№51 (683) от 20 декабря 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Артём Сергеев
СТАЛИН И СЕМЬЯ
Иосиф Виссарионович Сталин был великим организатором. Этого не могут отрицать даже его враги: мощное строительство, небывалое развитие искусства и культуры, науки, основание научных школ, механизация сельского хозяйства… Велись ли дома разговоры об этих государственных делах, обсуждались ли вопросы строительства, например? И как были построены взаимоотношения в семье? На эту тему мы ведем разговор с Артёмом Фёдоровичем Сергеевым, хорошо знавшим семью Иосифа Виссарионовича.
"ЗАВТРА". Говорят, что Сталин ездил по Москве, осматривая новое строительство столицы, говорят о сталинском стиле в архитектуре. А формировал ли он его?
Артем СЕРГЕЕВ. Да, постоянно ездил осматривать стройки. И когда мы с ним ехали в машине, он показывал на появляющиеся здания, комментировал, рассказывал. Или говорил, что должно быть там или здесь построено. Я помню его разговор в машине с Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Это был 1935 год. Каганович был первым секретарём Московского комитета партии. Речь шла о Дворце Советов, который планировался на месте храма Христа Спасителя. Они говорили, какие здания должны быть убраны с Волхонки. От площади Дзержинского, то есть с Лубянки, должен был идти проспект ко Дворцу.
"ЗАВТРА". А как Сталин относился к Москве как к городу?
А.С. Он считал, что Москва должна сохраниться в её стиле. Кое-кто предлагал всё снести и заново построить, кто-то желал на новом месте столицу строить. А Сталин говорил, что надо обновить, почистить, и чтобы она сохранила свой характер и замысел, идею её градостроительства. Ведь центр Москвы — это колокольня Ивана Великого, потом шатровые церкви, дороги кольцевые. А когда стали строить высокие дома, то и Колокольня потерялась, и церкви были закрыты домами. Сталин хотел в центре поставить Дворец Советов, чтобы он возвышался над зданиями, как в свое время Колокольня Ивана Великого, построить высотные здания наподобие шатровых церквей, то есть поднять Москву. Кольца оставались: и А — Бульварное кольцо, и Б — Садовое кольцо, по которым ходили трамваи "А" — "Аннушка" и "Б", который то "бякой" называли, то "бабушкой".
Помню его разговор относительно конкретного дома. Это было 17 мая 1937 года. Дом стоит напротив Киевского вокзала с другой стороны, на Драгомиловской улице: 5-этажный стилобат, а центральная часть — 8-этажная. Шёл разговор о сроках строительства. Сталин сказал: "Думаю, что 3 года и 3 недели достаточно, чтобы выстроить такой дом". И дом был в эти сроки построен и заселён. А строители говорили, что нужно больше времени на это строительство. (Дом был долгостроем.) Кстати, туда вселился и мой соученик по 10 классу спецшколы.
"ЗАВТРА". Вы говорили, что для него авторитетом в архитектуре был Жолтовский. От кого вы этого слышали?
А.С. От людей в доме слышал, когда шёл какой-то разговор и ссылались на Жолтовского, Щусева, Щуко, Иофана и на мнение Сталина об их суждениях. И сам Сталин называл эти имена, если шёл разговор о строительстве или проектировании зданий. Но свидетелем тому, чтобы именно они разговаривали друг с другом, я не был.
"ЗАВТРА". Сам Сталин был аскетом, однако высотные дома его эпохи не только удобны, но и красивы, в них присутствует даже некая роскошь. В "сталинских" домах высокие потолки, большие кухни.
А.С. В этом стиле сочетание классики и модерна. Классика и конструктивизм, некоторое обновление согласно новым технологиям того, что уже было создано в истории. Аскетом он был сам, но о благосостоянии людей думал постоянно и работал над этим.
"ЗАВТРА". Не помните, были альбомы по архитектуре в его библиотеке?
А.С. Не помню. Хорошие альбомы живописи нашей классики были, это да, это помню. Мы рассматривали их.
"ЗАВТРА". Для того, чтобы вести такое мощное строительство, нужны кирпичные, цементные заводы.
А.С. Конечно. И они строились. Возьмите Одинцово, это посёлок фактически из нескольких кирпичных заводов. Там есть несколько озёр — это как раз места выемки глины. В правление Хрущёва это всё было закрыто. Хрущёв говорил, кто за кирпич и против железобетона — тот мой враг. Кирпичники — мои враги. При нём ликвидировали кирпичные заводы. После него оказалось, что кирпич в промышленных масштабах негде делать.
"ЗАВТРА". Был ли Сталин формалистом, буквоедом?
А.С. Конечно, в некоторых вопросах он был педантичен, точен. Совершенно чётко требовал исполнения и следил за выполнением принятых решений. Но не был формалистом ради самой формальности. Это можно продемонстрировать на таких примерах.
Мне рассказывал маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев, дело было в 1942 году. Яковлев тогда ещё недостаточно знал характер Сталина. Когда Яковлев к нему по вызову пришёл, Сталин сразу сунул ему бумагу и сказал: "Это что такое?" Яковлев прочитал. А это была жалоба какого-то начальника, что выданы формируемой кавалерийской дивизии шашки, на эфесе которых выгравировано "За Веру, Царя и Отечество". Яковлев воспринял это как серьёзный упрёк и стал докладывать: ошиблись, не успели, у нас шашки не производятся, и мы пользуемся запасами ещё царского времени, но когда мы выдаем формируемым дивизиям эти шашки, стираем эту надпись, ну а здесь пропустили — виноват.
Тогда Сталин спрашивает: "А шашкой с такой надписью немцу голову срубить можно?" Яковлев отвечает, мол, можно, конечно. Сталин: "Тогда дай им Бог и за веру, и за царя, и за отечество. А дурака этого, что жалуется, чтобы в Москве больше не было". И ещё сказал: мол, с такими формалистами будьте осторожны, они — опасные люди.
Ещё один специалист написал Сталину, что Яковлев игнорирует производство химических боеприпасов в то время, когда это очень важно. Яковлев Сталину доложил: "У нас достаточно химических боеприпасов. Сейчас химия не применяется, у нас есть запас. Если потребуется, мы можем возобновить это производство. А сейчас нам нужны осколочно-фугасные снаряды". На что Сталин сказал: "Наверное, этих любителей химии надо отправить начальниками химических складов. Пусть нюхают химию, сколько хотят, чтобы мало не казалось".
Или возьмите пример с разгрузкой сахара в Мурманске. Начальником порта во время войны там был Папанин, и вот пришёл корабль, гружёный сахаром, необходимо быстро разгрузить, пока не налетели немецкие самолёты и не разбомбили, а людей нет. И Папанин распорядился каждому, кто будет работать на разгрузке, выдать мешок сахара. Ну, разгрузили. Сталину докладывают о таком самоуправстве Папанина, разбазаривании им продуктов и требуют для него серьёзного наказания. Сталин спрашивает: "Кто съел этот сахар?" Там замялись. Как кто? "Ну, кто его съел?" — опять Сталин спрашивает: "Люди?" Ему: мол, да, конечно, люди. А он: "А вы бы хотели, чтобы рыбы съели?" И разговор был окончен.
"ЗАВТРА". Каковы были отношения в семье Сталина, как бы вы охарактеризовали его отношения с женой?
А.С. Мы были детьми и не всё могли оценить, но нам казалось, что относился он к ней очень хорошо: никаких повышенных тонов, споров, пререканий. Мы чувствовали, что это были отношения людей, которые очень близки, людей, понимающих друг друга. По воспоминаниям и отзывам моей матери, знавшей их хорошо, дружившей с Надеждой Сергеевной, он её безумно любил! Она его страшно любила. Её смерть была для него сильнейшим ударом. После её смерти он жил вдовцом, и очага домашнего, семейного дома как такового не было — были казённые квартиры.
"ЗАВТРА". Какой вам запомнилась Надежда Сергеевна?
А.С. До сих пор считаю, что это самая красивая, самая элегантная женщина, каких я видел и знал. Но она была не фотогеничной, и фотографии не передают её красоты. На самом деле она была несравнимо красивее.
Мы о Надежде Сергеевне много говорили с моей матерью, и она отмечала, что Надя и Сталин были людьми очень разными. Он был человеком широкой натуры. Любил быть среди людей, любил шутку, юмор и, как кавказец, любил застольные компании, любил посмеяться, иногда и крепкого слова не гнушался.
Однако всё у него было подчинено делу, работе. В быту, пище, одежде был большим аскетом. Не терпел роскоши, украшательства и заграничных вещей. Он всегда работал. Даже находясь на отдыхе на даче или на юге, он всё равно работал.
Надежда Сергеевна была другой. Может, влияли немецкие корни ее матери — Ольги Евгеньевны. Отсюда педантичность, некоторая сухость, строгость и постоянная собранность. У нее всё было расписано по времени и по местам.
К Васе и даже к Светлане она была строга, предписывала им определенный режим дня. С обслугой была более официальна, чем муж, однако очень корректна и даже деликатна.
"ЗАВТРА". Кто больше занимался воспитанием детей: Сталин или Надежда Сергеевна?
А.С. Конечно, Надежда Сергеевна. Она не была домохозяйкой, училась, работала, но времени у неё для занятий с детьми было всё-таки больше. Но если Сталин приходил домой пораньше, пока дети не спали, он обязательно с нами занимался. Надежда Сергеевна была строже и требовательнее. Сталин часто действовал методом убеждения. А она сказала — надо выполнять.
У матери осталось много писем и телеграмм от Надежды Сергеевны. Они относились главным образом ко времени, когда Надежда Сергеевна и Сталин или мать уезжали из Москвы, когда Вася оставался у нас или я был у них. Письма и телеграммы, как правило, коротки, четки и конкретны. Вообще, она была очень пунктуальна во всем, аккуратна и обязательна. Когда Надежда Сергеевна еще работала в Секретариате Ленина, "старики" вспоминали об этих её качествах. В послевоенное время Елена Дмитриевна Стасова об этом вспоминала. А уж она-то была "абсолют". Её организованность и требовательность были беспредельны. Потому её похвала многого стоила.
За домашним хозяйством Надежда Сергеевна наблюдала зорко, но главным образом за тем, чтобы не было излишеств в расходе казенных средств. Своих личных средств было совсем немного. Тогда существовал жесткий и очень ограниченный "партмаксимум". И она строго смотрела, чтобы не было перерасхода казенных средств. Ведь подхалимы и нечестные люди, пусть в меньшем количестве, чем теперь, но все равно были. Да и наверняка были недруги, которым нужна была компрометация Сталина.
Сама Надежда Сергеевна была очень скромна, даже аскетична. Парфюмерии не употребляла. Лишь чуть духи или одеколон. Не пудрилась, не красилась. Причесывалась просто, всегда одинаково: на прямой пробор, сзади с пучком. И никаких украшений: бус, сережек, колец, перстней, ожерелий — никаких.
Одевалась строго, просто. Как правило, темно-синяя юбка, такая же жакетка, белая блузка, черные туфли-лодочки, пальто темное, строгое, с небольшим меховым воротничком. Шляпа строгая, простая, в виде чалмы, или черный берет.
Никакого обширного гардероба у неё не было, всё в одном небольшом платяном шкафу, и никаких шкатулочек с драгоценностями. Она прекрасно держалась, всегда была собрана, никогда не распускалась, не ныла, не жаловалась, а если ей было тяжело или даже невмоготу, то не показывала вида. Она была сильным, очень деятельным, абсолютно честным, бескорыстным, лишенным меркантильности, верным, и при этом довольно скрытным и чуть-чуть суховатым человеком.
В 16 лет она вышла замуж и разделила с мужем все тяготы и успехи работы и борьбы: 4 года революции и гражданской войны, в которых она была не просто свидетелем, но непосредственным участником. Шла борьба не на жизнь, а на смерть: с Троцким, троцкизмом, с левой и правой оппозицией, индустриализация, коллективизация — все это ее не обходило стороной. Она всегда была в гуще событий. Многое решалось при ней, в ее доме, в ее квартире.
У революции и Советской власти всегда было много недругов. Они вели борьбу на всех возможных для них фронтах и во всех формах, в том числе и в нанесении персональных ударов. Надежду Сергеевну и её старшего брата Павла в свое время исключили из партии якобы "за пассивность". Да, в то время Надежда Сергеевна не состояла на службе. Но она была помощницей Сталина не только в быту, не только создавала ему условия для работы, но в значительной мере вела секретарскую работу. А тут еще дети, они тоже требовали немало забот и времени. Кроме того, нередко прямо на квартире собирались члены Политбюро, секретари ЦК, наркомы. Заседания шли долго, заполночь, а зачастую до утра. Надо было организовать ужин, а то и обед. В те времена при тех условиях это было тоже не просто. При этом официальных должностей она не занимала, не числилась "работающим" членом партии. А Павел вообще очень много и активно работал.
Но нашлись "особо принципиальные партейцы", они исключили Надежду Сергеевну из партии "за пассивность"; за то, что "не вела активной партийной работы", а была якобы только женой своего мужа. На Сталина это произвело очень тяжелое впечатление. Он, естественно, видел, что дело тут было не в "партийной принципиальности" дураков, а в борьбе врагов.
В дело вмешался Ленин. Он написал письмо-характеристику Надежде Сергеевне. Самую лучшую характеристику. Ленин хорошо её знал, она работала в его секретариате.
Её восстановили, но факт остается фактом. Это борьба — классовая, внутрипартийная борьба, а не простой идиотизм. Это один, может, просто яркий пример. А сколько мелких уколов, подбрасываемых сплетен; и жестокой, жесткой, принципиальной внутрипартийной борьбы.
Может быть, и из-за такой напряжённой работы усиливались приступы головной боли. Последние пару лет Надежда Сергеевна училась в Промышленной Академии. При ее добросовестности, трудолюбии и большой общей нагрузке это могло усугубить головные боли, которые ее изнуряли и, в конечном счете, могли довести до отчаяния.
Приступ головной боли был у неё 6 ноября 1932 г. вечером. 7 ноября 1932 г. из-за головной боли она ушла с военного парада минут через 15-20 после его начала. Вечером 7 ноября тоже был сильный приступ головной боли. Надежда Сергеевна хваталась за голову и повторяла: "Ой, голова, голова". В это время там был Александр Васильевич Перышкин — в будущем известный профессор-физик, академик Академии педагогических наук. При встрече, уже после войны, он подтвердил мне это, не зная, что я это тоже видел.
Появилось много версий, сплетен, домыслов и заказных "причин", как то: грубость мужа, домашние раздоры и последнее оскорбление: "Ну ты"! Все это надумано. Возможно, и были какие-то мелочи, почти неизбежные в каждой семье, но это не главное.
Сталин после этой трагедии изменился. Он стал менее веселым, и смех у него стал такой — будто что-то в нем сидит. Раньше он смеялся чаще и более открыто, шутил от всей души, свободно. А потом будто что-то его удерживает. Вдруг мрачнеет. Его словно давит изнутри.
Смерть Надежды Сергеевны была для него страшным, непоправимым ударом. Он, по мнению моей матери, давно его знавшей и много наблюдавшей, изменился, стал менее открыт, более замкнут. После смерти Надежды Сергеевны мать реже видела Сталина, но эта перемена все же бросилась ей в глаза. Сталин остался один. Одиночество и духовное, и семейное не могло не оставить на нем своего отпечатка. Сталин — не только Великий вождь Великого народа, глава Великого государства, ведь он еще и Человек.
Беседу вела Екатерина Глушик
1.0x
