№20 (704) от 16 мая 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Борис Белокуров
БЕГ ЗАЙЦА ЧЕРЕЗ ПОЛЯ
"Тупой жирный заяц" (Россия, 2007, автор сценария и режиссер -Слава Росс, в основных ролях: Алексей Маклаков, Владимир Долинский, Александр Баширов, Соня Олейник, Сергей Бехтерев, Никита Михалков в роли Никиты Сергеевича).
Разухабистые, едва ли не в стиле "Розовой пантеры", мультяшные титры новейшей отечественной трагикомедии поначалу настроят совсем на другой лад. Не стоит обманываться. Тупой жирный заяц здесь — вовсе не эмблема "Плейбоя", но и не монстр с кроличьей головой — порождение последних фантазий Дэвида Линча — и не один из тех здоровенных мутантов-бройлеров, штурмующих каменные джунгли Нью-Йорка в фильме-катастрофе Уильяма Клэкстона "Ночь вислоухих". Все обстоит страшнее, проще.
Искомый "заяц" — это всего лишь Аркадий Аркадьевич Сапёлкин (Маклаков), лицедей из театра, затерянного в недрах русского захолустья. Перед нами неназванный городок, аналог Великого Гусляра из рассказов Кира Булычева, с той разницей, что отсюда давно уже кем-то убраны все гранулы человечности и доброты. И посередине этой тоски — немолодой уже человек со своей крохотной мечтой, "капелькой счастья и маленькой любовью".
Уже не первый десяток лет актеры играют на детских утренниках один и тот же спектакль о добрых зверях, нечто невразумительное под громким названием "Лесная сказка", лейтмотивом сей "драмы" служит фраза: "Завтра все вместе встречаем солнышко!" Провинциальная сцена, показанная Славой Россом, — тупик, куб без входа и выхода. Кажется, что артисты пожизненно приговорены, чуть-чуть перефразируя Высоцкого, носить "маски кроликов, свиней и алкоголиков"; впрочем, пороком алкоголизма никто уже давно не бравирует и не маскирует его. А тем временем предприятие в лихорадке пытается перейти на подобие хозрасчета. Часть артистов колесит по области в поисках "длинного рубля"; первое время их администратор даже не пьет. Оставшиеся пытаются модернизировать то, что имеют. Но изменит ли ситуацию трэш-опера "Плоть или Вампиры навсегда", оголтелый декаданс с цепями и подземельями, безумная новация, с помощью которой театр по наущению ушлого спонсора (Баширов) вдруг взялся поправить свои денежные дела?
Конечно же, в уездном городе N. глупо ожидать перемен, их и не будет. "Вампиры" — "то, что хочет наблюдать простой зритель, секс и ужасы" — не самый подходящий сюжет для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Сапёлкину прочат роль главного вампира, но амплуа кровопийцы не для него, наш "зайчик" — не Кристофер Ли и не Винсент Прайс. Альтернативой остается не менее инфернальная пьеса "Черная курица" — роль Конопляного Зернышка в этой пьесе начальство (Долинский) время от времени сулит Аркадию, чтобы хоть как-то намекнуть ему на шанс "творческого роста". Есть соблазны и посильнее: в видениях-наваждениях мелкий бес и крупный столичный режиссер Никита Сергеевич (Михалков с пугающей точностью играет здесь самого себя) в неизменном белом костюме искушает Аркадия заветным образом короля Лира. Это всего-навсего морок. Но спивающийся "заяц", смертельно уставший изображать никому на свете не нужное животное, начинает вводить в текст "Лесной сказки" монологи из любимого им Шекспира. При этом стараясь выбрать из них наиболее одиозные, набившие оскомину, чтобы детишкам было "понятнее": "Это ли не цель, желанная — скончаться, сном забыться?"
Результат, как говорится, додумывайте сами. Дети останутся одинаково безразличны и к "лесной сказке", и к Гамлету. Сослуживцы будут обзывать Аркадия "наиподлейшей никчемной зверушкой". И разумеется, шекспировская трактовка больной заячьей души окажется чревата докладными записками, разносами, "строгачами", лишением премиальных и отпускных: "Поклянись, что больше не будешь засорять вверенную тебе роль зайца (!) отсебятиной!". А какая же это отсебятина, если Шекспир? И как при таких раскладах оставить свой след в искусстве? Теперь уже и смерть не кажется Аркадию чем-то невыносимым.
"Тупой жирный заяц" оставляет двойственное впечатление. Не вопрос: правду жизни в нашем не избалованном реализмом кино следует только приветствовать. Сложнее, когда она остается на уровне констатации факта: "Нет, ребята, все не так, все не так, ребята!" Понятно, что "не так", достаточно выглянуть в окно или на секунду выйти на улицу, чтобы понять, что все это ни в какие ворота не лезет. Но если только ныть и сокрушаться по поводу несправедливости, то она так и останется на своих местах. Даже театр, "храм искусства", в "Зайце" — не отдушина, не "побег на рывок" прочь от реальности (как это было, к примеру, в фильмах моралиста Трюффо и порочного неврастеника Анджея Жулавского; даже в знаменитом "Зайчике" Леонида Быкова, где безумие театральной среды показано схожим образом, все-таки содержалось больше полета). Здесь иначе. Просто перед нами еще одна из скучных сторон опостылевшей жизни. Жизни, в которой дирекция балагана озабочена не вопросами творчества, а лишь одним: "Когда свиньям копыта сделают?" К "Зайцу" подошло бы понятие из лексикона литературных диссидентов XIX века — "физиологический очерк". Гипсовый слепок реальности, без малейшей надежды ее изменить, очертя голову расколоть вдребезги.
Наверное, такой фильм мог бы в наши дни снять Георгий Данелия: вконец отчаявшийся, лишившийся даже скромного финансирования, утративший почву под ногами; в его последних работах ("Орел и решка", "Фортуна") просматривалась схожая тенденция. Но был там и свет, отрицающий все "свинцовые мерзости" вдруг подаренного нам капиталистического мира. Рискованная перекличка с классическим кино Данелии не случайна: жизнь "зайца" Аркадия — тот же бессмысленный и беспощадный "осенний марафон". "Марафоном", кстати, пьяницы и любители прочих допингов именуют многодневное употребление продукта, дающего им эрзац-заменитель. В данном случае сомнительное слово "марафон" вполне сгодится для описания театральных будней нашего "тупого, жирного", но все же рефлексирующего и мечтательного... героя. Бесконечный — до мельтешения — бег "зайца" через провинциальные шахматные поля: шаг влево, шаг вправо из своей клетки приравнивается к должностному проступку. Замкнутый спектр.
И остается лишь забраться как можно выше, из последних сил воскликнуть: "Дуй, ветер, дуй, пока не лопнут щеки!" Вызванный этим криком яростный вихрь может принести избавление, но лишь на время. Константу переиначить нельзя, как невозможно перекричать войну. "Провинция, монсиньор!" — так отвечал Бюсси герцогу Анжуйскому в романе Дюма-отца "Графиня де Монсоро" на вопрос, почему его сюзерена не хотят узнавать в родных владениях. И нарочито гламурненький саундрек ("Заяц" намеренно озвучен музыкой "Ногу свело", Шнура и прочих модников) яснее ясного показывает, сколь далек космос Аркадия Аркадьевича Сапелкина от пресыщенных богатством столиц, бесконечно равнодушных к проблемам нищей глубинки. Помощи не будет. Фильм Славы Росса — еще одна честная, страшная и горькая правда жизни (эстетически бесконечно уступающая дилогии Николая Досталя "Облако-рай" и "Коля Перекати-поле", но вызванная теми же чувствами). Еще одна грустная баллада о беспросветности провинциального быта. The rest is silence.
1.0x
