ТРЕБУЮТСЯ ПРИСЯЖНЫЕ

НОМЕР 2 (738) ОТ 9 ЯНВАРЯ 2008 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Татьяна Миронова
ТРЕБУЮТСЯ ПРИСЯЖНЫЕ

Шестого декабря была разогнана вторая коллегия присяжных заседателей, рассматривавшая дело о покушении на Чубайса. Первую распустили год назад. Понятно, почему разогнали первую коллегию: симпатии присяжных нескрываемо были на стороне подсудимых Квачкова, Яшина, Найденова. Прознав об этом, судья не стал дожидаться оправдательного вердикта. Но вторая коллегия присяжных прошла сито тщательного отбора еще до презентации ее адвокатам обвиняемых, некоторые из заседателей уже работали с судьей Козловым в других процессах и выносили под его руководством обвинительные вердикты, так что они были достойны доверия, которое судья и "потерпевший" Чубайс на них возлагали. Однако надежно налаженная на этот раз машина "правосудия" начала давать сбой уже в первые месяцы своей работы, поскольку присяжные заседатели — это не автомат для вынесения обвинительных приговоров, каковым в России уже давно стал профессиональный судья. Присяжные — люди, способные поставить себя на место обвиняемых, и ужас, охватывающий человека от того, что на его глазах творят судейские и тюремщики с бесправными подсудимыми, на месте которых мог бы быть он сам, пересиливает обязательства, по малодушию или корысти взятые на себе перед любыми чубайсами или козловыми.
Что же увидели в процессе новые присяжные заседатели такого, что могло вызвать у них сочувствие и симпатию к якобы "террористам и убийцам", чей зверский образ был тщательно прорисован теми, кто готовил присяжных к этому делу?
Первое, что могло броситься в глаза людям, принесшим присягу судить по правде и справедливости, — ложь "потерпевших". К примеру, сначала суд услышал данные предварительного следствия о том, что автомашина БМВ с Чубайсом, его охранником и водителем, нигде не останавливаясь, двигалась от места происшествия на Митькинском шоссе до здания РАО на проспекте Вернадского в Москве, безостановочно проехав около 40 км. Однако из слов охранника Чубайса было установлено, что на самом деле БМВ с Чубайсом (или без него, так как охранники машины сопровождения единодушно в своих показаниях утверждали, что они сами Чубайса в БМВ не видели и не могут подтвердить его наличие или отсутствие в подорванной машине) доехала только до МКАД. В охраняемую зону РАО ЕЭС утром 17 марта Чубайс приехал на другом автомобиле!
Другим обстоятельством, которое способно изменить отношение присяжных к подсудимым, явилась вскрывшаяся на суде грубая фальсификация доказательств, она буквально "пёрла" из каждого действия следователей Генеральной прокуратуры.
Так, в ходе суда обнаружилось, что после ареста Квачкова, когда в руках милиции оказались ключи от его дачи, а обыск на даче начался только 12 часов спустя, кто-то успел подбросить в дом кусок поролона, похожий на те коврики, что, как нарочно, были оставлены нападавшими на месте "покушения", и этикетку от охотничьего маскхалата зимней раскраски, эти "улики" были торжествующе изъяты следователями. В дачном гараже предметов и документов, имеющих значение для дела, сначала обнаружено не было. При обысках 18 и 19 марта там нашли только стройматериалы, пустые (!) деревянные ящики, бензиновый электроагрегат, шланг, канистры и хозяйственный мусор. Если следователь написал "пустые деревянные ящики", значит, он их открывал и осматривал, но в них ничего не было. Тогда не было. А 23 марта 2005 года во время третьего (!) обыска в гараже вдруг обнаруживают зелёный деревянный ящик военного образца, в котором находится подрывная машинка, малый омметр, и 3 специальные инструкции по их применению. Получается, что следователи действовали по принципу: "что принесли с собой, то и нашли". Тем более раньше точно так же "нашлись" наркотики и боеприпасы в машине и в доме главного свидетеля обвинения Игоря Карватко, благодаря чему он был арестован и принужден лжесвидетельствовать против обвиняемых, а потом на суде отказался от своих показаний.
Еще присяжные могли убедиться, что судья и прокурор вообще не были заинтересованы в вызове свидетелей в процесс, даже если это были свидетели обвинения. Ибо, что ни свидетель обвинения, то очередной провал следователей — на основании их показаний подсудимых ни в чем невозможно обвинить. В свидетелях же защиты обвиняемым и их адвокатам без конца отказывали, как правило, потому, что они "не являются очевидцами происшествия", причем на этом основании отказывали свидетельствовать даже экспертам. Но вся беда в том, что в деле о "покушении на Чубайса" почти нет очевидцев. К тому же ни один свидетель, равно как и "потерпевшие", ни Квачкова, ни Яшина, ни Найденова на месте "покушения" не видели и опознать не смогли.. И перед присяжным, естественно, встает вопрос: как защищаться обвиняемому, если он со всех сторон натыкается на категорический отказ судьи, который отказывает в вызове свидетелей, в предъявлении алиби, в демонстрации вещественных доказательств, в приведении независимых экспертиз, даже в допросе официальных экспертов, как "не имеющем отношения к делу"? Человек попадает в замкнутый круг какого-то тайного сговора, вырваться из него возможно, лишь согласившись на самооговор. Кто же в глазах присяжного заседателя будет в этой ситуации потерпевшим — Чубайс или трое томящихся третий год в неволе офицеров?
А вдобавок прокурор делает прилюдные заявления в зале суда, что "непременно посадит Квачкова, Яшина и Найденова", а если присяжные вынесут оправдательный приговор, то она "сама лично возьмет автомат и расстреляет подсудимых". Что как ни бессудную расправу может видеть в этих словах присяжный заседатель? И по законам жанра он непременно догадается о возможном сговоре пресловутой "тройки" нашего времени — прокурора, влиятельного и платежеспособного потерпевшего, и, наконец, судьи.
Судья Козлов, без сомнения, врежется в память присяжных заседателей, которые благодаря ему навсегда потеряли веру в справедливость правосудия и надежно выучились пуще смерти бояться российского суда. В трио исполнителей чубайсовского заказа, судья — прокурор — адвокаты "потерпевшего" Чубайса, — судья Козлов, конечно, солист, но партию свою перед лицом зрителей-присяжных он исполнял не слишком виртуозно, дух от артистизма не захватывало. Зато у всякого, и присяжные не исключение, закипало раздражение от хронической несправедливости в отношении людей, ничего лично судье не сделавших, провинившихся перед ним только тем, что были "заказаны" прокуратурой как фигуранты мнимого "покушения".
Как можно отказать Александру Найденову проститься с погибшей женой, смерть которой, по-видимому, была насильственной? Как можно на протяжении года запрещать полковнику Владимиру Квачкову свидания с женой, а потом и венчание с ней, на том издевательском основании, что венчание предполагает свидание. Как можно по месяцам не допускать подсудимых в зал заседаний, но при этом днями держать их во внутренней тюрьме суда в железных стаканах, обездвиженных, без еды и питья? Как можно цедить сквозь зубы в ответ на протест Роберта Яшина по поводу оскорбления его адвоката: "Ты еще рубаху на себе порви…" . Присяжные заседатели могли лично убедиться: судье все можно, наверное, потому что Чубайс разрешил…
Козлов, даром что федеральный судья, позволял себе просто вытирать ноги об уголовно-процессуальные нормы: он то с раздражением перебивал защитников и подсудимых, то с издевкой комментировал действия защиты, видимо, считая, что производит нужное впечатление на присяжных. Он регулярно вмешивался в допрос свидетелей, не скрывая своего предвзятого отношения к сообщаемым ими сведениям. Наконец, Козлов практически диктовал секретарю судебного заседания собственную редакцию записей в протоколе, искажая действительный ход судебного разбирательства. Официальная аудиозапись при этом самим же Козловым запрещена.
Скоро уже три года, как держат в заточении Владимира Квачкова, Роберта Яшина, Александра Найденова: две коллегии присяжных распущены, и сколько еще сидеть в тюрьме невиновным офицерам, неведомо. Ведь обвинительного вердикта, который бы удовлетворил "тройку", — судью, прокурора, "потерпевшего" Чубайса, — совершенно невозможно добиться от присяжных. Если не давить на них всеми силами судейско-прокурорского давления и рассматривать дело объективно, как это было с первой коллегией присяжных, то присяжные ясно видят всю недоказанность и фальсификацию "покушения". Если же давить на присяжных и пресекать любые попытки обвиняемых защищать себя, как это было в случае второй коллегии, то присяжных оскорбляет наглое попрание правосудия и они все равно не доверяют натянутым доводам обвинения. И где спасительный выход для исполнителей заказа Чубайса? Он один-единственный! Созвать новую — третью коллегию присяжных заседателей в составе: Авен, Вексельберг, Фридман, Абрамович, Потанин, Прохоров, Дерипаска, Немцов, Гайдар, Кириенко, Клишин, Кудрин, список возможных кандидатов советую черпать из журнала "Форбс". Эти, как и требуется судье Козлову, будут судить не по закону, а по понятиям, по их с Чубайсом общим понятиям.

Материал подготовлен на основании Заявления о преступлениях судьи А.А.Козлова, поданного полковником В.В. Квачковым в Верховный суд РФ, Генеральную прокуратуру РФ и Федеральную службу безопасности РФ.