№15 (699) от 11 апреля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Евгений Маликов
«ЧАЙКИ» ЛЕТАЮТ ЭСКАДРИЛЬЯМИ
Балет Джона Ноймайера как зеркало консервативной революции
После премьеры балета "Чайка" в театре Станиславского и Немировича-Данченко преобладающим мнением среди критиков было такое: это спектакль о борьбе модернизма с традицией, в которой "новое" побеждает "отжившее".
Думается, что это не так. Борьба там действительно есть. Но вот победитель ее не очевиден. Тем более что "модерн" в конце представления зримо оказывается на лопатках. И устремляется туда, где пребывал "до рождения".
Однако увидеть это дано не каждому. Лишь тот, кто знаком со "священными символами" Традиции, способен прочесть послание гениального германо-американского балетмейстера.
Ноймайеру удалось выделить универсальную составляющую чеховской пьесы. Затертой, надо сказать, до дыр многочисленными прочтениями русских режиссеров. Вообще с классикой нужно поступать так: давать ее на пробу иностранцам. Они в школе ее не проходили — значит, и результат будет свободным от диктата официального контекста.
Напомним, что в центре чеховской пьесы — оппозиция двух пар: Тригорин—Аркадина и Треплев—Заречная. Не только поколенческая, но и эстетическая. Именно это и дает критикам право сосредоточить внимание на последней составляющей противостояния, совершенно игнорируя первую. А она-то видится главной. Внимание читателей пьесы и зрителей балета приковано к выразительным средствам, которыми владеют поколения, ибо они проявлены. Тогда как реальный конфликт спрятан.
Все давно знают, что Константин Треплев, со своей "новой" драматургией — "персонаж положительный". А вот Тригорин — "контра", консерватор, враг всего нового. Поэтому и рассматривают "язык Треплева" как положительную знаковую систему. И "выключают мозг". Прогресс — хорошо. Застой — паршиво. Дальше этого мысль не движется.
Но, ох, как непрост Чехов. И, ох, как умен Ноймайер.
Иноземец не только переложил "Чайку" на язык музыки и танца, но и "спутал линии". Превратив поколенческую оппозицию в симбиоз пар Тригорин—Заречная и Треплев—Аркадина. И на примере каждой показал инициатический путь приобщения к Традиции.
Тригорин у Ноймайера — классический балетмейстер. Школы Императорских театров. Треплев — появляющееся в начале ХХ века нечто "скрябообразное" (без отрицательных коннотаций). Аркадина — прима-балерина класса Матильды Кшесинской. Заречная (как будет видно позже) — едва не стриптизерша, так, танцовщица варьете. И где здесь, скажите мне, утверждение "новаторства"? Только что в основной музыке балета, которую Ноймайер взял специально нетанцевальную (Шостакович, Симфония №15 и Камерная симфония для струнных). И которая, видимо, сбивает с толку: раз музыкальная основа новая, то и Ноймайер — "новый" на 100%.
Конечно, Ноймайер — хореограф современный. Его танцевальная стихия отстоит от академизма подчас довольно далеко. Но танец у него никогда не произволен. Он всегда осмыслен и поэтому архаичен в лучшем смысле слова. Он — всегда разговор, даже больше — жертвоприношение. А потому и "авангардиста" Шостаковича лучше рассмотреть сквозь эту призму. Тогда получится, что он — традиционалист, каковых мало.
Но это к слову. Пусть очень важному, но всё же.
Смысловой каркас произведения закладывается, когда Треплев представляет свою (танцевальную) пьесу "Душа Чайки". Нина Заречная — его муза — танцует в ней, полностью поддавшись обаянию молодости Треплева. Ноймайером эта пьеса провозглашается точкой отсчета "танцев Костиной мечты", которые станут видимым пунктиром становления его судьбы (равной творчеству).
Здесь же начинается линия Нины.
Но почти в тот же миг жизни Заречной и Треплева расходятся. И это интересно. То, что видится "прогрессистам" главным "грехом" Тригорина (соблазнение Нины), при ближайшем рассмотрении оказывается высоким педагогическим актом.
Тригорин — носитель Культуры. Заречная в Костиной пьесе — ребенок, который существует вне преданий, вне тайн, которыми живет культурное общество с непременной системой табу. Тригорин приобщает ее к Традиции. Отныне Нина посвящена. И она теряет право на внекультурное существование.
Она не может оставаться с Костей, но может танцевать в варьете. Оставаясь в рамках пусть "низовой", но культуры.
Следовательно, конфликт был не между "классикой" и "новаторством", а всего лишь между детством и взрослостью. А расставание с детством всегда травматично.
Но Костин путь куда как драматичнее. В то время как Нина приходит в Традицию естественным путем, Треплев ищет путь вслепую. В его мистерии нет мистагога, ибо Костя демонстрирует "тотальный отказ". Однако поддержка нужна и ему. И ищет он ее у матери, Аркадиной, не понимая, что путь творца — существенно мужской. Он мучительно рвется от условного супрематизма первой своей постановки к почти элегической неоклассике последней, но понимает, что оказывается в тупике. Выход один — "свернуть голову Чайке" и снова пережить рождение. И вот — "шеи свернуты", а Костя уходит "в пещеру", метафорически возвращается во внутриутробное состояние. Спектакль оканчивается тем, что Треплев буквально "вползает" под сценический помост.
В общем, вспоминая Сенеку, покорного судьба ведет — непокорного тащит.
Ноймайер дал понять, что новаторство без Традиции невозможно. Тогда как Традиция, обращающаяся к новизне, зачастую смешна (балет Тригорина "Смерть Чайки" выглядит жалкой пародией на "Лебединое озеро"). Культура проживет без "авангарда", но! Оказывается, "путь авангардиста" важен для становления личности творца. Костя по-настоящему симпатичен. Да и что есть изначальная драма и трагедия, как не манифестация личности в ее битве с богами. И не смерть мятежного эго через смирение.
Все пьесы — всего лишь "полуфабрикат" зрелища. Спектакли по ним сбиваются обычно в стаи, если не сказать в стада. И лишь "Чайки" летают эскадрильями, ибо они — оружие.
Балет Ноймайера обязателен к просмотру каждому традиционалисту. Каждому "новому правому" — от "пламенного реакционера" до "консервативного революционера". Негоже отдавать "здоровое мракобесие" в либерастические руки. Наша Земля по-прежнему плоская.
Спросите Ноймайера.
1.0x
