КОМПАС КРАСНОГО ДРАКОНА

№43 (727) от 24 октября 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Александр Нагорный, Николай Коньков
КОМПАС КРАСНОГО ДРАКОНА
К итогам XVII съезда Коммунистической партии Китая
Ровно неделю, с 15 по 21 октября, в Пекине проходил XVII съезд Коммунистической партии Китая. Его ход и итоги достаточно широко подавались российскими масс-медиа. Однако освещение этого события было, как правило, формальным и не соответствующим его действительному масштабу.
Здесь, видимо, в полной мере сыграли два взаимосвязанных фактора. Во-первых, "внутренняя цензура", не позволяющая российским журналистам накануне выборов транслировать опыт китайских коммунистов как нечто позитивное и значимое. А во-вторых, память о позднесоветских съездах КПСС как ритуальных мероприятиях, ничего не решающих в жизни страны и мира.
Однако, если проводить аналогии между Китаем и СССР, то XVII съезд КПК можно с полным правом назвать таким же "съездом победителей", каким был XVII съезд ВКП(б) 1934 года. Кстати, переизбранный генеральным секретарем КПК Ху Цзиньтао именно так и охарактеризовал прошедшее партийное мероприятие: "съезд сплочения, побед и мужественного движения вперед". Он зафиксировал полное решение задач, сформулированных в 1979 году Дэн Сяопином как программа "четырех модернизаций" и официально утвержденных на XII съезде КПК в 1982 году. За прошедшую четверть века Китай не просто увеличил свой ВВП в шесть лишним раз, став главным "драконом" Юго-Восточной Азии. Именно в Китае, уверенно идущем по выбранному пути, за последнее десятилетие концентрировалось до 80% роста реального сектора глобальной экономики, что позволило ему получить статус настоящей "мастерской мира".
Теперь китайские коммунисты решили к 2020 году увеличить свой ВВП на душу населения еще в четыре раза по сравнению с годом 2000 и "стать одной из ведущих экономических держав мира". В переводе с китайского языка это означает как минимум утроение нынешнего ВВП Китая за 13 предстоящих лет и его единоличное доминирование в мире 2020 года.
Потому что ни одной другой крупной стране мира, включая Индию и США, очевидно, не удастся не то что опередить заданные "красным драконом" темпы экономического развития — 10-11% ежегодно, но даже приблизиться к ним.
Хотя, надо признать, в Соединенных Штатах наконец-то очнулись от эйфории "глобального лидерства", в которую впали после уничтожения Советского Союза, и разглядели, с проблемой каких масштабов им предстоит столкнуться. Но увидеть проблему — еще не значит ее решить.
Учитывая системный характер мышления американского истеблишмента, стоит предположить, что с этой стороны в ближайшее время будут использованы все возможности для блокирования китайского роста: начиная от перекрытия поставок энергоносителей из района Персидского залива, в том числе военными способами, до раздувания экологических проблем и социально-политических проблем в самом Китае. Более того, в Америке, судя по всему, всерьез задумались и о перспективах собственного экономического роста: заявления о возможном углублении интеграции с Канадой и Мексикой с введением общей валютной единицы "амеро" — как раз первые ласточки именно в этом направлении.
А ведь еще совсем недавно президент Дж.Буш-младший выделял 2 млрд. долларов для строительства "великой стены" между США и Мексикой, призванной ограничить нелегальную иммиграцию "латиносов" через границу. Но сегодня опасности, связанные с "латинизацией" Соединенных Штатов, выглядят менее страшными, чем опасности, связанные с "китаизацией" остального мира.
Поэтому не исключено, что нынешняя "глобальная шахматная партия" между КНР и США, связанных мощной финансово-экономической взаимозависимостью, в конце концов, приобретет более определенные военно-политические черты. Учитывая огромное технологическое превосходство Америки над Китаем, открытый конфликт между ними в обозримом будущем явно не нужен Пекину. Да и Вашингтону тоже — поскольку это "плохой бизнес". Но кто знает, какие изменения произойдут к 2020 году. Во всяком случае, вероятность силовой конфронтации между двумя крупнейшими державами современности с течением времени будет только нарастать, и это обстоятельство придется учитывать всему остальному миру, к которому сегодня относится и Россия.
Пока же Ху Цзиньтао говорит о "гармоничном обществе" и "справедливом распределении доходов", и его программа характеризуется как "квинтэссенция мудрости партии и народов Китая" (насчет "народов Китая" — это весьма значимое определение, призванное сгладить существующие межнациональные трения между ханьцами и национальными меньшинствами, особенно на западе страны).
В этом смысле одним из важнейших итогов съезда стоит признать введение в состав Постоянного комитета (ПК) ЦК КПК министра госбезопасности КНР Чжоу Юнкана. Это — четкий сигнал о том, что статус китайских спецслужб повышается до политического. Скорее всего, теперь именно спецслужбы будут в решающей степени определять формы и методы объявленной "войны против коррупции", поддерживать социальную стабильность внутри Китая и обеспечивать распространение китайского влияния за пределами страны.
Опять же, возвращаясь к аналогиям советского периода и конкретно к "съезду победителей", можно сказать, что такое решение выглядит одновременно и логичным, и крайне рискованным. Ху Цзиньтао, стремясь максимально мобилизовать китайское общество накануне решающего рывка вперед (и все более вероятного конфликта с США и его союзниками), через некоторое время может столкнуться с необходимостью "загнать джинна спецслужб обратно в партийную бутылку". Удастся ли ему или его преемникам это сделать — очень большой вопрос.
В качестве будущего преемника Ху Цзиньтао пока наиболее вероятной кандидатурой считается введенный в состав ПК Ли Кэцян, до того возглавлявший парторганизацию в Ляонине. Впрочем, до 2012 года, когда товарищ Ху, согласно неписаным партийным законам, отправится в отставку, еще очень много времени, и всё может еще несколько раз измениться. Поэтому, наверное, не стоит придавать определяющее значение в вопросе о "преемнике" тому, кто именно из членов ПК окажется в марте будущего года на посту вице-председателя КНР, который освободит Цзэн Цинхун.
Что же касается публичных и бурных дискуссий на съезде вокруг допуска бизнесменов в КПК и политическую жизнь Китая в целом, то здесь как раз никакой революции нет. "Социализм с китайской спецификой" и вся система китайского мировоззрения не проводили такой жесткой грани между "эксплуататорами" и "эксплуатируемыми", которая была проведена, например, в русской революции. Традиционная для Китая конфуцианская "семейная" этика с безусловным подчинением "младших" "старшим" предполагала, что рабочие являются "младшими" по отношению к предпринимателям, а те, в свою очередь, "младшими" по отношению к власть предержащим. Поэтому в Китае политика никогда не следовала за экономикой — наоборот, и засевший в Янъани Мао Цзэдун спокойно решал свои финансовые вопросы благодаря доверенным бизнесменам, оперировавшим в Гонконге. Точно так же китайский бизнес по всей Юго-Восточной Азии (и, наверное, по всему миру) достаточно эффективно управляется из Пекина.
В данной связи, разумеется, возникает вопрос о возможных последствиях XVII съезда КПК для России.
Прежде всего понятно, что сориентированный на экономический рост и укрепление внутреннего рынка "красный дракон" будет нуждаться во всё больших объемах поставок сырья и особенно энергоносителей — в том числе из нашей страны, а также центральноазиатского и прикаспийского регионов. А основным направлением целеустремленной китайской экспансии останется вовсе не северное, а южное. Еще точнее — юго-восточное, на весь Тихоокеанский регион, включая Латинскую Америку. Тем самым Китай, который сегодня практически открыто поддерживает венесуэльского лидера Уго Чавеса, посягает на незыблемый для США со времен "доктрины Монро" внешнеполитический принцип: "Америка для американцев". России же и постсоветским республикам Средней Азии в рамках Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) предлагается стать надежным тылом "красного дракона". Проблема только в том, чтобы этот тыл оказался не исключительно сырьевым, но и военно-технологическим.
Надо понимать, что сильный Китай не может быть уверен в слабой России. Поскольку слабая Россия не сможет предоставить ему гарантий указанных выше интересов. Отсюда следует вывод о необходимости для нашей страны стать сильной — не только по стоимости экспорта энергоносителей, но и по совокупному социально-экономическому потенциалу. И здесь, наверное, не надо бояться становиться "чересчур сильными" и возвращаться на "линию атаки", с которой в 1991 году ушел Советский Союз, — нынешняя Россия при всем желании не сможет представить и третьей части тех угроз, которые нес в себе для других "центров силы" СССР. Главная опасность для нашей страны сегодня — уже не в излишней "силе", а, наоборот, в излишней "слабости".