№22 (706) от 30 мая 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Евгений Маликов
БОЛЬ АНДЕГРАУНДА
"Ночь в музее" у нас впервые. Конечно, длилась она не всю ночь, да и что показывать так долго скудному на выдумку бомонду актуального искусства? Конечно, все "арт-точки" посетить было немыслимо. Но одну — самую новую в этом ряду — пропустить было нельзя. Речь о "Винзаводе", площадке, прямо скажем, изысканной. Без иронии.
Думается, скоро "Винзавод" займет ведущее место в жизни московского contemporary art'а. И вовсе не потому, что там будут собраны лучшие из представителей творческого поколения. Это вряд ли: имеем тех, что есть, а новые имена появятся лишь со сменой парадигмы. То есть тогда, когда нынешний "арт" умрет за ненадобностью. Ведущим "Винзавод" станет потому, что он, подобно маленькой вселенной, вмещает всё, чем жив художник, и даже нечто большее. Он — некая константа, определяющая вечное отношение художника и власти, а потому дидактичен. Вдобавок он — без всяких скидок — побег Средневековья, проросший в наше время. То есть историчен. И это хорошо.
Почему? Да потому, что этот факт дает понять: мы живем по-прежнему, хотя и в сильно искалеченные нравственно, вялые эстетически, но всё же — средние века.
"Позднее Средневековье" настигает нас на "Винзаводе" не только пространственно, окружая публику подобием города со своей площадью, рядами ремесленных лавок, почти крепостными стенами. Законсервированное время преподносит нам себя устойчиво цеховой организацией труда, добротной кастовостью мастеров. Карнавальностью, в конце концов, всего действа. Площадного, плебейского, пьяного и прожорливого. Орущего тысячеглоточно: "Хлеба и зрелищ!" Спектакля, для украшения которого ищут кураторы "штучки", способные расшевелить обывателя. И это тоже хорошо. Историчность — она заставляет задуматься.
Вторичность, отсутствие чего-то поистине небанального — тоже, если подумать, плюс. Дети, как известно, любят слушать одни и те же сказки. А сохранить непосредственность восприятия до седых волос — дорогого стоит. Поэтому не считайте современных художников и арт-дилеров глупцами. Гельман — опытный старьевщик. И если он преподносит вам сверхконъюнктурный проект Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой, который считывается "на раз", то это лишь оттого, что галерист хорошо изучил потребности ценителей "арбатской живописи". Для "политически заточенного" наблюдателя — извольте: все знаковые лица года (название работы лапидарно и прямолинейно: "2007"), для читателя "философа Подороги" — безжалостно точная расшифровка термина "анализ". Интеллектуалы из тех, что попроще, должны быть довольны.
Если галерея "Победа" потчует вас "Портретами в бассейне" голландца Алекса Тэна Нейпела, то вовсе не для того, чтобы лишний раз напомнить, что фотографии детей — самый беспроигрышный вариант после кошечек с бантами. Нет! Внимательный зритель способен заметить, что если моделям Нейпела закрыть глаза, снимки увеличить раз в тридцать, разрезать каждый в нескольких местах, то получится вполне еще удобоваримая (хотя и "вторая") "заварка" Готфрида Хельнвайна. А Хельнвайн — куда ни крути — художник без скидок значительный. Повторенье — мать ученья. Хорошо весьма.
Но самое лучшее — демократичность "Винзаводовской Ночи". Праздник не делал различия между владельцем роскошного "Бентли" и человеком, которому всю жизнь на велосипед средств не доставало. Вне салона дорогого авто "аристократ" терял атрибуцию, зато обнажал сущность. Вполне себе мещанскую. Митингом, демонстрацией "обслуживающего персонала" можно назвать эту "ярмарку тщеславия". Тщеславия, к большому сожалению, маскирующегося под "народность". Это плохо. Для владельцев дорогих повозок хотелось бы VIP-зону. Тогда было бы ясно, кого благодарить за увиденное.
И вот я подошел к главному. Фигура заказчика — всегда присутствующая в искусстве величина. На заказ писал Леонардо. На заказ ваял Микеланджело. Покупатель не прятался. Ибо был безо всякой рефлексии уверен в том, что вкус его важен не только для какого-то "маляра", но и для самой Истории. Ну, воспитан так был этот заказчик — ему бы в голову не пришло прятать себя за демократическими институтами. Для него высшей "либеральной ценностью" была единственная, так или иначе обыгрывающая чеканную формулу: "Государство — это я". Абсолютно гениальную, кстати, формулу. Гельман вот так не может. Не его размер. И продает ровно в той же степени, в какой продается сам.
Наше "запретное", "полузапретное", "модное", "актуальное", "подпольное" (нужное подчеркнуть) искусство, будучи явлением светским, как и раньше, "товарно" (чтобы не сказать "продажно"). Однако в здоровые времена стыдиться участия в товарно-денежных отношениях не было принято — аристократия вольностей не терпела, эстетическую планку держала высоко, да и цех не мог позволить себе терпеть кого попало. Ремесло было просто обязано обеспечить сделайте-нам-красиво того времени. Эпохи тотальной поэзии. Хорошо.
Яркая презентация буржуазной ангажированности современного искусства — очень хорошо!
А что совсем ужасно?
Да то, что мы, мракобесы и консерваторы, не смогли это игровое пространство захватить себе. Реквизировать "Винзавод", устроить там образцово-показательный "Музей эстетической ненависти". С настоящим, для чужого — мрачным, Средневековьем. Где в качестве аттракциона предлагались бы не выступления жонглеров, но пыточные камеры с действующими экспонатами.
Чтобы каждый смог почувствовать "боль андеграунда".
1.0x
