«НЕ ЗОВИТЕ РУССКОГО — ФАШИСТОМ!..»

№05 (689) от 31 января 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Марина Струкова
«НЕ ЗОВИТЕ РУССКОГО — ФАШИСТОМ!..»

Сегодня в СМИ любят рассуждать о том, откуда возникло такое явление, как "русский фашизм". Конечно, этот ярлык — провокация, подмена таких понятий, как русский патриотизм, национальное достоинство. Эта статья — анализ явлений и событий, ставших частью моей жизни почти десять лет назад.
Надо ли кому-то знать, что протест бритоголового парня — жест отчаяния русской души? Интересно ли, почему люди, изучавшие индийскую философию или китайский язык, начали когда-то делить на ариев и неариев другие народы? Что заставило их считать кого-то врагами русской нации?…
Мои сверстники, те, кому в 90-х было 12-15 лет, кого "перестроечная" пресса привычно называла "потерянным поколением", восхищались фильмами "новой волны", наслаждались свободой прессы и носили медальоны с названиями рок-групп, уважали суверенность разбегавшихся республик и ждали великих перемен. Мы думали, что новое, свободное государство будет принадлежать нам. Однако нас обманули. Вот кто-то и носит сейчас черную форму, значки с коловратами, создаёт сайты, обвиняющие “реформаторов” в геноциде собственных граждан. Читая эти статьи, слушая песни, растет новое поколение “в черном”. Когда государство кого-то отринуло, их обрели другие организации.
Мы видели начало разрушения Державы, начало всех негативных процессов. Вчерашней школьницей, испытывающей особую симпатию именно к восточной культуре, прочитав Фирдоуси, Низами, Руставели, я наблюдала, как улицы Москвы заполняют орды пришельцев с Востока, и поражалась: откуда же взялись восточная философия и литература, если не вот ли она, часть Востока, на улицах Москвы — неграмотные наглые торгаши, ворьё, наркоторговцы?
Высоко ценившая русскую рок-поэзию, вдруг осознала, что "демократия", использовав энергетику русского рока, — мятежную жажду справедливости и воли, — вновь загнала рок в подвалы. А на экране по полчаса причитают два-три слова рэперы, и омерзительна — бессодержательность их текстов, а не негритянские ритмы музыки.
"Подростком прочитав вагон романтических книг", превыше всего ценя свободу человеческой индивидуальности, я поняла, что индивидуальность авторов, всплывших на волне “перестройки”, заключается в разборках с собственными комплексами, а “реформаторы” поощряют тех, кто культивирует недостатки человеческой личности особенно рьяно.
Разумеется, мне небезызвестны сегодняшние "звезды" литературы, и творения Сорокина с его копрофагией и прочими причудами; особенно впечатлил рассказ "Настя" — о том, как в дворянской усадьбе семья заживо зажаривает и сжирает барышню. Короче, "аффтар жжот"… Повести Пелевина для умных подростков взрослые критики совершенно серьезно считают вершиной современной литературы… Вечно возвращающийся к описаниям ломок Боян Ширянов — для "продвинутых" литературоведов едва ли не Теренс Маккена.
Внедрявшаяся в России “демократия” — не власть свободных, а власть "откинувшихся", освободившихся от моральных норм, как из тюрьмы. Недаром по телевидению постоянно шли да и идут фильмы о мафии и бандитах, каждый день зрители минут на сорок да перемещаются психологически на нары какой-нибудь "Зоны" или "Острога". В эфире "Русский шансон" рулит, а "Милицейская волна" собирает с мира по нотке, потому что нет песен, воспевающих закон и порядок, сильное государство и чувство долга. "Наше радио" преподносит как русский рок явления безнадёжно вторичные по содержанию — толпа подражателей тщетно пытается достичь художественного уровня легендарных Цоя, Башлачёва, Кинчева.
В пространстве искусства — компиляторы, плагиаторы, воспеватели собственной пустоты, в лучшем случае старой доброй саморефлексии, но, по-моему, как объект литературного анализа, она себя исчерпала ещё после "Преступления и наказания"...
Используют в Сети "подонский" язык — когда каждое слово нарочно уродуют, "подонский" язык — это актуально: "Превед, медвед!" Забыв мелодичность и изысканность русской речи, остались с "преведом". Я думаю, что "подонский" язык возник тогда, когда юные пользователи интернета осознали, что не в силах писать грамотно — ну не учит уже школа, да и сами ничего не читают, главный досуг — компьютерные игры — стрелялки, бродилки. И вот подростки превратили свой недостаток — неграмотность — в модное явление.
Мне же это кажется ещё одним падением отечественной культуры, незначительным, но характерным. Не станет ли в дальнейшем актуальной потребность объясняться нечленораздельными звуками?..
Разочарование. Чувство, что душа твоя обворована, возникает, когда знакомишься с так много обещавшей и так мало доброго породившей "перестроечной" литературой. Ни в коем случае не призываю запрещать какие бы то ни было книги или сайты. Мне хотелось бы, чтобы наша энергия породила не зубодробительные законы и лагеря, но воспитала бы другую молодежь, для которой не была бы духовно губительной никакая открытость западным или восточным модным веяниям, нужна не культурная резервация, но люди с психологическим иммунитетом против любого интеллектуального вируса.
Для тех, о ком я веду речь, пока характерны виртуальные проекты, дискуссии на форумах и в чатах, где молодые хоругвеносцы, монархисты, баркашевцы, русисты, скинхеды спорят друг с другом и с оппонентами. В жизни это напоминает ролевую игру: знаете, поклонники Толкиена одеваются в латы, делают мечи и сражаются в парках, воображая себя орками и эльфами. А эти одеваются в красивую форму с национальной символикой, расклеивают листовки, расписывают заборы...
Но это не ролевая игра, а детство идеи. Она взрослеет, набирает сторонников, становится всё более привычной для России. Год за годом участвуя в пропагандистских акциях, я замечала, как народ всё более проникается идеями национального духа, и если когда-то нам ветеран мог сделать суровое замечание по поводу того же коловрата, то теперь всё чаще встречаем симпатию людей, вполне понявших, что “демократия” несёт гибель России.
Но до реальной национальной революции России ещё очень далеко, всё зависит от того, достигнет ли власть взаимопонимания с народом. Он очень терпелив. Наши "демократы" с нероссийскими паспортами, пугая себя "коричневой угрозой", опережают события. Лёгкая склонность к истерии и желание поплакаться и пощекотать нервишки грядущим тоталитаризмом — их типичная черта.
СМИ всех политических направлений любят заявлять, что в национально ориентированные организации идут недалекие молодые люди, оболваненные на митингах пафосными речами и за всю свою жизнь прочитавшие, дескать, лишь "Сионские протоколы" и "Майн кампф". Разумеется, мол, эти несчастные не имеют образования, их родители пьют, их досуг — тренажёры в подвале, а "заработок" они находят в карманах у избитых кавказцев. Безделье, неприкаянность, плохая наследственность…
Какая знакомая песня... Могу разочаровать — в оппозицию чаще приводят книги и анализ окружающей действительности.
Вадим Н.: "Многих примкнуть к протестному движению побудила социальная напряженность, предательство горбачевской шайкой интересов страны. Казалось, что наиболее жесткий ответ им даст именно национальная идеология. Очень большое влияние на формирование соответствующего мировоззрения оказал труд Михаила Осиповича Меньшикова "Письма к русской нации", Олега Платонова "Терновый венец России", "Просветитель" Иосифа Волоцкого".
Алексей М.: "4 октября 1993-го года, когда по Москве вылавливали и уничтожали защитников "Белого дома", я шёл с работы. Тогда я был абсолютно аполитичным, и думал не о том, что происходит в столице, а о том, как бы поскорей дойти до дома и отдохнуть. На беду встречные менты приняли меня за бойца оппозиции, ведь я был в форме, работал-то в охране. Они начали бить меня, орать: "Фашистская мразь!" Упавшего пинали, я пытался объяснить, что не при чём, что не знаю, о чём речь… Неподалеку остановились двое смуглолицых, злорадствовали. Потом долго не давало покоя воспоминание об этом унизительном избиении, о насмешках "гостей столицы"… Кого же так ненавидят эти подонки, за что? — думал я. Стал читать патриотическую прессу, потом историческую литературу, понял, что для русского человека нет иного выбора, чем защита своих прав, своей истории".
Максим Р: "В облаках дыма от "травки", привезенной из Благовещенска, и "травки", привезенной с Причерноморья, проходили наши вечера в студенческой общаге, изо дня в день длился один и тот же диалог об андеграунде. Изнывали от скуки и безнадежности, культивировалось буддистское безразличие к реальности, но она существовала и доводила до бутылки и Бутырки через дорогу. Однажды я буквально рванулся из этого болота в одну патриотическую организацию, надеясь, что дисциплина упорядочит мою жизнь, а идея придаст ей смысл".
Главное, на чём основано моё служение такой идеологии, — это чувство долга перед Родиной и обида за неё. Мы выросли в стране, которую уважали во всём мире, чье сегодняшнее унижение воспринимается моими единомышленниками как личное оскорбление — здесь всё наше, построенное и оберегаемое нашими предками, а какие-то аферисты разграбили и оплевали всё, за что заплачено русской кровью. Не полуграмотные, хотя и искренние писания патриотических газет тиражом 999 экземпляров, а книги с документами, цифрами и фактами доказали мне вину русофобов перед Россией.
Нас обвиняют в ненависти и презрении к другим нациям. Нет, мы знаем, что если доля России — быть империей, то нужно быть лояльным к другим нациям, но и ждем ответного уважения.
Когда передо мной яркое культурное явление, талантливый певец, писатель, актер, режиссер, мне в голову не приходит размышлять о его национальной принадлежности. Это мелочно и глупо. Узость мышления либеральной прессы породила штамп: понятие о том, что русский националист читает исключительно труды ксенофобов. Всё это чушь. Чего только нет на наших книжных полках рядом с "Завещанием" Родзаевского: "Хагакурэ" и "Книга пяти колец" Миямото Мусаши, Рабиндранат Тагор и "Повесть о доме Тайра", "Махабхарата" и мудрый Хайям…
Для настоящего националиста своя нация — первая среди равных, а "проявления ксенофобии", о которых вопиют "правозащитные" объединения, всегда небеспричинны, всегда — ответ на агрессию извне.
Не потому ли скинхеды вступают в драки, что деликатные способы указать на дверь полчищу пришельцев — себя не оправдывают? Они гибнут, и их могилы обливает грязью либеральная пресса. Их порой принимают за обычную фанатствующую шпану. А скинхеды — это, быть может, искренняя русская молодёжь, вдохновлённая высокими идеалами жертвенности и долга перед Родиной.
Просто есть некая грань, за которую гостям на Руси переступать нельзя, тем более, незваным. Нас достали, довели, доконали. И всё равно националисты принимает в свои ряды тех нерусских, которые выступают против глобализации. Скинхед-иранец, конечно, экзотика, но знаю, есть такой. В наших рядах довольно большое число представителей коренных народов Поволжья, особенно татар, чувашей…
В движении, с которым связано много лет моей жизни, долгое время не было большего авторитета для молодежи, чем один из офицеров, карел по национальности. Светлая память нашему учителю — ветерану Чечни, капитану милиции. В его сумке пистолет был небрежно брошен среди томов исторических книг, которыми он оделял нас: "Знаешь, как уходили в поход когда-то? Только меч и библию брали с собой"…
Не само ли общество породило сегодня пресловутый "русский фашизм" как реакцию самозащиты национального организма на патологическую социально-политическую обстановку? Теперь глупо пытаться навязывать молодежи компромиссные суррогатные идеологии, смешивая демократию и патриотизм в различных пропорциях. Поздно сажать и бессмысленно переубеждать. Мы пройдем свой путь достойно.
Дискуссия на тему возрождения Империи, развернувшаяся на страницах "Завтра", заинтересовала меня и заставила задуматься, что означает понятие "Империя" для моих единомышленников.
Для нас, как и для большинства простого народа, ценность Империи не в помпезной торжественности лозунгов, не в вечном ожидании светлого будущего и речах вождей.
Империя — это защищенность. Тяжелая броня, сняв которую в жажде легкости, станешь уязвимым. Создание Империи начинается с самообороны, когда человек выходит на порог и, глядя окрест, понимает: за лесом — одни враги, за рекой — другие. Если ты не предупредишь их нападение вовремя — они налетят ордой на безответных и терпеливых, как уже бывало. И поэтому — марш, марш — раздвигать рубежи мечом, пока по твоей пашне не прошла чужая граница. И нет в этом ничего неполиткорректного: способность нации отстоять свои интересы — признак ее жизнеспособности. А создание Империи — это закон природы в преломлении геополитики. Империя — это вопрос крови, крови, которую придется пролить, если сдадим, предадим завоевания предков…
В ходе дискуссии на тему "Пятой Империи", которая идёт на страницах газеты "Завтра", порою встречается противопоставление крошечной Республики Русь, которая якобы желанна "ограниченным" националистам, и Империи, которая нужна патриотам — широко мыслящим государственникам с "громадьём" планов и вселенским размахом идей. Так вот, Империя и для нас видится необходимой принадлежностью русской нации, как гигантское родовое поместье, завещанное предками, в которое вложены усилия многих поколений.
Патриоты утверждают: "Государство превыше всего", "Вера превыше всего" или "Главное — общая культура, общая территория". Но все это — лишь своды идей, заповедей, в лучшем случае набор областей в кайме границ. И только нация — живой организм. И значит, она главнее, выше всего. А государство — лишь одно из условий для ее гармоничного развития, так же, как религия, утверждающая определенные нравственные принципы, как законы и традиции. Империя — броня нации. Но чего стоит Империя, которая прогнила изнутри? Броня на мертвом теле? Если государствообразующая нация жива, она скует новую броню!
Носители национальной идеи думают, прежде всего, о судьбе титульной нации, которая, как уже показала история, способна решить любые проблемы своего государства и поддержать своих союзников.
ПАМЯТНИК
В год, когда взойдет заря Победы
и врагов последних сбросим в рвы,
памятником русскому скинхеду
мы должны украсить центр Москвы.
Будет мощь спокойная таиться,
твердая уверенность бойца
в гордом взмахе каменной десницы
и в чертах славянского лица.
За красноречивыми вождями
он не шел по путаной тропе,
кровь его, сметённая дождями, —
факт, а не воззвание к толпе.
Эй, страна, опять дерзая, строя,
там, в грядущем, полном новых сил,
вспомни безымянного героя,
юношу, что Родину любил.
А забудешь…
так не ради славы,
ради нас крушил он зло и тьму.
Все равно — воскресшая Держава —
это лучший памятник ему.
***
— У них имперские амбиции! —
визжит политик-шоумен,
и наши бывшие провинции
трясут знаменами измен.
А сами втихомолку грешные
порою жаждут всей душой
простора, как у нас — безбрежного.
и доли как у нас — большой…
У нас имперские амбиции,
они нужны, чтобы сберечь
и рода русского традиции,
и цель великую и речь.
Не жадность и не злость кромешная —
имперскость, не жестокий спорт.
Империя — лишь неизбежная
броня от приграничных орд.
И пусть опять над нами властвуя,
они ведут трофеям счет.
Империя — не дума праздная,
и ложь от правды — отсечет.
***
Был народ доверчивым и чистым,
но враги замучили уже.
Не зовите русского фашистом!
Вдруг ему придется по душе?..
Он устал оправдываться, бедный,
перед каждым, кто толкал в петлю:
— Не фашист я, братцы, — я безвредный,
безответный, всё от вас стерплю,
буду нежным, белым и пушистым,
жрите, волки, русскую овцу!
Не зовите русского фашистом.
Вдруг начнет перечить подлецу?..
Называли злобно и упорно,
а страну толкали за черту.
И сегодня Ваня ходит в чёрном,
а опасность видит за версту.
Пареньку с друзьями боевыми
дорога родимая земля —
от скинов уходят чуть живыми
наглые Руси “учителя”.
Был народ наш праведником истым,
но теперь недолго до беды.
Называли русского фашистом?
Будет вам награда за труды!
СОЛДАТ ИМПЕРИИ
Ты устал жить сражения ради,
вычислять и выслеживать смерть,
ты устал, каменея в засаде,
сквозь чужие руины смотреть,
ты устал в перекрестье прицела
чьи-то темные лица ловить.
Это тяжкое нужное дело -
бунт на южных границах давить,
где привал — неземная отрада,
где письмо — долгожданная весть…
Но Россия сказала: "Так надо".
И солдаты ответили: "Есть!".
Вкус промерзшего черствого хлеба.
Старой карты потрепанный лист.
И скользит по чеченскому небу
след ракеты, как огненный хлыст.
Ты устал жить сражения ради,
но, наверное, выбора нет.
И шагают сквозь сумерки рати,
на погонах несущие свет.
***
Люблю я песни Украины
и степь, и замки, и сады,
вкушаю солнечные вина
как древнерусские меды.
Нет краше украинской мовы
на белом свете языка,
её былинную основу
хранят бояновы века.
Не ей с трибун звучать угрюмо
из уст духовной нищеты.
Она — для дерзновенной думы,
она — для трепетной мечты,
она — для воинского клича,
простой молитвы козака.
Как сокол, падать на добычу,
как сокол, мчаться в облака.
Будь проклят тот, кто для раздора
взял речь — родная, вывози,
и кто представил чуждой споро
Россию — Киевской Руси.
Мы всё равно душой едины,
что б ни случилось на веку,
и только песни Украины
развеют русскую тоску.
***
То дом, то работу мы ищем,
удачи вовек не видать,
но русский не должен быть нищим,
не должен он милости ждать.
Стенаньями власть не встревожишь,
и слов бесполезных не трать.
А если сражаться не можешь,
иди и ограбивших — грабь.
ПЕРУН
Перед ликом твоим,
громовержец Перун,
у меня волхва-посредника нет,
я стою с тобою один на один,
не как подлый враг, заслонясь щитом,
не как жалкий раб, колена склонив,
а как верный воин твоих дружин…
И нет просьб у меня:
что желал — взял сам,
да и нет мольбы, — я умею мстить,
для того у руса булатный меч,
молодецкая удаль и правый путь…
Я пришел покликать тебя на пир,
где вино мы красное будем пить,
сами будем пить и врагов поить,
так поить, что спать
им в земле сырой.
Весел будет пир, стрелы будут петь,
будет сталь звенеть,
граять черный вран.
Не на помощь зван, приходи взглянуть,
как умеем мы побеждать зверей.
Как мы славим Русь пламенем ран
на телах врагов, поверженных в прах
той земли, что им никогда не взять.
***
Одна страна крепка купцами,
другой милы ее волхвы…
А третья славится бойцами,
что век не склонят головы,
не ждут хвалы и царской платы,
и топчут травы, не ковры,
любые рассекают латы
наточенные топоры.
А кони, быстрые как птицы,
на Млечном пойманы пути,
презрев преграды и границы,
готовы всадников нести.
Купцы на торг сдадут державу.
Волхвы уйдут в свои мечты.
Одни бойцы не примут права
клинки отбросить и щиты.
…Здесь мыслят просто и свирепо,
и вера твердая в очах,
что если даже рухнет небо,
его поднимут на плечах.
***
Васька Буслаев уводит ватагу,
хэй, на закат, угрожая варягу,
если на юг повернет ради брани
с орд косоглазых потребует дани.
Мать призывала Василия строго:
Ты б побоялся, одумавшись, Бога.
Жизнь твоя — драки да пива братина,
где же твой крест, непутевый детина?
Васька на матушкин зов обернулся,
чубом кудрявым тряхнул, усмехнулся:
Эх, на Купалу гулял средь долины,
крест свой оставил на ветке калины,
чтоб не жалел я в бою супостата.
чтоб не считал оккупанта за брата,
Бога чужого не припоминаю…
Мать прошептала в ответ: Проклинаю!
Молча Василий спускается к стругу.
Что на душе — не расскажет и другу.
Русскую гордость храня и отвагу
в битву Буслаев уводит ватагу.
***
Гордое сердце отчаяньем смято
или хазарам сдались?
Свет Святослава и тень Каганата,
Свет Святослава и тень Каганата
в битве над Русью сошлись.
Вспомнилось всё, что поистине свято,
наше запретное солнце крылато,
молнии в бездне сплелись.
Вечная правда — последние латы.
Звезды проклятые и Коловраты
режут друг друга и высь.
Воля богов и вранье супостата,
русский булат и хазарское злато,
сокол и падальщик-вран.
Свет Святослава и тень Каганата,
Свет Святослава и тень Каганата.
Правда пойдет на таран.
Наша Держава еще не разбита.
Молодость в бомбере наша защита,
бьется законы поправ.
Пусть продались дуболомы ОМОНа,
горе-вожди опускают знамена…
Лучших — ведет Святослав.
***
Я курил и не мог насмотреться на мир,
за решетку меня торопил конвоир,
словно раз-навсегда
из-под солнца во мрак,
сразу после суда, из машины в барак.
…Чуть забрезжила рань,
просыпаюсь в кошмар,
чуть задумался — брань,
чуть помедлил — удар.
— "Ты — фашистская мразь!" —
автоматчик орёт.
Воевал, не страшась,
я за русский народ…
Мент ведь тоже народ,
только носит мундир
и не думая бьет… Конвоир, конвоир,
просто русский солдат
и по крови мой брат,
неужели ты рад ради грязных наград
на допросы вести,
по застенкам держать?
Как Державу спасти,
если правых сажать?
А на мне ни убийств,
ни валютных афёр,
дело в десять страниц,
но крутой приговор.
Я нарвался. Я знал —
это зря не пройдёт,
но врагу не сдавал обреченный народ.
Конвоир, конвоир,
может быть, ты поймешь,
что не с теми врагами
сраженья ведешь,
и неправеден суд, и лжецов не сберечь,
не бессмысленный бунт
мы готовы разжечь.
***
Атаману В.М.Репину
Земли Войска Донского,
свечи чертополоха
на цветочном ковре.
Земли Войска Донского
провожали в дорогу
казаков на заре.
Помнят наши станицы
как хранили границы
на имперском краю,
бунтовали, случится,
и не чтили столицу,
чтили правду свою.
Помнят наши станицы
фронтовые зарницы,
эхо грозной войны,
вдов печальные лица,
похоронок страницы,
весть победной весны.
Земли Войска Донского.
Месяц словно подкова,
солнце — око орла.
Земли Войска Донского.
Наша доля сурова,
чтоб отчизна жила.
Мы далече бывали
и в тюрьме бедовали,
по этапу брели,
но креста не срывали,
веру не забывали,
возвратиться смогли.
Мы далече бывали,
нас на пир зазывали,
было всё по уму.
Крепче мы не пивали,
краше мы не певали,
чем в родимом дому.
Земли Войска Донского,
нам с обрыва крутого
даль степная видна.
Земли Войска Донского —
дар от господа бога,
дар на все времена.
***
Молодой казак заходил в кабак,
по столу литой ударял кулак:
— Эй, хозяин-плут, дай-ка водки ковш,
вот последний грош,
словом — не тревожь…
Он сидит да пьёт, ливень в окна бьёт.
Есть повсюду люд, да никто не ждет,
есть по свету путь, да куда спешить?
Вот и молод он, а постыло жить…
— Эх, народ честной, у реки Карай
брошен дом родной и вишневый рай,
вьется надо мной государев стяг,
длится срок земной у войны в гостях.
Не дарить бы даль пулевым свинцом,
не дурить печаль горькой и винцом,
что до вражьих орд —
пусть возьмет их чёрт,
я не больно горд, да не гончий хорт…
Засвистел казак песню на авось.
Засвистел сквозняк,
знавший мир насквозь:
"А не жить тебе у реки Карай,
сторожить тебе порубежный край,
побивать тебе орды за грабеж,
пропивать в гульбе
распоследний грош".
***
Высокий берег, медленный поток,
вишневый сад до самого обрыва,
и облака туманный завиток,
и вспышка грозового перелива…
Здесь гром и рок, и колокол и Блок,
мне открывая бесконечность жизни
на Юг и Север, Запад и Восток,
сказали о свободе и Отчизне.
Здесь голос крови нас на битву звал,
а после к миру вёл по божьей воле.
Кто хлеб растил,
кто с немцем воевал,
а кто-то и учительствовал в школе…
Я скрою всё, что дома не на лад,
всё расскажу, что сладилось на славу.
От древних книг и дедовских наград —
заветы предков, строивших Державу.
Здесь наш очаг — негаснущий цветок,
семь поколений предков помнит глина,
высокий берег, медленный поток,
в ржаной пыли великая равнина.
***
Речные острова в белейшей повилике,
серебряной листве, туманном ободке.
Преломлены лучей рассыпанные блики
в мерцающую дрожь росы на ивняке.
Замшели берега, травой увиты щедро,
чьи корни обнял ил,
чья зелень так тепла,
вот маленький зверёк
ныряет в эти недра,
вот яркие жуки сползают со ствола.
Из пышного плюща изменчивые арки
созвездьями цветов
в лазурь устремлены.
За гривой камыша купаются казарки,
и лилия со дна всплыла луной волны.
Меж небом и водой, как облако, парили
речные острова счастливой красоты,
истаяли вдали, навеки озарили
пространство за душой —
отечество мечты.
***
Красные ягоды, листья узорные,
белые хаты и пашенки черные,
реки бескрайние и полноводные…
Здесь и рождаются песни народные.
В них богатырская удаль былинная,
и каторжанская вольность звериная,
и скоморошья насмешка простецкая,
девичья грусть, похвальба молодецкая.
...Вечером звезды горят небывалые,
люди сидят на крылечках усталые,
и с подголосками и переливами
песня плывет над осенними нивами.
Падают вниз на дороженьки сорные
красные ягоды, листья узорные.
Скоро придут холода неминучие,
поразгуляются вьюги колючие…
Ах, до чего ж ты, песня, печальная,
невесела была Русь изначальная,
да и сегодня терзается, плачется,
песню придумает, в песне упрячется,
словно в бездолии и непогодине
Родины нет, кроме песни о Родине.