них.
Спору нет, "правила игры" были изменены раньше, но "играть" по ним начали только в 2007 году: произошел психологический перелом, часто связанный с заменой креатур губернаторов на назначенцев федерального центра. На ставленников губернаторов, возглавляющих районы и являющихся членами региональных правительств, возбуждают уголовные дела, перехватывая тем самым контроль за ними и получая дополнительные рычаги воздействия на губернаторов.
В крупных регионах возникли "системы сдержек и противовесов", в принципе позволяющие бизнесу развиваться, так как ликвидация монополии губернаторов на власть дала ему возможность жаловаться одним властным структурам на произвол других.
Губернаторы боятся принимать негласные решения, активизируя использование комиссий — и даже не всегда контролируют эти комиссии в полной мере.
Раздробленность региональных силовиков создает объективную потребность в не зависимом ни от кого из них суде. Да, его зависимость от администрации президента при этом сохраняется, и он по-прежнему имеет к исполнению закона не большее отношение, чем кастрированная Госдума — к политическим дискуссиям. Но он становится органом балансирования различных корпоративных и административных интересов — а это шаг вперед, к оздоровлению как судебной системы, так и экономики в целом. Может быть, это и мелочь, но "дорога в десять тысяч ли начинается с первого шага", и сделанный властью шаг уже спасает жизни и ограничивает коррупцию.
В судебной системе сделан и другой шаг: в 2007 году хозяйственные дела часто передаются на апелляцию в апелляционные суды не того же региона, в котором дело рассматривалось судом первой инстанции, а иных регионов, а порой — иных федеральных округов. При этом дела не передавались на апелляцию в апелляционные суды, имевшие личные связи с судами, рассматривавшими дело в первый раз.
В результате сложившаяся смычка между судами первой и второй инстанций начинает разрушаться. Это дает возможность перейти к оздоровлению судов первой инстанции, так как слишком большое количество решений, отмененных апелляционным судов, — признак недобросовестности или неквалифицированности соответствующего судьи, и он это понимает.
Наконец, впервые в минувшем году с начала правления Путина силовики в ряде регионов утратили возможность спасать от уголовного преследования своих друзей и коллег, попавшихся на тех или иных неблаговидных операциях, — а это уже революция: класс "чекистов" перестал быть неприкасаемым.
Налицо лишь робкое проявление качественно новой тенденции — но и оно вселяет забытое чувство надежды.
1.0x
