ПИСЬМО АКАДЕМИКОВ

№31 (715) от 1 августа 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Денис Тукмаков
ПИСЬМО АКАДЕМИКОВ

В ДВАДЦАТЫХ ЧИСЛАХ ИЮЛЯ многие СМИ перепечатали Открытое письмо академиков РАН президенту Путину. Как правило, открытые письма читать невозможно: они унылы, вторичны и однообразны — аж скулы сводит. Нашумевшее письмо академиков — другое дело.
Во-первых, оно предельно показательно: письмо четко демонстрирует состояние умов корифеев российской науки и шире — целого класса ученых-технарей с особым взглядом на жизнь, на мироздание, на общественные процессы. Очень интересно зафиксировать это состояние, поскольку во многом именно от технократической элиты зависит то, как именно мы будем жить в скором будущем.
Во-вторых, письмо это полемически максимально заострено. Местами неточное, местами откровенно слабое, но практически во всем спорное, оно уже успело вызвать шквал критики и ожесточенные дебаты между "физиками и лириками", людьми воцерковленными и атеистами, позитивистами и духовидцами.
Именно такие тексты называют "знаковыми": по этому письму спустя много лет можно будет судить о мировоззренческом кризисе целого поколения русских людей и о состоянии предельной концептуальной разобщенности, в которой пребывает нынче российское общество.
Смысл письма — в апелляции элитных ученых, носителей рафинированного естественнонаучного мировоззрения, к власти с требованием обуздать многомерную "антиконституционную клерикализацию общества" (попытки включить теологию в ранг научных дисциплин ВАК, введение ОПК и креационизма в школах, "ползучее" проникновение Церкви в государственные институты и т. д.) со стороны вполне конкретного "покусителя на монополию материалистического видения мира" — Русской Православной Церкви. С экспансией Церкви академики связывают целых ворох проблем: от инновационного застоя и свертывания научного восприятия мира среди молодежи до развала многоконфессиональной страны. Помимо этого, академики требуют прекратить "вмешательство Церкви в дела науки" и приструнить всякие попытки носителей Веры "подвергнуть сомнению научное Знание".
Всё это выглядит очень странно. Прежде всего, — и это традиционная слабость подобных открытых писем к власти — не понятен выбор адресата письма. Академики ищут поддержку в лице государства там, где именно государство играет роль "злого гения". Конечно, очень легко изобразить "нашествие церковников" как некий внешний, самостоятельный, враждебный по отношению к государству акт, однако всем, кажется, очевидно, что это именно государство приглашает, вовлекает, "пристраивает" Церковь к своим институтам.
Приход Церкви в армию, в школы, в социальную жизнь стал возможным лишь потому, что власть так захотела. Сорок лет назад такого желания у власти не было — и уважаемому академику Гинзбургу не было никакого дела до положения вещей в русской Церкви, в громадном срезе Русской цивилизации, в свое время столь немилостиво сброшенном в кювет "на пути прогресса".
Теперь желание появилось, власть велела Науке "потесниться", — и Наука засела за письма. Бросать требования к власти — это ведь намного проще, чем собственными усилиями сражаться с мировоззренческим конкурентом за "позиции научного мышления". И уж куда проще, чем доказывать состоятельность "научного знания" там, где русскому человеку надобно прежде всего разобраться в том, кто он, зачем он живет под солнцем, какой ему толк от "реакторов и ракет", что происходит вокруг и куда всё движется.
Да, обеспокоенность академиков имеет очевидные причины. Если бы, наряду с открытием все новых приходов и церковных школ, государство с таким же размахом создавало новые научные лаборатории, строило заводы и открывало по всей стране естественнонаучные кафедры — никому из подписантов и в голову не пришло бы сочинять подобное письмо. Но если это так, то именно власть, а не Церковь, тормозит "инновационное развитие" страны, о котором так озабочены подписанты.
Изображать уроки "Основ православной культуры" в виде главного врага российского образования, да еще апеллировать при этом к потугам министра Фурсенко сварганить что-то более полезное для школы? Очень странно.
Почему академики ни слова не сказали о реальных тормозах на пути "инновационного развития" — таких как, явный недостаток технократизма в обществе и естественнонаучных кафедр в образовании? Почему бы не проклясть ЕГЭ, от которого тот же ректор МГУ до сих пор пребывает в шоке? Почему бы не написать об ужасах сельской школы, которую стараниями Фурсенко повсеместно закрывают за нерентабельностью? Почему нет ни слова о возрастном кризисе учительского состава, большая половина которого давно на пенсии?
Академики измучены гипотетическим видом священника в школьном коридоре, но ни словом не обмолвились о недопустимой политизации школы, когда в классах на "уроках мира" отбоя нет от партийных агитаторов "Единой России" — хотя это не менее антиконституционно, нежели "Закон Божий" в классах?
Подписанты требуют на пушечный выстрел не подпускать теологию к перечню научных специальностей, поскольку та якобы не оперирует "фактами, логикой и доказательствами" (неужели?). При этом их, видимо, мало заботит куда более серьезный кризис гуманитарной высшей школы в России, при котором молодому поколению уже второе десятилетие преподают откровенную ересь под видом "научных дисциплин" — как стать менеджерами среднего звена, как проводить пиар-кампании, как дорасти до "теле-академика" и т. д.
Но нет — из всего кошмара, что творится с российским образованием стараниями ведомства Фурсенко, академики избрали единственной мишенью своих яростных атак неактуальную, гипотетическую "клерикализацию".
Нелепо выглядит само желание академиков с помощью административного ресурса оградить "научное Знание" от чужих "попыток подвергнуть его сомнению". Разве научное знание — это догма? Культ? Табу? Как вообще можно призывать "не сомневаться" в том, что по природе своей соткано из сомнений, зыбких гипотез, бесконечной верификации и вереницы революционных открытий, сметающих предыдущие "твердо установленные" "факты, логику и доказательства"?
Страх перед попытками Церкви поколебать монополию "материалистического видения мира", сложившуюся в стране за десятилетия, — вот, собственно, суть Открытого письма академиков к Путину.
ПРИ ЭТОМ УТВЕРЖДАЕТСЯ не только предельно сомнительная мысль, будто "все достижения современной мировой науки базируются на материалистическом видении мира; ничего иного в современной науке просто нет", но и подспудно выводится главный "постулат" письма: именно материалистическое мировоззрение, опирающееся на "безальтернативные" научные знания, на "факты и логику", является наиболее адекватным и универсальным в современном мире.
Древняя привычка ученых-технарей понимать под наукой исключительно естественнонаучные дисциплины понятна. Но не может не удивлять святая вера ученых мужей в то, что "материализма" и "научных фактов" вполне достаточно, чтобы сформировать в современном человеке целостную картину мира, его индивидуальный "цивилизационный код", его ценностный ряд и эстетические воззрения, его понятия о добре и зле, наконец.
Наверное, только прошедший через сотни научных экспериментов физик знает, как можно одними лишь "научными фактами" доказать необходимость любить Родину, защищать слабого, относиться к другому как к равному, творить добро и не делать зла…
Эту профессиональную веру физиков в то, что мировоззрение может опираться на "научные факты", философ Борис Межуев назвал "материализованным спинозизмом", следующим шагом которого неизбежно становится примитивнейший мистицизм — когда физик вдруг берется за перо и пишет "Социальную теорию всего", изобретая себе некое "подобие Бога", и истолковывая историю человеческой цивилизации на основе какого-нибудь физического принципа или занятной арифметической закономерности в датах, или уникальных математических свойств пирамиды, или "зашифрованных кодов" в корнях слов "индоевропейского праязыка". Потом трактаты этой "интеллектуальной шизы" дошедший до ручки физик шлет в редакции газет…
Кажется, впрочем, что еще опаснее этого — явление "несвихнувшегося физика", упертого в своем материализме худшего пошиба, отдающего тоской и тиной какого-нибудь механицизма XVIII века. Такое способ мышления, такое отношение к науке и миру опасно своей контрпродуктивностью.
Прежде всего, оно резко сужает инструментарий современного познания мира, ставит крест на попытках вторгнуться в такие области науки, в которых в большом количестве присутствует Инобытие, принципиальная неверифицируемость, тайна. Сегодня XXI век, и человечество занимается генной инженерией, антивеществом, искусственным интеллектом, раздвижением границ человеческого сознания, где материализм и идеализм четко не очерчены, спаяны вместе. Попытки "убить Идеальное" и "разложить все на атомы" могут оказаться неплодотворными, мягко говоря.
Но гораздо опаснее перенесение сугубо "материалистического видения мира" на социальные науки, в макроэкономику, на футурологию, на планирование стратегии общественного развития. Подобный подход просто не в состоянии дать выход на понятия Мечты и Великого Будущего Нации, на телеологию, на теорию систем, на геополитику, на идеологию вообще. Какая может быть идеология, если ее нельзя "сосчитать" и невозможно проверить в физическом эксперименте?
Точным воплощением такого подхода, как ни странно, являются министры экономического блока в правительстве и стратеги из сырьевых корпораций, которые все внимание сосредотачивают на "текущих фактах" и "немедленной прибыли", на "повышении цены газа для Белоруссии до общего уровня по СНГ", на "эффективности монетаризма" и "невидимой руке рынка", на "нерентабельности тех, кто не вписался в рынок", на механистической экстраполяции Цели, к которой должно двигаться общество, исчерпывающейся лозунгами "догнать Португалию" и "увеличить ВВП в 2 раза".
В конечном счете, невинный антиклерикализм академика Гинзбурга, многократно усиленный и перенесенный на иную почву, рубит на корню "проект Человека" (Кургинян), обнажает "тщету светскости, тщету прогрессистской утопии, отсеченной от онтологии, антропологии и метафизики", выступает как постмодерн по отношению ко всяким попыткам модернизации. То есть становится одним из тормозов на пути "инновационного развития", о которых так хорошо написали академики.
ОДНИМ ИЗ МОИХ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ в Университете была доктор философских наук профессор Зульфия Абдулхаковна Тажуризина. Замечательный человек, она, кажется, посвятила жизнь тому, чтобы доказать: атеист может быть высокоморальным, всесторонне развитым человеком. На ее фоне довольно безобразно, пошло и раздражающе выглядят некоторые "исусики в рясах", часть которых в скором времени придет в школы учить наших детей "Основам православной культуры", раздавая тумаки за небрежное знание Никео-Царьградского Символа веры.
Конечно, академик Гинзбург сотоварищи разумно подстраховался, не отметая начисто необходимость изучения в школах Православия — хотя бы на уровне фурсенковского учебника "Истории мировых религий" — в условиях нынешнего общерусского кризиса самоидентификации и целей. И все же — изучать Традицию, находясь вне ее рамок, оперируя чуждым для нее языком и инструментарием, вряд ли возможно.
Должна ли речь вестись о простой ликвидации невежества в области Православия, краеугольного камня Русской цивилизации, — когда, дыша перегаром после вчерашних возлияний, "препод" будет объяснять пятиклашкам триединство Троицы и сакральную географию Нового Иерусалима? Или в первую очередь необходимо вернуть обществу утерянные табу, возродить в лучшем смысле слова "страх Божий" в головах людей, ликвидировать вакуум жизнеполагающих ценностей, образовавшийся после крушения советской цивилизации?
Ограничиваться "материалистическим подходом" в решении сложнейших общественных проблем, торжеством которого стала одиозная фигура "Чубайса как Зла"? Или попытаться восстановить в стране, например, светскую религиозную мысль, которая смогла бы, наконец, ответить на фундаментальные вопросы Русского бытия?
Материалистический вариант восполнения утраченных ценностей окончился катастрофой СССР и победой Либерализма — несмотря на почти монопольное формирование "физиками" мировоззрения целых поколений советских людей. Так может, стоит Идеальным "разбавить"?