№30 (714) от 25 июля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Михаил Рябинин
СОЦИОЛОГИЯ ДЕГРАДАЦИИ
Я купил первую "настоящую" виниловую пластинку, будучи учеником 10-го класса советской средней школы в 1984 году. И с тех пор линия моей жизни свернула на обочину общественной гати, и мне пришлось стать маргинальным диссидентом. Так и не понял, чего боялись тогдашние парткультурологи, запрещая, например, совершенно безобидную и никому неизвестную группу "U2". Какой-то фирменный, ажурный маразм верхов заразил всю социальную систему страны. В финале — безоговорочная капитуляция в холодной войне, в которой современная музыка выступала в роли одного из неприятельских родов войск. Буржуазия взяла реванш. И мы вновь стали искать ответы на вопросы из детства: что такое — хорошо? Что такое — плохо?
С тех времен ничего не изменилось: как всей нашей редакции приходится по крупицам изыскивать примеры государственного созидания во благо Родины, так и мне — буквально "придумывать" околомузыкальные сюжеты, достойные вашего внимания. Активное самостоятельное творчество (в самом широком смысле) улетело в восьмидесятом году из Лужников вместе с олимпийским Мишкой в неизвестном направлении. Туда, куда понес ветер.
Пока сильные мира сего меняли лиловые пиджаки начала 90-х на элитную полушерстяную форму от западных домов моды, заодно обучаясь оффшорной макроэкономике, необразованность и недалекость стали "одежкой" российского общества. По ней нас везде и встречают. Произошел качественный упадок в тех сферах деятельности, которые не давали быстрой прибыли. Бизнес-проекты, требующие кропотливого, планового созидания, рассчитанные на перспективу, так и не заинтересовали наших выдающихся приватизаторов. За исключением футбольной забавы.
Лет 30-40 назад, на Западе, — столкнувшись с доминирующей социальной ролью музыки в европейских скандалах конца шестидесятых и в американской "вудстокомании", — взяли музыку под рациональный контроль. Но не цензурный, а коммерческий. Так как формат статьи не дает возможности углубиться в научную методологию исследования взаимоотношений общества и музыки, ограничусь тезисным подходом и помощью леворадикальных теоретиков 20-го века.
Мощными стимулами для развития европейской социологии прошлого столетия послужили два политических события — наша революция и приход к власти в Германии национал-социалистов. Миру, таким образом, были преподнесены две модели общественного устройства, отрицающие капитализм. Эксперимент не состоялся, но незыблемость меновой схемы "товар — деньги — товар" пошатнулась. Социологи неомарксистской франкфуртской школы, сначала потрясенные приходом Гитлера к власти, а потом и самой, пока, кровопролитной войной в истории, вывели концепцию "авторитарной личности", с характерными её чертами в виде консерватизма, ненависти к интеллигенции, стереотипности мышления. Тотальная урбанизация, распад патриархально-семейных отношений, чувства "невыносимости свободы", затерянности, одиночества, порождают у такого типа личности гипертрофированные инстинкт самосохранения и стремление к самоутверждению. В условиях буржуазной демократии, какой бы "суверенной" она ни была, стремление к самореализации редко находит выход, и тогда человек идентифицирует себя с харизматическим лидером — вождем, — от лидера в коллективе, до лидера государства. Политические установки такого типа заключаются в некритическом отношении к существующим порядкам, верой в стереотипы пропаганды ("пиара", по-модному), в презрении к менее обеспеченным и в ориентации на власть и силу. Хоркхаймер говорил о "новом антропологическом типе человека", возникшем в двадцатом веке, а Маркузе вывел на этой основе теорию "одномерного человека".
К чему это я? Сейчас в мире доминирует "массовая культура", главным потребителем которой является как раз такой тип людей. Сразу оговорюсь, что это не приговор. Люди как имели неограниченные способности к постижению мира, так их и имеют, другое дело, что для этого нужны возможности, а их современное мироустройство как раз и не предоставляет. В масскульте музыка потеряла самостоятельность, — она сейчас скорее дополнение к текстам, шоу, клипам. Из всех функций музыки обществом по-настоящему востребована одна — развлечение, как дегенеративный поиск утерянного райского "кайфа". Жанровое деление музыки, безусловно, существует, но узкостилевые разграничения (хард-рок — арт-рок, фьюжн — соул, техно-хаус и т.д. и т.п.) вообще суть маркетология — создание определенных шаблонов восприятия и предпродажная мифология. Плюс окучивание молодых людей по клубному, спортивному принципу: болельщики Манчестера дерутся с болельщиками Ливерпуля, а рокеры с хип-хоперами. Выгоду получают, конечно, не болельщики с рокерами.
"Масса — это посредственность, и поверь она в свою одаренность, имел бы место не социальный сдвиг, а всего-навсего самообман. Особенность нашего времени в том, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду. Как говорят американцы: отличаться — неприлично. Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее". (Х.Ортега-и-Гассет).
Коммерческий контроль над музыкой — это, прежде всего, создание институтов производства и продажи, или музыкальной индустрии. Произведение современного искусства больше не воспринимается как откровение, тайна. Сегодня оно, в первую очередь, — изделие, рассчитанное на массовое потребление и подчиненное ему, как своей цели. В современной социологии массовая культура воспринимается как повседневный конвейер по производству продукта, востребованного массовым же сознанием. Главным представителем такого продукта стали средства массовой коммуникации. Часто само изделие заменяет сообщение о нем в СМИ, или демонстрация по ТВ. А с появлением стандарта MP3 и фактическим вытеснением физических носителей с рынка, у неинформированного слушателя практически не остается шансов ни на понимание, ни на оценку, ни на сопереживание. Бодлер, Ницше, Шпенглер, Фромм рассматривали массовую культуру как средство эксплуатации и угнетения личности в результате концентрации власти в руках правящих группировок. Однозначная демонизация массовой культуры — результат тенденции к усредненности и потаканию низменным человеческим инстинктам. Интересно, что возникшая на противопоставлении контркультура, очень быстро интегрировалась в массы. Но европейская традиция сохранила "чистое" искусство.
"Склонность к тому, чтобы не сочинять, а мастерить музыку, захватила даже самых одаренных композиторов молодого поколения. Но эта склонность — всеобщая социальная манера поведения, попытка психофизиологического аппарата приспособиться к совершенно отчужденному, фетишистски закосневше- му миру. Это сродни социальной особенности у детей, которые, еще не умея читать и писать, разбираются в автомобилях — раннее развитие и отсталость в одно и то же время. Если позитивизм, который радостно и бездумно идет своим путем, есть не осознавшее себя самого отчаяние, то объективное отчаяние, как длительное состояние, тяготеет к позитивистской возне в псевдонаучном стиле. Некий суррогат идеала — производство ради производства, полная занятость — внутренне заразил музыку…
Часто отмечают, что скандалы стали реже, что новая музыка не вызывает больше ненависти к себе, как разрушительнице священных ценностей — ее, скорее, отодвигают от себя, рассматривают как специальную область для профессионалов. Но часто констатируют это со слишком явным удовольствием, чтобы можно было просто верить такому наблюдению. Оно без труда приводит к тезису о конформизме нонконформистов. Некоторых забавляет то, что формы возникают там, где они отрицаются, и что жить хотят даже те, для кого нынешняя жизнь — мерзость". (Т.Адорно)
Россия, снимая кальку с Запада, впитала всё самое отвратительное. Приходится констатировать: с нашей исторической привязанностью к крайностям, музыкальной культуры у нас действительно нет. И само слово — культура — используется в совершенно ином смысле, нежели значит. Это результат единственного успешно осуществляемого стратегического плана нашей власти в новейшей истории государства — проекта "лохотронизации" всей страны.
Мне друзья иногда говорят: ты слишком сложно пишешь, — непонятно. Я отвечаю: мы и так читаем — чушь, видим — пакость, слушаем — гадость. И все у нас так "гламурненько", что мы узнаем о великом физике Алферове из Стокгольма, с церемонии вручения Нобелевской премии, а бесноватых сучек и кривляющихся педиков из телевизора каждый день обсуждает полстраны. Без стремления к сложному, даже еду качественную не приготовить, что уж тут рассуждать о космосе, подводных лодках и передовых технологиях. Пока культ праздности, суеты и глупости обволакивает нас своим невидимым сарафаном, ни о какой великой России не стоит и мечтать. Мы ее незаметно продали, — запустили в хоровод, поменяли на турецкую кожу, китайские подгузники, польский шампунь от перхоти и прочие презервативы, а остатки положили на депозит истории. Так что слушайте настоящую музыку, читайте, сопротивляйтесь, — лезьте в игольное ушко изо всех сил, пока еще есть эта удивительная возможность. "Быть проще" уже некуда.
"Человечество, которое некогда у Гомера было предметом увеселения для наблюдавших за ним богов, стало таковым для самого себя. Его самоотчуждение достигло той степени, которая позволяет переживать собственное уничтожение как эстетическое наслаждение высшего ранга" .(В. Беньямин)
P.S. Один из самых интересных альбомов, вышедших в этом году — DJ Vadim "The Sound Catcher". Это наш соотечественник по СССР Андрей Гуров, но, кажется, он даже не говорит по-русски.
1.0x
