№28 (660) от 12 июля 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Владимир Бондаренко
НАШИ ТРАГЕДИИ
Воистину, в России каждый человек — Шекспир, ибо шекспировским накалом трагедий переполнена вся наша жизнь. Шекспировские трагедии великие — но театральные. Наши трагедии жизненны и повседневны. Изношенная страна, изношенные люди, изношенная техника, Всё взрывается, ломается, крадется, перекупается. Наша система противоракетной безопасности не способна даже отреагировать на случайные северокорейские ракеты, а если чьи-то ракеты будут поточнее и пострашнее? Наша знаменитая в прошлом авиапромышленность ликвидирована за ненадобностью, и лихие бизнесмены берут в лизинг бывшие в употреблении Боинги и аэробусы.
В иркутской трагедии виноваты не французские изобретатели аэробуса А-310, не летчики, налетавшие десятки тысяч часов, виновата сама система, когда по чьей-то указке все наши авиакомпании отказываются от покупки надежных в наших условиях, пусть, может, и не таких комфортабельных отечественных самолетов и по дешевке берут в аренду не очень подходящие для наших условий иностранные лайнеры. Вместо новых отечественных марок из последних ресурсов выжимают всё из наших старых машин (и они тоже ломаются и взрываются) или же выжимают всё из отлетавших своё аэробусов, которые сами французы готовятся снимать с производства.
Одна нелепость накладывается на другую нелепость, вопреки всем правилам укорачиваются взлетные полосы, застраиваются гаражами пустые пространства сразу же за кромкой аэродрома. Не было бы гаражей — не было бы пожара, не было бы такого количества жертв. Кто ответит за эти коммерческие аэробусы, за эти нарушающие все правила безопасности гаражи и постройки, за эту затягиваемую реконструкцию аэропорта? И я опять вспомнил в параллель — разве таковы харбинский или шанхайский аэропорты? Мне говорят — иркутская черная мистика, а я думаю, что ещё чудом этой якобы мистики маловато в нашей стране, чудом еще живем, ещё летаем, ещё ездим. Мистика скорее в том, что Россия еще жива.
Каждая трагедия, крупным планом показанная по всем экранам уже приучает нас к равнодушию: вот еще одна авария, вот еще один взрыв, вот еще на одну колонну солдат напали якобы несуществующие боевики. Но вдруг тебя пронзает молния, ведь за каждым погибшим, взорванным, сожженным — стоят его родители, его дети, его близкие. "По ком звонит колокол?" — спрашивали Джон Донн и Эрнест Хемингуэй. И отвечали — "Он звонит и по тебе".
На борту авиалайнера А-310, взятого в аренду сибирской компанией S7 (бывшая авиакомпания "Сибирь") находилось более двухсот человек, около семидесяти спаслось, остальные сгорели заживо, задохнулись в дыму, взорвались. Это сколько же людских трагедий, если у каждого, как минимум, десять-двадцать родственников, по полсотни друзей и добрых знакомых. Десятки тысяч. И какими деньгами отделаются от них власти, как всегда поспешно сообщающие о том, что родственникам и семьям погибших будет оказана максимальная помощь.
Иркутский колокол звонит по всей России. И этот погребальный звон будет лишь набирать обороты. Среди погибших чекисты и журналисты, бизнесмены и туристы, русские и китайцы, украинцы и поляки. Каждого жаль, за каждым своя судьба, своя недопетая песнь жизни, свое недоделанное дело.
Но когда лишь только впервые проговорили где-то днем об иркутском взрыве рейсового самолета Москва — Иркутск, у меня сердце защемило, не случилось ли чего с нашим великим классиком, давним моим другом, изумительным человеком Валенином Григорьевичем Распутиным, с которым лишь недавно расстались в Шанхайском аэропорту. Звонить в Иркутск домой даже рука не поднималась, вдруг что-то напророчу, с возрастом начинают томить какие-то предчувствия, утончается интуиция. Узнаю через друзей, Валентин был в аэропорту, встречал свою дочь Марию…. Не встретил. По телефону сказал обеспокоенным в Москве писателям: "Молитесь о ней". Молимся о её безгрешной душе.
Но за что же такое новое горе наваливается на семью Распутиных? Валентин как будто предвидел нечто черное — в своих высказываниях в Пекине, какая-то мрачная туча все время кружилась над ним во время той поездки. Прорывая её, он раньше времени улетел из Шанхая на родину, открывать построенный с его помощью храм. Думал замолить. Но святые помыслы и писателя и его дочери в наше время не в чести. Иркутская трагедия служит тому явным примером. Ведь дочь Мария, родившаяся в Иркутске, окончившая Московскую консерваторию по классу органа, не так давно вышла замуж за священника, защитила диссертацию по церковнославянской музыке, хотела всю жизнь свою посвятить служению Богу.
Теперь уже будет с небес помогать всем нам, слабым и грешным.
Я бы установил её памятник на месте гибели не только и не столько как дочери великого отца и всемирно известного писателя, а как реальному символу всех тех, кто вознесся на небо раньше положенного срока в результате реальных грехов наших, грехов всего нашего общества. Жаль ушел раньше времени и друг Распутина великий скульптор Вячеслав Клыков, ему пришлась бы по душе эта промыслительная идея. Музыкант, вознесенный на небо, играющий на органе прощальную музыку. И дети, тоже погибшие на иркутском самолете, тоже вознесенные на небо, и тоже слушающие эту музыку. Которая временами трагична, временами духовна, и временами требовательно взывающая к необходимому обустройству России и избавлению её от внутренних и внешних врагов.
Классик мировой литературы Валентин Распутин плакал в центре зала аэропорта, не скрывая своих слез и своего горя, ибо горе было всеобщим. Плача о дочери, он плакал и о нас всех, ежедневно погибающих, калечащих свои тела и души в все еще сумеречной России. Его последняя проза — это проза о смерти. Эта жизненная проза уже ударила по нему самому, и не в первый раз.
Далеко от Иркутска я и вся наша реакция плакали вместе с ним, может быть, через его погибшую дочь Марию, принимая к сердцу так близко гибель всех погибших в ежедневных российских трагедиях. Как мне жаль вас, люди, братья, сестры, матери и отцы!
1.0x
