В ФСБ ХОТЯТ ЗАБЫТЬ О ЧУБАЙСЕ

№11 (695) от 14 марта 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Татьяна Миронова
В ФСБ ХОТЯТ ЗАБЫТЬ О ЧУБАЙСЕ
Новое дело Бориса Миронова по лекалам 37-го
Рассыпающееся в Новосибирском суде дело Бориса Миронова умножило энергию Генеральной прокуратуры, взявшейся, по собственной ли инициативе или выполняя заказ, во что бы то ни стало посадить Бориса как одного из самых авторитетных идеологов русского национально-освободительного движения, противника существующего антирусского режима. Мне позвонили из УФСБ Москвы, предложили "ответить на вопросы, возникшие в ходе проверки обстоятельств публикации книг Бориса Миронова в Литве и в Белоруссии". Так я оказалась в Большом Кисельном переулке, в подъезде дома без вывески. Ко мне спустился человек, представившийся как подполковник ФСБ Сливень Андрей Евгеньевич, и препроводил в маленький полутемный кабинет, куда тотчас, будто караулил за углом, явился еще один работник ФСБ — оперативный сотрудник Кирилл Валентинович Воронцов, объявивший, что тоже будет присутствовать при опросе. Нет, не при допросе, а опросе, всего-то разница в букву, зато допрос — это когда заведено уголовное дело, а опрос, когда еще дела нет. Так мне разъяснили "любезные" эфэсбэшники.
Что же интересовало Федеральную службу безопасности России, в каких прегрешениях против конституционного строя Российской Федерации (именно так называется отдел, сотрудники которого опрашивали меня — отдел по защите конституционного строя) пытаются обвинить Бориса Миронова?
Где, кем, когда — настойчиво интересовались сотрудники ФСБ, — написаны книги "Приговор убивающим Россию" и "Приговор убивающим Россию: информация к размышлению"? Кто их издавал, на какие средства, кто передавал текст издателям? И, наконец, самое интересное: читали ли вы эти книги?
Я порадовала следователей тем, что тексты Миронова читала, но огорчила своим полным неведением об издателях, издательствах, средствах, на которые изданы книги. Спросила их встречь: сами-то они читали "Приговор убивающим Россию", а если читали, то почему не расследуют те преступления, о которых убедительно, доказательно пишет Борис Миронов?
Ответ получила потрясающий, его я прямо там и записала, как вообще записывала весь допрос, чтобы потом не было сомнений в том, что я услышала в Федеральной службе безопасности России: "Вы сказали, что ваш муж защищает униженных и оскорбленных, государственную собственность. Так вот, приписывание определенного робингудства вашему мужу не в его и не в ваших интересах". Судя по заявлению сотрудников ФСБ, защита государственной собственности и своего народа — для них это робингудство, хорошо, что не донкихотство. Такова сегодня психология людей, призванных защищать государственную безопасность.
Я спросила офицеров, что им еще нужно от нашей семьи, если Борис только что из тюрьмы и под судом, сын Иван как заложник в "Матросской тишине", меня таскают по прокуратурам; жену Александра Найденова, обвиняемого по тому же делу о покушении на Чубайса, что и мой сын, убили, сбросив с балкона… У меня еще две дочери, что вы с ними собираетесь делать?..
В ответ высокомерно-пренебрежительное, через губу: "Давайте не будем играть в "Молодую гвардию" и в гестапо, у нас не 37-й год". Это у них-то не тридцать седьмой?! Тогда какое время на дворе у ФСБ, если главный вопрос, с которым они подбирались ко мне: "Как полагаете, ваш муж призывал в своей книге к свержению конституционного строя России? Он призывал к свержению политических деятелей, руководителей государства?". Смех в ответ следователей удивил. Они даже обиделись, они даже оскорбились и в отместку решили уязвить: "Считать себя спасителем Отечества очень возвышенно, но для этого нужно иметь соответствующую компетентность".
Не знаю, и уточнять не стала, себя ли, которых в обществе привыкли называть "компетентные органы", они имели в виду, только вот "спасение Отечества", по признанию беседовавших со мной борцов с происками против Конституции России, они понимают уж больно примитивно. Утверждают, например, что в словах Миронова "Мы должны свергнуть эту власть" обнаруживается призыв к свержению конституционного строя. Собственно, из-за этих слов и всполошилась Генеральная прокуратура и повела расследование ФСБ. "Но призывы к свержению, — возражала я незадачливым компетентным в спасении Отечества органам, — это формы повелительного наклонения: давайте свергнем, свергните, свергайте, крушите, валите!.. Здесь же автор размышляет о долге сменить власть, которая убивает народ по два с лишним миллиона в год, которая разрушает безопасность державы, которая крушит экономику страны, здоровье нации. В книге сплошь документы, факты, только факты вы почему-то не расследуете". В ответ наглое, оправдывающее и собственную трусость, и нарушение Присяги, и измену профессиональному долгу: "Там нет фактов. Вы не являетесь юристом, поэтому ничего в этом не понимаете. Вы желаете заниматься политиканством и словоблудием. Давайте займемся тем, что будем законы соблюдать".
Но призыв соблюдать законы, прежде всего Конституцию, адресовать следует как раз ФСБ с Прокуратурой. Что я и сделала, добавив, как скоро, быстрее, чем они представляют, придет время и примутся они лепетать в оправдание: "Мы люди маленькие, исполняли то, что нам поручали…". Услышала вслед горделивое, самоуверенное: "Это вы — люди маленькие, а мы — большие!". Ах, вы — большие, взрослые, самостоятельные, так чего же закон не блюдете, вместо того, чтобы расследовать высказывания Миронова о Чубайсе, расследовали бы преступления самого Чубайса против государственной безопасности России?! Праведный гнев, как взопревшее шампанское, так и брызнул из офицеров ФСБ: "Что вы носитесь с Чубайсом! Давно пора о нем забыть, сразу после приватизации надо было забыть, а вы — Чубайс! Чубайс!"…
Понятно было из допроса, что по указке Генеральной прокуратуры ФСБ затевает новое дело против Бориса Миронова теперь уже по 280-й статье (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности). Если им это удастся, Миронов будет назван заказчиком покушения на Чубайса, ведь книгу "Приговор убивающим Россию" нашли у Владимира Васильевича Квачкова, а экспертиза об экстремистской направленности книги уже давно вложена в следственное дело полковника.
"Но что вы понимаете под словом "экстремизм?" — спросила я у дознавателей. "Читайте закон о противодействии экстремизму", — ушли от прямого ответа офицеры. "Но там не дано определения, даже министр внутренних дел Нургалиев на заседании Государственной думы 15 ноября прошлого года признал, что определения словам экстремизм и экстремист до сих пор нет". — "Мало ли что там министр внутренних дел сказал", — не смутились мои собеседники, однако конкретизировать понятие экстремизм так и не смогли. Судя по разговору, им это и не надо. Они говорят об экстремизме с легкостью в мыслях необыкновенной, и готовы клеймить тяжкой печатью сроком в пять лет лишения свободы любого, кто хоть слово критики в адрес властей смеет сказать, в первую очередь того, кто сопротивляется геноциду русского народа. Экстремистской может быть названа книга, экстремистским может быть признан митинг или пикет, если они обличают власть. И не замечают "компетентные органы", что сами давно уже экстремисты, потому что в своем раже угодить власти идут на крайние меры и напрочь растаптывают Конституцию, 29-я статья которой гласит: "Каждому гарантируется свобода мысли и слова. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом".
Признаться, допрос увлек меня даже больше, чем моих допросчиков. "Скажите, — допытывалась я у них, — высказывание Бориса Миронова, его убеждение, что "Мы должны свергнуть эту власть", сделанное в книге "Приговор убивающим Россию" на основе анализа катастрофы России, разве противоречит Конституции или Всеобщей декларации прав человека или Международному пакту о гражданских правах, которые подписала Россия?" — "У нас главенствуют внутренние законы государства", — выпалил, перебив меня, оперативник Воронцов. Опытный подполковник молча двинул его локтем в бок. Воронцов обиделся, раздраженно бросив мне: "Мы же с вами по-хорошему разговариваем, мягко". — "А жестко это как? Пытать будете? Сами же говорите, что не 37-й?". Подполковник вновь двинул локтем ретивого опера и учтиво улыбнулся, шутим-с, мол. Мне ж было не до шуток. Вместо того, чтобы заниматься заказным делом против Миронова, пытаясь выставить его ниспровергателем конституционного строя и посадить на пять лет, не лучше ли ФСБ разобраться с теми, кто действительно разрушает конституционный строй России, с теми, кто всерьез обсуждает проблему преемника Путина. Такое обсуждение — разве не основание для возбуждения дела по статье насильственный захват власти или насильственное удержание власти. Разве выдвижение преемников не разрушает конституционный строй России, ведь согласно Конституции единственным источником власти является народ, а выражением власти народа являются выборы… Слушая все это, служители закона в погонах ФСБ лишь мягко улыбались. В самом деле, ну какой народ — источник власти! Ну, кто сегодня в это поверит!
"Спаситель Отечества", "Молодая гвардия", "Робин Гуд", — с одной стороны, "гестапо", "37-й год" — с другой, — эти образы бродят не в моей, а в их "компетентных" головах.
Опрос закончился, служивые получили на протоколе искомую подпись, проводили до часового и отпустили… Пока.