ВСЯК КУЛИК...

№06 (690) от 07 февраля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Евгений Маликов
ВСЯК КУЛИК...

Сам термин contemporary art, сиречь современное искусство, стал ныне предметом для охов и вздохов экзальтированных барышень и юнцов пубертатного возраста. Ими товар, помеченный этим лэйблом, принимается безоговорочно.
С другой стороны, свое "фи" в адрес данного "арта" завсегда готов выразить иной "ревнитель старины".
Истина, как всегда, посредине: предмет сей весьма неоднозначен. За ним скрыта хорошо проработанная, пусть и не всегда глубокая философия, но эта философия актуальна, она смогла завоевать право на описание и объяснение "здесь и сейчас" периода европейской истории от второй половины ХХ века до наших дней. Современное искусство, как это ни странно, действительно современно и своевременно. Его самоопределение более чем корректно.
Правда, для того, чтобы быть понятым, contemporary art нуждается в пояснениях. Иногда — в расшифровке. Что ж, и искусство прошлого, опирающееся на сакральные символы, требовало правильного прочтения в рамках заданной знаковой системы.
Контекстом современного искусства уже не является символическая область священных преданий. Оно полностью погружено в обыденность, его предметом и полем деятельности становится сама жизнь во всех ее негероических проявлениях и — иногда — история культуры. Актуальный художник не стремится избежать яркой невыразительности и утонченной пошлости.
Но здесь претензия к мастеру неприменима. Еще Честертон в своем "Возвращении Дон-Кихота" заметил, что реализм, конечно, скучен, но именно поэтому его имеют в виду, когда говорят, что только он способен описать современность. А Честертон — человек почти нашего времени.
Выставочный проект Олега Кулика "Верю", проходящий в рамках 2-й Московской Биеннале современного искусства, безусловно, хорош. Ибо заставляет не только задуматься о том мире, в котором мы существуем, но и — от противного — посмотреть вверх. Помыслить о вечном. "Верю" — это жесткий реализм, с подложкой "любомудрия". Без иронии, высказывание Кулика по жанру — философско-пищеварительный трактат.
На территории арт-центра "Винзавод" куратору удалось вместить целый мир. Тотальный и законченный в себе, но с полной необязательностью деталей. Компоненты этой модели взаимозаменяемы настолько, что окажись вместо бака с вином (инсталляция группы "Синие носы") бак с мусором, никто бы не заметил подмены. Ибо само частное высказывание имеет в проекте Кулика программно частный характер. В нашем мире алкоголь и мусор существуют на равных правах. И то, и другое — предмет потребления. И если в случае алкоголя это ясно, то в случае мусора… тоже: мы потребляем упаковку, которую затем бездумно выбрасываем. Не "заморачиваясь" на том, что она сегодня в товаре — главное.
Допускаю, что дуэт Слава Мизин/Александр Шабуров ("Носы") хотел сказать что-то важное. Но идея инсталляции пропала, затерялась в информационном шуме проекта.
Заслуга Олега Кулика в том, что он целое сделал большим суммы составляющих. Организованное им выставочное пространство втягивало в полутьму освещенных едва ли не свечами и факелами подвалов старого винзавода, на ином уровне восприятия предлагая нам путешествие по хтоническим безднам нашего сознания. Немало способствовало этому и музыкальное сопровождение: исполняемый вживую электронный "транс" обволакивал прямо околоплодной жидкостью. И здесь — в смоделированном состоянии in utero — была отправная точка путешествия.
Весь сложноустроенный объем экспозиции становился, таким образом, путем в мир. Путем, лежащим, как известно, в мистическом лабиринте маточных труб.
В этом путешествии мы провиденциально переживали всё, что ожидает нас на земле. "Верю" стал единым экспонатом, открытой системой с нежесткими связями. Однако его жесткость нет-нет, да и проявлялась эпизодически, но оттого не менее реалистично. В его рамках на нас агрессивно бросалась повседневность. Выставочные "номера" навязчиво предлагали себя зрителю. Вступая не только в ментальный диалог, но и вовлекая во вполне реальную дискуссию.
Нас настойчиво приглашали в юрту к дастархану с чаем (не пошли), в советскую квартиру к заплеванному кухонному столу с водкой (не выпили). И повсюду — интеллигентское: поговорить о судьбе России, порассуждать о трансцендентном.
Парадокс: при полном отсутствии метафизики в имманентном (каркас проекта) отдельные части экспоната явно испытывали тягу к надмирному.
Философия Кулика проста и понятна. Титан современной мысли Жиль Делёз на пару с Феликсом Гваттари отказал современной мысли в тяге к потустороннему. Этот тандем полагал объектом своей научной дисциплины "план имманенции" (см. их труд "Что такое философия?"). Постструктуралисты погрузили мысль в быт. Немудрено: они леваки, почти марксисты. У них сознание определяется уровнем потребления.
Но прорыв на "Верю" место имел. Чуткий к конъюнктуре, но, несомненно, умный Кулик, преобразившись из собаки в угрюмый персонаж с ваххабитской бородой, один из немногих в России понял, что мы живем уже в постиндустриальном обществе. И что играть с ним нужно по его правилам. Желал ли он "оседлать тигра?". Не исключено: Кулик способен понять Эволу.
В общем, Делёз оказался русскому (да хоть трижды актуальному!) художнику не указ. Он — художник — съел француза себе на благо. Это только повысило его уровень потребления. И притязание на повышенное качество потребляемого продукта. Так издевательски с современностью еще, кажется, никто не обращался: мы ("пипл") "схаваем" этот мир в строгом соответствии с законами, имманентными этому миру! Уже за это Кулика можно принимать. Даже если он не имел в виду то, что скрыто в проекте "Верю".
Однако и без прозрения данного "разрушительного потенциала" можно сказать, что автор концепции создал впечатляющий визуальный образ. По лабиринтам "Винзавода" интересно бродить часами. Они — модель путаницы нашего подсознания, сопротивляющегося мешанине повседневности.
Естественно, у проекта отсутствует смыслообразующий центр. Что законно в полной равнозначности смыслов нашего, более всего склонного к выделению желудочного сока, сегодня. Мы стремимся даже к аннигиляции смыслов ради единственной цели: живи и дай жить другому.
Но есть заявка (цитируем): "Выставка продемонстрирует размышления актуальных художников о взаимодействии искусства и тех интимных, сакральных переживаний, которые дают человеку силы жить и быть художником". И она отработана на все сто!
И не только эксгибиционистски обнаженная интимность потребления, дающего физическую энергию телу художника, предъявлена зрителю. Сакральность не исчезла из жизни, но вот она-то, действительно, стала столь интимным предметом, что о ее наличии говорить стало как-то неприлично. Проговариваем невнятно: обмануть буржуазный мир — задача благородная.
Пусть зрителя настойчиво пытались принизить до уровня потребителя, заблудившегося в джунглях не всегда осмысленных артефактов. Пусть проект помещает сакральную область в раздел желудочно-кишечных переживаний. Пусть порывы вверх программно не рассматриваются актуальным "артом" (эра Делёза). Не это главное.
Пока современное искусство пытается разобраться с собой, найти свое место в дебрях товарно-денежных отношений, твердо ступить на почву натурализма, для верности прибив даже себя к ней гвоздями, мы тоже разбираемся с ним.
Мы — консерваторы и мракобесы, объявленные "актуальными художниками" врагами во всем — до рвотных спазмов, вовсе не считаем, что противоречия наши таковы, что у нас с "контемпорари артом" может быть "партнерство в военном противодействии". Наша истинная Родина — Небо. Но!
Мы — в полном соответствии с заветом Эволы (см. выше) — ставим себе на службу достижения наших мнимых противников. Если они хотят играть на поле "ризомы", то мы не возражаем. Мы интегрируем их в нашу борьбу строго по их законам. И мы способны оценить действительно проявленную тягу к Небу. Даже на "Винзаводе".
Дух дышит, где хочет. Трудно сказать, какие мысли были в голове у Дмитрия Гутова, когда он увеличил во всю стену фрагмент картины Мантеньи "Мертвый Христос" ("Стопы"), но послание (вот она — конечная точка путешествия по "Винзаводу"!) могло читаться и так: Иисус ступал по земле, но стопы его пригвоздили к Кресту. Который и стал тем самым мостиком, по которому возможно восхождение к Абсолюту. Через который можно покинуть "план имманенции".
Даже в наше, чересчур утилитарное, время. Время потери смыслов.
Верю! — Господь с нами.