№01 (685) от 03 января 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Анна Серафимова
ЖИЛИ-БЫЛИ
Мужик с лоснящимся черепом, внешне похожий на боксёра, "человека-гору", Николая Валуева, сидел напротив, забавляясь с мобильником, из которого доносилась клавесинная мелодия песенки "Мой Лизочек так уж мал, так уж мал…" Что сопровождала эта музыка, не знаю, но мужик пялился на экран с таким умилением, словно глядел на сына в колыбели. Казалось бы, он так увлечён своим занятием, что не замечает ничего и никого вокруг. Но вот парень, сидевший по диагонали от него, не в первый раз на позывной мобильного громкой скороговоркой пытается ответить: "Мама, у меня деньги кончились". Затем снова и снова; "Мама,.." Мужик поднимает глаза, прерывает "Лизочка" на полуслове, протягивает парню телефон: "На, позвони матери". Парень берёт, благодарит, говорит в трубку: "Мама, у меня деньги закончились. Да, еду, скоро буду".
После краткой разлуки с хозяином мобильник — вновь в его руках, и вновь "Мой Лизочек так уж мал…", и вновь умиление, разлитое по лицу. А ведь, увидев такого гражданина в темном переулке, даже без всяких недружественных проявлений с его стороны, кинешься прочь с истошным криком.
Заметила, что акты соучастия и помощи нуждающемуся в ней стали редкостью в общественных местах вообще, и в транспорте — в частности. Если и случаются, то со стороны каких-нибудь грубоватых на вид, "необтесанных" мужиков. Из глубинки, что называется. А со стороны "интеллигентного вида" товарищей (или господ) благородных проявлений в отношении дальнего своего не скоро дождёшься.
Когда становишься свидетелем ненавязчиво, непоказушно сделанного доброго дела, проявленного благородства, то испытываешь душевный подъём, радость.
С хорошим настроением, которому вообще-то езда в общественном транспорте не способствует, делаю пересадку. Час поздний, народу не так много: все сидят, все на виду. Напротив меня три девчонки, хихикающие, стыдливо опускающие глаза. Они пунцовые, зардевшиеся, что красит любую женщину, а уж юных девочек — особенно. Рядом с ними сидят двое молодых людей, тоже улыбающихся, но перебрасывающихся репликами между собой, на соседок не глядящих вроде бы.
Рядом со мной — два мужика предпенсионного возраста. Навеселе. По репликам — рабочие-строители, явно из провинции. Вдруг мужик громко говорит: "Да садись ты на моё место! Рассмотришь хоть как следует!" К кому обращается? К парню напротив. Тот улыбается, говорит что-то другу. Девчонки прямо вспыхнули, сбились, как овечки в отаре, голова к голове, глаза долу, и только плечами от сдерживаемого смеха подрагивают.
Мужик не отступается от затеи: "Девчонки — на пять с плюсом, мне хорошо видно, садись говорю, — залюбуешься". Поскольку парни не вступают в разговор, мужик встаёт со словами "Нет сил у меня на такое смотреть!", поднимает одного из них с его места, почти силком (тот не очень и сопротивляется) усаживает его на освобождённое место напротив девчонок со словами: "Тут, может, судьба решается. Упустишь — и уехала в неведомую даль". Предприняв решительные меры, распаляется, входя в раж сватовства: "Девчушки скромные, симпатичные — таких надо брать. Скромная в оторву в два счёта превратится, если постараешься, а из оторвы скромная никогда не получится. А они, скромные, так и просидят — простесняются. Оторва-то и не хочешь — оженит. Тогда прощай, парень! Помнишь,— обращается он к другу, оставшемуся на своём месте,— Серёгу Герасима из кооперативного на Луначарской?— и тут уже вновь обращение к парню, в решении судьбы которого принимает деятельное участие. — Ещё в те времена оторву свою в кооператив поселил, во! Золотые руки! Мы — не партком, ни в чьи дела не вмешиваемся. А ему после смотрин сказали: беги от этой стервозы, пока жив-здоров! Он: "Она у меня продвинутая" Ну, давай, давай. Она тебя, продвинутая, задвинет на задворки истории, будешь оттуда "кушать подано" кричать. Так и вышло: и стирал, и готовил, а она всё продвигалась и всё в гульбу. Тьфу! Когда умер — поистине отмаялся. Сердце! Да тут ни одна часть тела не выдержит такую отраву. Не разводился, мол, дети. Да его и были при её шалавстве? А тут смотри, какие девчонки баские. Бери, не думай. То из-за скромности засидятся, как моя дочь. Слава богу, нашли ей такого же скромного. Сосватали! Пришлось сватать! Куда деваться, если стыдливая? Десятый год — не жизнь, а песня. Трое деток. Ни она не тронута ни кулаком, ни матюком была, ни он ни дна сковородки не отведал, ни по матери чествован не был".
Парень поначалу посмеивался, ему было прикольно слушать совершенно наивные наставления незнакомого мужика. Но потом он стал отвечать на его рефрены "правильно говорю?": "Правильно, отец, всё правильно". Девчонки, так и не поднимая глаз, смущённо прыскали.
Воодушевлённый согласием с его суждениями, стихийный сват категорично заключил: "А если правильно — женись!" — решительно махнув рукой сверху вниз, как печать поставил. Тут уже и мы, пассажиры, делавшие вид, что заняты чтением, дремлем и не слушаем чужие разговоры, кто засмеялся, кто заулыбался. Мужик недоумённо-дружелюбно, окидывая взглядом публику, призвал: "Чего смеетесь — уговаривайте! Он уж почти созрел". Взрыв общего хохота. Остановка на конечной станции. Девчонки выскакивают из вагона и стремглав убегают, хотя, уверена, думают "не слишком ли быстро мы бежим". Ребята и мужики выходят, сват, несмотря на то, что невесты умчались, продолжает горячо что-то говорить парням. Они заинтересованно слушают, отвечают. Думаю, этих молодых москвичей, снисходительно относящихся к провинциалам, тронуло соучастие незнакомого соотечественника, грубоватого на вид, но с такой чуткой душой и желанием делать добро.
И хотя усилия народного свата не увенчались успехом, настроение эта короткая сцена улучшила всем: и участникам, и нам, невольным свидетелям.
1.0x
