«ДА НЕТ У НАС ЭЛИТЫ!..»

№24 (708) от 13 июня 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Михаил Леонтьев:
«ДА НЕТ У НАС ЭЛИТЫ!..»
Главный редактор журнала «Профиль», ведущий телепрограммы «Однако» отвечает на вопросы «Завтра»
"ЗАВТРА". Михаил, с первого взгляда Вы производите впечатление человека с убеждениями. Создаётся впечатление, что идеология для Вас — не товарная этикетка, которая помогает выгоднее себя продать, как это сейчас распространено. Что идеи, которые Вы отстаиваете с экрана телевизора, в газетных и журнальных статьях, выступлениях на радио — часть Вашего мировоззрения, того, что находится в основе личности.
Михаил ЛЕОНТЬЕВ. Историей, политикой я интересовался с детства и прошёл путь от юного пионера до диссидента — к совершеннолетию был конченый антисоветчик. В 1979 году меня даже "профилактировали" в райотделе КГБ. На основании доноса о том, что я создавал антисоветскую организацию в Воронеже. Правда, "беседовали" со мной совершенно вегетариански — думал, выйду лет через двадцать, но мы простились через несколько часов. На фразе: "Откровенного разговора у нас не вышло, но надеемся, что мы больше не увидимся". Борца я из себя не строил, скорее находился во "внутренней эмиграции". После института — "Плешки" (МИИХ им. Плеханова) — поработал в советских НИИ, где собственно экономическая наука никому была не нужна. Понял, что экономической наукой "в стол" заниматься глупо.
"ЗАВТРА". Получается, Вы прошли путь от радикал-либерала до государственника-патриота?
М.Л. Быстро прошёл, всё "правея" и "правея", путь от правильного ленинца (в отличие от "неправильных" брежневцев) к либералу. Так и дошёл до либерализма — скорее сначала исторического, "кадетского" типа. Не могу сказать, что сейчас порвал с экономическим либерализмом, разумными, логичными принципами свободы и инициативы в экономике — это всё равно, что порвать стандартный учебник вместо того, чтобы научиться им правильно пользоваться. А для того, чтобы пользоваться правильно, надо понять, что место либеральным принципам только там, где существует совершенная внутренняя конкуренция. Там, где ее не может быть вообще или нельзя устроить по тем или иным причинам, механизм свободного рынка работает деструктивно. Только и всего…
Зарабатывал я репетиторством, учил истории поступающих в университет. Был такой период короткий, когда надо было сдавать обществоведение. Пришлось готовить детей к этому экзамену — по сути, это была выжимка из марксистско-ленинской философии и научного коммунизма. Когда мои ученики ёрничали по поводу марксизма-ленинизма, а я говорил им: эта система простая до примитива и внутренне абсолютно логичная, и если бы вы поняли её логику, то могли бы дать ответ на любой вопрос, ее отличие — крайнее убожество. А если вы не способны ее освоить — значит, вы сами дегенераты, и смеяться здесь над чем?..
Кстати, мой сын, который учился в США, подметил похожее отношение к официальным ценностям в интеллигентской, особенно университетской среде. Разговоры об "американских ценностях" можно вести в пивной, на бейсбольном матче, но серьёзное отношение к ним в этой среде считается неприличным, такой человек производит впечатление идиота. Это такой же яркий признак разложения системы, как у нас в восьмидесятые.
Даже такой термин изобрел: "многостолочник" — человек, который может обслуживать десять-двадцать столов одновременно, точнее, заниматься имитацией, создавать видимость работы. Радости и удовлетворения от этого было немного, закончил ПТУ по специальности "ремонт и реставрация художественной мебели". Я искал себе "экологическую нишу". Правда, краснодеревщика из меня не вышло, это ремесло требует наработанного навыка. Но тут началась "перестройка", и моя социальная активность оказалась востребованной.
"ЗАВТРА". Это была кооперация?
М.Л. Это была не кооперация, не бизнес, мне это вообще неинтересно. Кстати, о "крысятничестве" в журналистике, о том, что называется "джинса", и чем увлекаются многие мои коллеги. Когда в первый раз появился на телевидении, у меня крыша чуть не съехала от того, какие "предложения" шли чуть ли не каждые пятнадцать минут, по тем временам — сверхмасштабные. Но если бы меня интересовали деньги, я бы нашёл другую работу. А торговля "вчёрную" чужим ресурсом есть кража. Вором я не нанимался.
"ЗАВТРА". Когда в первый раз почувствовали: "Вот это — моё"?
М.Л. Я уже говорил, что политикой жил всегда. Из моей "экологической ниши" меня выманил Экспериментальный творческий центр, созданный тогда Сергеем Кургиняном. Он приглашал очень много разного народа, и либералов, в том числе моего друга детства Костю Кагаловского. У него я и стал научным сотрудником. Очень вскоре мы с Кургиняном разошлись, мой текст в одном либеральном издании был замечен, и меня пригласили в "КоммерсантЪ". Тогда туда специально набирали непрофессионалов, чтобы поломать традицию "партийной журналистики" и создать новый нормальный деловой стиль. Недолго я там промучился, но с большой пользой для себя. Потом была "Независимая газета" — и пошло-поехало.
С точки зрения идеологии я был либеральный радикал. Единственное — мне казалось, что для страны чем резче и жестче, тем лучше всё заработает. Роль сыграл и унаследованный от советских времен экономический детерминизм. На самом деле экономика — лишь малая часть реальности, а так называемый "свободный рынок" только часть экономики. Хотя и весьма важная.
"ЗАВТРА". Редко кто из перестроечных "демократов" искренне раскаялся, а тем более публично кается в том, что уничтожили СССР.
М.Л. Мы стремились обрушить коммунистическую систему, а обрушили собственную страну — я не преувеличиваю свой скромный вклад в это дело, но это не имеет значения. Вообще, "основной вклад" внесли не диссиденты, а предатели, которые прикрывались диссидентами. Использовали их как ширму, а потом отправили на помойку. Помню конкретный эпизод — когда развалили Союз, то Ельцин начал было бормотать: "Ребята, Крым-то отдайте!". Давайте вспомним — на него бросилась вся либеральная общественность с дикими воплями, и он затих. Мой голос был среди них. У меня, правда, было оправдание. Тогда я думал так: как можно сейчас Крым требовать, мы же тогда совсем потеряем Украину?
Я не мог поверить, что всё происходит на самом деле. Союзные республики были химерой, придуманной "понарошку", чтобы убедить прогрессивное человечество в поддержке национально-освободительных движений во всём мире — не у нас же дома! И вдруг "заработало", как на самом деле! Словно мультик — детскую сказку начали воплощать в жизнь буквально. Представьте: на сцене Отелло душит Дездемону, и вдруг подходит другой актёр и душит её по-настоящему, потом наносит ещё несколько колюще-режущих ударов… Бред какой-то!
"ЗАВТРА". И в зале все начинают бить и убивать друг друга. Какой был сделан вывод?
М.Л. Союз развалили три партии, и собственно эту трехпартийную систему мы и унаследовали — партии предателей, дураков и наивных. Предатели — это большая часть коммунистической элиты, которая сдала страну для того, чтобы капитализировать свой "административный ресурс" — проще говоря, легализовать воровство. Все наши проблемы связаны именно с этим. Легализованные воры, тем не менее, не чувствуют себя легитимными, даже если бы они получили какие-то гарантии, они бы не поверили, что их не разоблачат. Как бы они себя ни вели, но себя обмануть тяжело, и они про себя знают, и всё время боятся подкоркой, что их разоблачат.
"Партия предателей", как и "партия дураков", не эволюционируют по определению. Эволюционирует, по определению, только "партия наивных", которая трансформируется в "партию исправления ошибок", "партию раскаяния и реванша". Я себя отношу к этой партии. Понимаете, мы жили в банке. С плотно закрытой крышкой. Нам говорили начальники крышки: из банки нельзя. Мы стучались в крышку, оттуда тоже поступали всякие постукивания. И когда крышка отворилась, мы ринулись на воздух с радостными криками. А нам в банку дустом. То есть там, снаружи, оказались не такие замечательные люди, как мы рассчитывали. И у нас не было никакого иммунитета против них. Признайте — те, кто заведовал крышкой, тоже несут за это ответственность.
"ЗАВТРА". Не поступало "раскаявшемуся реваншисту" приглашений вступить в КПРФ, как Вашему коллеге по телевидению Сергею Доренко?
М.Л. Состою я в "Единой России", и к этой организации отношусь достаточно критически. Мы пытались привить этой партии идеологию, и, наверное, какой-то небольшой вкладик в это дело внесли. Документы "Единой России", и особенно то, что творится в молодёжных её организациях, гораздо более вменяемо, чем представляют многие, и сильно отличается от того, что про неё любят рассказывать оппозиционеры.
На самом деле, это в первую очередь партия Путина. Я не разделяю себя с этой командой в духе очень удобной позиции "умеренного государственника поневоле": они, мол, конечно, дерьмо, да все остальные ещё хуже… У меня есть претензии к "Единой России" по многим моментам, но они для меня — свои. И то, что делает пресловутый "кровавый режим", в целом считаю верным. И мне трудно представить кого-то на этом месте, кто бы действовал осторожнее, аккуратнее, адекватнее и, таким образом, эффективнее, чем Президент России Владимир Путин. Мы гораздо медленнее, чем хотелось бы, но выбираемся оттуда, куда сами себя загнали.
"ЗАВТРА". В какой момент у Вас совершился переход от либерала к либералу-государственнику?
М.Л. Всегда был государственником. Но мне пришлось подниматься над экономическим детерминизмом, преодолевать иллюзии примитивной причинности. Стало ясно, что существует ещё и политическая ориентация, которая господствует над экономической идеологией, когда речь идёт о людях власти. Здесь проходит различение по линии "свой — чужой". Могу чётко обозначить момент, когда у меня произошёл этот перелом — первая чеченская война. Я не мог понять, как армия — ещё недавно огромная, великая Советская Армия — вдруг оказалась в совершенно безумном, диком положении. Все эти разговоры о том, что "всё разложилось"... Не до такой же степени? Надо было быть там, чтобы понять — армия здесь ни при чем.
Но я не разделяю, в отличие, например, от Рамзана Кадырова, при всем уважении, первую и вторую чеченские войны. При этом понимаю генерала Лебедя, даже готов его частично оправдать. Это моя война. Война с теми, кто хотел изнасиловать и уничтожить мою страну.
"ЗАВТРА". Война стала "моментом истины"?
М.Л. Там были мои друзья. Восьмого января мы были в Грозном. Репортаж "Грязная война против российской армии" в "Сегодня", газете Гусинского, перепечатала "Красная звезда", с нашими же фотографиями — Лёни Баталова. Армия впервые получила моральную человеческую поддержку хотя бы от одного человека из "либерального лагеря". После этого мы напечатали интервью Владислава Ачалова, где он говорил об удивительном игнорировании огромного советского опыта штурма городов. Кстати об Ачалове, он тоже проделал некоторую эволюцию, не только я.
В 1993-м году я поддерживал штурм "Белого дома". Могу пояснить: я считал, что Ельцин тогда был легитимен, в отличие от Верховного Совета, и что гражданская война разрушила бы Россию хуже, чем это случилось с Югославией. Как заметил однажды Виталий Найшуль, легитимная власть — это власть, которая имеет право стрелять в своих. Но я считал тогда и считаю сейчас, что люди, которые взяли в руки оружие против своих, должны оправдать себя и перед страной, и перед историей. По большому счёту, они обязаны были это сделать — как Янош Кадар, Войцех Ярузельский.
Чем так воевать, как мы вынуждены были воевать в первую чеченскую, лучше вообще не воевать. Россия — глубоко демократическая страна, в том смысле, что в 1996-м любой правитель, который продолжал бы войну, стал бы политическим трупом. В этом основное различие между первой и второй чеченской: в первую была неограниченная общественная воля к поражению, во вторую — такая же воля к победе. Между этими войнами и произошел перелом в сознании. Знаете, как в анекдоте: "Старуха, то, что мы считали оргазмом, оказалось астмой…"
"ЗАВТРА". Ельцинская администрация оправдала моральные “авансы”, которые Вы ей выдавали?
М.Л. Вместо того, чтобы почувствовать колоссальную ответственность, там почувствовали колоссальную безответственность: гуляй рванина — от рубля и выше… Как говорил Борис Абрамыч Березовский, мы заплатили три миллиарда за выборы Президента России в 1996 году, и теперь мы должны этой страной владеть. Всякая олигархическая истерика имела целью шантаж слабого, уязвимого Ельцина с целью полного завоевания его воли и тела, кусков собственности и полномочий.
Это воры, боящиеся разоблачения, которые, как только у них возникнут проблемы внутри страны, тотчас обращаются за помощью "наружу". Удивляюсь, как мы вообще из этой "чёрной дыры" вылезли. Произошло обычное "русское чудо". Как в 1612 году. И как в сталинскую эпоху, когда — страшной ценой — страна была спасена от ухода в небытие. До большевистской революции Россия была европейско-азиатской страной. Большевики втоптали ее в глубокую и дикую Азию: эту страну можно было собрать только азиатскими тамерлановскими методами. Или никак…
"ЗАВТРА". Не был ли нынешний "путинский курс" предвосхищён Лужковым и Примаковым? Прижать "олигархов", ввести государственное регулирование экономики, осуществлять социальные программы?
М.Л. Думаю, что у других, кроме Путина, не вышло бы. Пусть простят меня Евгений Максимович и Юрий Михайлович. У них не было ни такого мандата легитимности, ни политической воли медленно, аккуратно, в значительной степени конспиративно реанимировать страну, находившуюся уже практически в коматозном состоянии. В этом состоянии любой — смертельно опасен. Мне не хотелось бы сейчас поднимать эту тематику, получится разговор на тему "сам дурак". Для меня существеннейшим моментом было, когда политическая травля Ельцина перешла в травлю собственной страны.
Если у вас в полку прапорщик — вор и сволочь, это не повод перебежать на сторону противника и оттуда, через линию фронта, разоблачать прапорщика. Генерал Краснов, сотрудничавший с Гитлером — я даже не говорю о Власове — предатель. Нельзя выступать против своей страны. Раз попали в такую ситуацию — пойдите лучше и удавитесь. Нельзя в оранжевом шарфике на Майдане праздновать унижение собственной страны среди людей, которые её ненавидят, и считать себя патриотом. Существуют политические приёмы, которые неприемлемы ни при каких обстоятельствах.
"ЗАВТРА". Среди некоторых коммунистов и комсомольцев распространён так называемый "красный путинизм". Суть — поддерживать развитие государственного капитализма и социальных программ, критиковать за то, что не делается по дальнейшей экспроприации олигархов.
М.Л. Знаю таких людей и уважаю их. Есть и те, кто считают, что Путин — это прикрытие старого ельцинского курса и чуть ли не "агент американского империализма". Вот лучше бы спросили об этом американский империализм, что-то он не очень доволен. Просто люди не понимают, что единственно возможный до сих пор вектор движения — осторожное лавирование. Основная характеристика действий власти — это крайняя аккуратность и осторожность, потому что действовать приходится без права на ошибку.
Качественно ослабленная страна находится под прицелом реального противника, который не может допустить, чтобы после полной победы, как они считают, Россия всё еще способна гарантированно уничтожить единственную сверхдержаву. И они постараются любую нашу ошибку сделать последней. Вот оппозиция начинает кричать, в каком жутком положении находится страна, предъявлять претензии Путину — что ты, мол, за восемь лет власти ничего не сделал. Я отвечаю: ребята, вы же только что рассказали, в каком положении страна. Так вы что, хотите, чтобы он, как баран, с разбегу бросился на стену и разбил себе лоб, вы этого хотите? Эта провокация не пройдет.
"ЗАВТРА". Лозунг "теперь всё хорошо в наилучшем из возможных миров" как-то не вяжется с Вашим имиджем.
М.Л. Если кто-то за пределами трибуны съезда горячо любимой мною "Единой России" скажет, что страна находится в замечательном положении, нарастила крепкие мышцы и стопудово твёрдо стоит на ногах — я не пойму, о чём идёт речь. Вот сейчас у нас стало модным ностальгировать по застою. А застой — он и есть застой, полная закупорка вертикальной мобильности.
Революция и затем сталинская система обеспечили рискованную, но феерическую вертикальную мобильность — правда, в довольно зверских формах. Затем хрущевская элита потребовала себе гарантий личной безопасности. Дальше — гарантии несменяемости — "номенклатура". И когда это поколение отвалило, к власти пришли просто недоумки. Следующий шаг — обеспечить собственную полную безответственность. Всё, вертикальная мобильность застыла, это застой крови, руководство впало в маразм, позитивного отбора не стало. Тут, кстати, не только демократы поработали.
"ЗАВТРА". Угроза государству исходит от клерков — бюрократов без исторического кругозора и политической воли?
М.Л. Какой Горбачёв бюрократ? Он скотовод, он не мог элементарным образом вербализовать мысль. Его речь являлась символом его политического мышления — он не заканчивал одну конструкцию, как тут же начинал другую. В семейном скандале это называется "женской логикой", а в управлении государством — катастрофой. Застой был ожиданием краха, и если кто-то ещё хочет ностальгировать по застою — скатертью дорога.
"ЗАВТРА". Кого ощущаете в своей "команде", и кого — союзниками?
М.Л. Не претендую на какую-то роль "творца идеологем". Скорее, я — компилятор, систематизатор, популяризатор. Насчёт соратников: есть группа людей, очень разных, которых я считаю "своими". Их мнению я доверяю, от них зависит, какое я принимаю решение. Когда понимаю, что вот этот человек не стал бы больше со мной разговаривать, если бы я сделал то-то, я предпочту этого не делать. Среди этого "круга" — очень разные люди, по сравнению с иными Александр Андреевич Проханов — просто либерал-оппортунист.
Мой "круг" — не организационная единица, а человеческая общность — менялся со временем, порой заметно. Есть узкий круг тех, кто мыслит, авторов, есть более широкий круг — те, кто разделяют твои ценности. Это множество людей, которые живут Россией и не просто рассматривают нашу страну как желательную реальность, а жизни не видят без неё. Для кого существование России — кровная необходимость. Это могут быть очень разные люди, с разными взглядами, но с ними уже можно и должно разговаривать. У нас есть язык общих ценностей. С людьми, которые этих ценностей не разделяют, разговаривать не о чем. Это диалог глухонемых.
"ЗАВТРА". Назначение главным редактором "Профиля" — престижно, но знаково ли сейчас? По сравнению с Вашей работой на телеканалах это, конечно, не "понижение", но и вряд ли можно говорить о "повышении". Что это — дополнительный фронт работы?
М.Л. Это частичное возвращение к любимому делу, вообще я "газетный" человек. "Профиль" — популярное издание. Однако после он стал несколько вяловатым, таким либерально-вегетарианским. Я хочу сделать журнал более внятным, жестким, влиятельным, если хотите. Если получится — будет ещё одна площадка, в том числе и дискуссионная, с внятным идеологическим вектором. Это совершенно иная аудитория, чем у телевидения. В таком совмещении есть элемент авантюры, но трудно отказаться, когда тебе в руки дают дополнительный инструмент.
Печатная журналистика не просто квалифицированнее или компетентнее телевидения. Телевидение вообще не "средство массовой информации". Зарубите, ребята, себе на носу: конечно, мы можем исполнять роль "средств массовой информации". Но только для тех, у кого нет возможностей получать информацию путём иным, кроме как включив телевизор.
Телевидение — инструмент пропаганды, формирования мировоззрения, промывания мозгов, проще говоря. Информация — это товар, который ты получаешь, когда он тебе нужен. Послушав радио, войдя в Интернет, купив газету, в конце концов, никаких препятствий в доступе к любой информации в России нет. А пропаганда — это то, что воздействует помимо вашей воли и сознания. Никто не скажет: распропагандируйте меня, пожалуйста! Мозги, прощайте!
"ЗАВТРА". Все говорят о том, что нынешнее телевидение стало официозным, скучным и пошлым "ниже плинтуса".
М.Л. Считаю абсолютно правильным на сегодняшнем этапе развития России, что государство изъяло это средство промывания мозгов из рук частных владельцев. И не для того, чтобы промывать мозги, а чтобы не дать делать это другим. Наша нынешняя власть идеологически нейтральна, к сожалению. Государственный официоз на телевидении — какая же это пропаганда. Это своего рода "переписка" между различными звеньями государственной системы, обмен "сигналами" между различными группировками, кланами в государственном аппарате. Если государство идеологически нейтрально, также нейтрально и телевидение. Официоз смотрится, как цветные заплатки на голом теле, и тут же — крик: вот она, "пропаганда"!
Есть такой великолепный пропагандистский продукт как радио "Эхо Москвы". Оно всё состоит из этих "разноцветных заплат", которые складываются в некий орнамент, инструмент внедрения и формирования вполне определённого мировоззрения. Как и любой западный информационный канал. Когда у вас есть стойкое, железобетонное мировоззрение, вы можете позволить себе спокойно любой плюрализм. Скажу вещи, которые очень существенны, на мой взгляд. Так называемая либеральная демократия состоялась и выживает в своём современном виде только благодаря тому, что элита выстроила мощнейший механизм контроля и управления массовым сознанием. Это тотальная, я бы сказал тоталитарная медиакратия, плюс финансовый контроль над политической системой, над выборами, политическими партиями и общественными организациями. И в рамках этого тотального контроля действует безбрежный плюрализм. Какая свобода слова — зашибись!
"ЗАВТРА". Хаяли-ругали Ваши либеральные коллеги стержень социалистической демократии — руководящую и направляющую роль Коммунистической партии, а сами Вы вон до чего договорились.
М.Л. На самом деле никакой демократии, кроме управляемой, не бывает в природе. Неуправляемая демократия — это кошмарная охлократия, быстро переходящая в тоталитарный террор. На заре британской парламентской демократии кто платил налоги, тот и решал, нужна такая-то война ему или нет. Те кто не платил, естественно, к процессу этому не имел никакого отношения. Cовременная либеральная демократия подлым образом полностью отсекает от управления всех, кроме узкого круга т.н. элит, которые рядом с "электоратом" так называемом на одном поле ни по какой нужде не сядут.
Разница между модерном и постмодерном, классической демократией начала-середины XX века и нынешней либеральной состоит в том, что теперь идеально разработаны "компенсирующие" демократию механизмы, та самая "медиакратия". Так называемый "народ" как субъект просто устраняется от принятия существенных, стратегических решений и даже от их обсуждения. Возьмём те же США — широко обсуждают любую чушь. Однополые браки, курение, сопение, лежание, стояние, валяние… Но вопросы стратегического развития, от которых зависит будущее страны, а и иногда и мира, вообще не обсуждаются. Как в "Неоконченной пьесе для механического пианино" по Чехову: "чумазый" — не может!” Да нет у нас самоорганизующейся, лояльной стране и национально ориентированной элиты, которой можно было бы доверить этот "компенсаторный механизм". Нет её физически! Государство работает вместо неё, пока таковая элита не выстроилась.
"ЗАВТРА". И роль элиты выполняют по крупице собранные идеальные чиновники Администрации Президента России, которые курируют СМИ?
М.Л. Не ёрничайте. Какие ни есть, они лучше воров, ищущих поддержки "на Западе" против своей собственной страны. Проблема демократии, любой демократии, состоит в том, что формально это равенство всех, профессора — со спившимся дебилом. На одного профессора приходится сто студентов, людей недоучившихся, с гораздо меньшим опытом, в среднем — с меньшим талантом и способностями. Но их "голоса" равны. Управляемая демократия — способ компенсировать формальное неравенство. Иначе общество погибнет. Западные "учителя" пытаются навязать нам формальную всеобщую демократию без компенсаторного механизма. Это способ дегенерировать Российское государство. Повторю: нет у нас компенсаторного механизма, его носителя — лояльной государству, адекватно мыслящей элиты. Элита у нас протухшая, катастрофическая, продукт легализации воровства, она страну уконтрапупит, только дай.
"ЗАВТРА". Телевидение как "царь-СМИ" способно очень на многое — может убить, спасти, полки за собой повести. Но сейчас, похоже, не делает ни того, ни другого, ни третьего.
М.Л. Телевидение коммерческое не должно ни "двигать культуру", ни заставлять людей "шевелить мозгами", оно — один из самых "низких" жанров. Исключительно идеологический инструмент при полном отсутствии как идеологической конкуренции, так и господствующей идеологии. Дикая конкуренция между каналами идёт только за количество зрителей, за рост рейтингов, за деньги от рекламы. Пока не докажешь, что тебя больше смотрят, ты — никто. Главное — реклама, деньги, на которые ты можешь создать лучший, более дорогостоящий продукт, чтобы выжить в конкуренции.
Таков рыночный механизм. Вот когда организуете тоталитарное государство, тогда и сможете предъявлять к телевидению другие требования. Не надо искать алмазы в унитазе. К телевидению надо относиться снисходительно. Не потому, например, телеканал "Россия" транслирует "Аншлаг", прут дикие "юмористы", что руководству культуры не хватает. Профессионалы скрепя сердце понимают: если ты освободишь "площадку", её тут же, немедленно займёт кто-то другой, конкурент, и никто этому не помешает. Аналитическая программа для небольшого круга мыслящей аудитории в прайм-тайм заведомо уступает пятьдесят миллионов телезрителей конкуренту. "Аналитика" на массовом телевидении невозможна, разве что в три часа ночи. Такой реальной аналитики, которая была бы интересна и доступна ста миллионам зрителей, — нет.
"ЗАВТРА". А что, патриотический "аншлаг" или коммунистическая "сука-любовь" невозможны?
М.Л. Идеологическую нагрузку сейчас начинает нести сериальная продукция. Посмотрите внимательнее, уже есть телевизионные сериалы вроде "Гибели Империи", чеченских серий "Убойной силы". И рейтинг был запредельный, потолочный. Каналы начинают делать это не только потому, что "пепел Клааса стучит в сердце", но и потому, что профессионально чувствуют: стране это надо. Уверяю вас, никто никаких директив по этому поводу не спускал. Вот начали снимать фильмы про Великую Отечественную войну в форматах, которые кого-то коробят, но они близки нынешнему поколению. И это работает. И здесь важно не перекормить, как мы это умеем. Спрос есть — будет и продукт, но неплохо было бы поддерживать легкий голод. По-настоящему идеологически эффективно только то, что не разит официозом.
Беседу вёл Павел Былевский