«ХАЛЯВА» И ХАОС

№46 (730) от 14 ноября 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Михаил Делягин
«ХАЛЯВА» И ХАОС
Россия после Путина: угрозы и перспективы
На фоне нарастающей политической неопределенности в РФ по поводу "преемника" и недавнего вброса идеологами российского истэблишмента новой концепции "сохранения Путина без Путина" в кресле президента, когда он должен будет трансформироваться в некоего "нацлидера", "духовного нацвождя" медленно, но неуклонно вызревает масштабный кризисный поворот в судьбе нашей страны, который по всем параметрам должен сравняться с дефолтом 1998 года, а в политической плоскости имеет все шансы его перерасти. Несомненно, что придуманная формула для "Путина—Хомейни" или "Путина—Дэн Сяопина" не имеет ни малейшего шанса на успешное осуществление как по политическим причинам, так и в рамках традиционной российской идеологии. Но главное — в другом. Последние восемь лет были отмечены нарастающими противоречиями между процессами политической централизации и сверхжесткой финансово-экономической моделью либерал-монетаризма, помноженной на мегакоррупцию государственного аппарата. Результатом, скорее всего, станет полномасштабный социально-экономический кризис, который, по всей видимости, совпадет с мартовско-майским переходом верховной власти.
Любая непредвзятая статистика показывает, что государство практически утратило контроль за инфляцией, а прекращение притока капиталов в связи с глобальным кризисом ликвидности обнажает убыточность подвергаемого систематическому грабежу бизнеса. Набранные за границей огромные корпоративные долги начинают оборачиваться непосильным бременем для отечественных производителей, а банковская система автоматически пробуксовывает и соскальзывает в тотальную неплатежеспособность. И это — лишь верхушка того айсберга проблем, которые за бравурной избирательной кампанией не хочет замечать российская "вертикаль власти".
Правящая бюрократия пытается оттянуть кризис резким ростом расходной части бюджета, 60% которого идет на умиротворение не избирателей, влияние которых ничтожно, но самой правящей бюрократии, ставшей подлинной хозяйкой России. 640 млрд. рублей будет в авральном порядке вброшено в уставные капиталы практически свободных от контроля госкомпаний, что принесет беспрецедентный инфляционный эффект.
Монополии всех сортов — от "Газпрома" и РАО "ЕЭС России" до цветочного ларька — рвут экономику на части, а Сбербанк вот-вот возглавит ненавидимый основной массой его вкладчиков Греф.
Экономическая "халява", все годы "реформ" бывшая сутью российского бизнеса, заканчивается, и по "среднему классу" уже после выборов президента будет нанесен такой социально-экономический удар, к которому он не готов. Хваленая "вертикаль власти" обернулась змеей, в страхе перед будущим остервенело жалящей собственный хвост. Два основных бюрократических клана — "либералы" и "силовики" — готовятся к всеразрушающему бою не на жизнь, а на смерть, чреватому уничтожением самой управляющей системы.
Возникновение в регионах ряда независимых "центров силы" — по числу силовых ведомств — создает объективную потребность в независимом суде, грозящую самой сути нынешнего государства.
Между тем дестабилизация мирового порядка и ухудшение экономической конъюнктуры создают качественно новые возможности для возвращения России стратегически значимых высот, и — более того — перспективу возвращения, наконец, нормального уровня жизни для широких масс. Однако эти возможности, вероятнее всего, будут в очередной раз упущены — в связи с неспособностью и нежеланием нашей "вертикали власти" проводить политику не в сугубо узкокорпоративных, а хотя бы в приближенных к общенациональным интересах.
Рассмотрим слагаемые будущего кризиса более подробно.
ГЛОБАЛЬНОЕ УДОРОЖАНИЕ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ
Краткосрочные факторы понятны: отмена субсидий Евросоюза на молокопродукты (после чего их цена подскочила там на 40%, в Австралии и Новой Зеландии — на 60-70%, в США и Великобритании — на 80%, а в России — удвоилась) и сокращение поголовья свиней в Китае из-за эпизоотии.
Среди фундаментальных причин — изменение климата. С ним связана засуха, повлекшая за собой неурожай зерновых, из-за которого в 2008 году мировые запасы пшеницы достигнут минимума за 28 лет, а запасы пяти ведущих мировых экспортеров (Аргентина, Австралия, ЕС, Канада и США) — за 34 года. Важен и рост потребления продовольствия успешно развивающимися странами, в первую очередь Китаем, и повышение популярности биотоплива (на которое идет продовольствие или культуры, которые сеют вместо продовольственных).
Но о ключевой причине удорожания продовольствия почему-то не говорят. Это миграция глобальных спекулятивных капиталов, "горячих денег", на новые рынки.
После краха "новой экономики" в апреле 2000 года они пошли в биржевые минеральные ресурсы — нефть и металлы. Сегодня они начинают перетекать в продовольствие, которое не менее важно для человечества, чем нефть.
"Возгонка" цен на продовольствие нанесет страшный удар по бедным странам, закупающим его. Их ждет голод и, если они не научатся обеспечивать себя сами, — вымирание. Но даже робкий шаг к продовольственному самообеспечению требует не только повышения качества госуправления и современных аграрных технологий (для чего нужно современные образование и инфраструктура). В современной глобальной конкуренции для развития сельского хозяйства нужен умеренный протекционизм, то есть хотя бы частичный отказ от либеральной идеологии, от догм "Вашингтонского консенсуса". Несмотря на их устарелость отказ от них, грозящий сокращением прибылей западных корпораций, означает для неразвитых стран глубокий, системный конфликт с Западом — политически непосильный без поддержки Китая.
Для России удорожание продовольствия (в январе-августе 2007 года импорт сельхозпродукции превысил ее экспорт в 3,9 раза, составив 17,0 млрд. долл. против 4,4 млрд. годом ранее) означает ускоренное сокращение положительного сальдо внешней торговли: раньше глобальные спекулятивные капиталы вздували цены на наш экспорт, теперь они начинают удорожать наш импорт.
Поскольку зависимость российского рынка от импорта сельхозпродукции огромна (мы ввозим половину молока и свинины, почти три четверти говядины), то удорожание продовольствия бьет на внутреннему рынку, разгоняя инфляцию. В первую очередь, снижается уровень жизни наиболее бедных, тратящих на еду основную часть средств.
А Россия еще не достигла советского уровня потребления даже в среднем. В 1989 году потребление мяса достигло 73 кг на человека в год при норме около 80 кг, — а в 2006 оно составило 55 кг. Среднедушевое потребление молока и молокопродуктов сейчас составляет 235 кг при почти выполнявшейся в СССР норме 392 кг, а рыбы — 12 кг по сравнению с 20 кг в 1989 году.
Ухудшение продовольственного обеспечения населения из-за роста цен грозит социально-политической дестабилизацией.
УТРАТА КОНТРОЛЯ ЗА ИНФЛЯЦИЕЙ
Для здоровой экономики с разумным госуправлением это было бы не очень страшно. А в России инфляция — официальная, занижаемая, по ряду оценок, минимум в 2,5 раза — вырастет с прошлогодних 9% до не менее чем 12%.
Ждать ее замедления в 2008 году не стоит: бюджетные расходы IV квартала увеличены (не только ради предвыборной пропаганды и коррупции, но и для поддержки банковской ликвидности) на 1,07 трлн. руб. и превысят план в 2,3 раза, составив 46% всех расходов 2007 года. Это впервые после дефолта сделает инфляцию монетарной. Удорожание газа на внутреннем рынке (подпирающее рост тарифов на электроэнергию и услуги ЖКХ) ускорится почти вдвое — до 25%.
Да и продовольствие дорожает не только по глобальным, но и по внутренним причинам.
Загадочна ситуация с урожаем. Засуха, ударив по Европе, не пощадила и Россию — но статистика урожая этого не отражает. На 1 октября 2007 года у нас, оказывается, намолочено 61,6 млн. т зерна (по сравнению с 59,3 млн. в 2006), пшеницы — на 9,5%, кукурузы — на 37,2% больше прошлогоднего. Семян подсолнечника намолочено на 19,1% меньше лишь из-за более медленной уборки урожая.
Либо с последствиями засухи удалось мистическим образом справиться, либо статистика не соответствует действительности (для создания радужной предвыборной "картинки" и беспрепятственного наращивания экспорта).
Если верить статистике, рост цен на внутреннем рынке вызван ускорением экспорта злаков: в январе-августе он вырос вдвое — до почти 1,5 млрд. долл., и его рост продолжает ускоряться (в сентябре экспортировано 2,4 млн. т только зерна). Введенные вывозные пошлины заведомо недостаточны для его сдерживания, а товарные интервенции, как всегда, недостаточны и запоздалы, в результате чего помогают перекупщикам, а не производителям.
Цена недееспособности правительства в сфере рыночного регулирования высока. За январь-октябрь хлеб подорожал на 21,3% по сравнению с 9,0% в аналогичный период прошлого года, макароны — на 17,3% против 3.9%, крупа — на 19,2% против 11.0%, а подсолнечное масло — вообще в полтора раза (в том числе за сентябрь-октябрь — на 44%) на фоне прошлогоднего удешевления на 1,2%.
Замораживание цен на девять "социально значимых" товаров (нежирные молоко и кефир, сметана, яйца, черный и белый хлеб, сахар, сыр и подсолнечное масло) даст лишь временный и ограниченный эффект, даже если государство обеспечит их наличие в продаже. Прежде всего, оно добровольно — и не участвующие в нем монополисты смогут повышать цены, а участвующие смогут заняться "перекрестным субсидированием", компенсируя недобор прибыли повышением цен на "социально незначимые" товары.
По завершении действия соглашения они смогут резко повысить цены. Замораживание цен — лишь выигрыш времени, которым правительство не сможет воспользоваться, так как действенная антимонопольная политика противоречит интересам бизнеса и догмам либерального фундаментализма. Меры по комплексному развитию сельского хозяйства, сочетающие разумный протекционизм с развитием инфраструктуры и снятием барьеров на внутренних рынках, остаются вне его сознания.
Активность правительства породила лишь ажиотажный спрос на товары длительного хранения (в первую очередь консервы).
Но цены на продовольствие выросли до поступления на рынок нового урожая или импорта, закупленного по новым ценам, и до повышения пенсий. Цены выросли не из-за роста спроса или издержек, но сообщения о них. Это значит, что инфляция вызвана произволом монополий, в первую очередь торговли.
Их роль была видна еще во время продовольственного кризиса в Калининградской области, рукотворность которого очевидна. Схожие кризисы устраивались и раньше — как ради вытеснения с рынка малых компаний (как "винный кризис" из-за введения ЕГАИС), так и для распродажи остатков (как соляной кризис).
Борьба с произволом монополий не только сложна, не только почти не допускается законом, но и политически опасна. Ведь прекращение монопольного завышения цен лишит бизнес средств для выплат взяток, а коррумпированную бюрократию — средств к существованию и на деле, а не на словах подорвет основы сложившегося в России государственного строя.
А это — конституционное преступление.
КАПИТАЛЫ УХОДЯТ: КОНЕЦ "ХАЛЯВЫ"
Ипотечный кризис в США отражает завершение этапа оживления развитых экономик смягчением финансовой политики. Пришло время ужесточения этой политики, удорожания денег, увеличения стоимости кредитов и возвращения капиталов с рискованных рынков (включая Россию) на развитые.
Он лишь катализировал и ускорил процесс сокращения притока капиталов в Россию, начавшийся раньше. В 2007 году вал притока частного капитала начался в марте, когда его чистый объем достиг 17,4 млрд. долл., продолжился в апреле — 18,8 млрд. и ускорился в мае — 29,1 млрд. долл., но сошел на нет уже в июне (когда бизнес еще не уходит на "летние каникулы") — 4,8 млрд. долл..
А в III квартале отток частных капиталов превысил приток, причем на 9,4 млрд. долл. — рекорд за всё время правления Путина.
Между тем в российском бизнесе уже ряд лет распространено оформление части расходов в виде инвестиций. Это не только завышает прибыль, но и скрывает убытки — например, от взяток — при наращивании капитализации и улучшении имиджа, что позволяет брать кредиты (или размещать акции) для покрытия скрываемых текущих убытков.
Ухудшение глобальной финансовой конъюнктуры кладет конец этой модели ведения бизнеса.
Поток денег с Запада почти прекратился, и масштаб рублевых заимствований сжался. Средний процент по кредиту для среднего и крупного бизнеса вырос с 10%, на которые ориентировался бизнес, до 13-14%. Для привыкших не просто жить, но и покрывать растущие убытки за счет всё новых кредитов, получаемых под рост капитализации, это означает катастрофу — прокол "финансового пузыря".
Ситуацию усугубляет возможный кризис частного внешнего долга. Если за 2000 год он увеличился на 7,5% (с 29,2 до 31,4 млрд. долл.), а за 2001 г. — на 10.6%, то за 2002 г. — уже на 36.4%, за 2003 г. — на 66.7%, за 2004 г. — на 35.0%, за 2005 г. — на 62.1%, за 2006 г. — на 49,1% и за первую половину 2007 года г. — на 31,4% (до 343,0 млрд. долл.). Доля частного долга во внешнем долге России выросла с 20,9% до 89,1%.
Значительная часть внешних частных займов идет на обслуживание долгов прошлых лет. Пик выплат по ним приходится на IV квартал, что вызывает ускоренный рост внешнего частного долга именно тогда. Так, в IV квартале 2005 года он вырос на 20,2% при годовом росте 62,1%, а в 2006 году — на 21,4% и 49,1% соответственно.
В 2007 году возможности свободно наращивать внешний долг уже не будет.
Естественный путь — начавшийся переход несостоятельных должников в собственность кредиторов. Банки не хотят признавать безнадежными выданные ими кредиты (это подрывает репутацию, а значит — и финансовое положение банка), что обеспечит отсутствие скандалов, но не решит проблемы: банки в целом не смогут оздоровить компании, переходящие под их контроль (как минимум, они по-прежнему будут убыточны из-за взяток).
Перенесение бремени корпораций, скрывавших свои убытки, на их кредиторов не только отсрочит кризис, но и увеличит его масштабы вовлечением в него банковской системы.
ФИНАНСОВОЕ УДУШЬЕ
Сокращение положительного сальдо внешней торговли и притока капиталов резко сузит приток валюты и спазматически ужесточит финансовую политику — как раз когда экономика начнет остро нуждаться в ее смягчении. В первую очередь это ударит по банковской системе.
Признак глубины проблемы — внеплановое выделение в 2007 году из бюджета 180 млрд. руб. "на развитие", а на деле — на пополнение ликвидности трех крупнейших госбанков (из которых Сбербанк и ВТБ недавно привлекли значительные средства в ходе размещения своих акций).
В конце октября остатки на корсчетах банков в московском регионе опустились до минимума за 9 месяцев — 247,7 млрд. руб. Российские банки продолжают испытывать дефицит рублевой ликвидности, создавая "подушку безопасности" на счетах в иностранных банках. За сентябрь их средства в иностранных банках выросли на 37,8 млрд. руб., а объем кредитов и депозитов, выданных банкам-нерезидентам, — на 210 млрд. руб.
В сентябре банки вывели 320 млрд. руб. из ценных бумаг. По данным экспертов, в прошлом они выстроили на рынке облигаций подлинную "пирамиду", покупая облигации, закладывая их в Центробанке и получая средства для новой покупки облигаций. Сейчас эта "пирамида" рушится.
КОНЕЦ СТАБИЛЬНОСТИ?
А россияне испытывают необоснованные социальные ожидания. По данным центра Левады, 58% населения верит в наличие у Путина разрекламированного "Единой Россией" плана, способного "сделать Россию сильной, богатой, благополучной страной" (хотя только 6% полагают, что могут объяснить, в чем он состоит), и, соответственно, ожидает его успешной реализации, а отнюдь не предстоящих трудностей.
Ключевой вопрос заключается в том, сможет ли правительство "закрыть дыру", образовавшуюся в финансовом балансе бизнеса, и провести плавное "охлаждение" экономики с ее санацией и общим повышением качества корпоративного управления.
Средства государства достаточны для решения этой задачи, но оно не справится с ней, так как не сможет "наступить само себе на горло" и ограничить коррупцию, — а без этого бизнес останется убыточным. Кроме того, оно не сознает и, соответственно, не ставит эту задачу, отторгает специалистов и бюрократически раздроблено (Минфин пополняет ликвидность госбанков из бюджета, вероятно, потому, что Центробанк отказался нарушать свои ведомственные установки ради общего дела).
До президентских выборов государство будет удерживать ситуацию "в рамках приличия", хватаясь за отдельные проблемы по мере их обострения. Оно не будет сознавать, что эти отдельные проблемы являются частными проявлениями нарастающего общего структурного кризиса, и потому будет не столько решать их, сколько снимать их остроту, откладывая "на потом" их более масштабные проявления.
В силу общей безответственности, плохой координации и менеджмента, а также страха подставиться под удар враждебных политических кланов решения будут приниматься с опозданием, то есть с неоправданными материальными и репутационными издержками.
Политика неэффективной и запаздывающей нейтрализации отдельных проявлений общего структурного кризиса будет продолжаться до президентских выборов, когда правительство и руководство Центробанка будут обновлены, но в силу природы государства, ориентированного на коррупцию, их эффективность не повысится.
После выборов стабильность в силу общей погруженности в политические проблемы и наступления летних каникул удастся поддерживать до конца июля, но затем опасность перехода структурного кризиса в открытую форму станет реальной. Нам грозит прекращение обслуживания рядом компаний своих долгов, распродажа их активов (что вызовет падение фондового рынка и удешевление недвижимости), банковский кризис ликвидности.
Поскольку государство будет пытаться смягчать эти проблемы выделением плохо контролируемых средств (расходы IV квартала уже увеличены в 2,33 раза!), инфляция ускорится, а рубль, вероятно, ослабнет.
Но это произойдет уже после назначения (под видом выборов) следующего президента.