ПЛЕН ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

№21 (653) от 24 мая 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Никита Мендкович
ПЛЕН ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Ни одна война не проходит бесследно, каждая оставляет свою память, своих погибших, своих героев, своих пленников. Сейчас в Чечне отгремели уже основные бои, и многие склонны считать войну законченной. Трудно сказать, правы ли они, но для многих из тех, кто прошел чеченский конфликт, война еще не окончена. Ведь они — в плену.
Нет, не в зиндане где-то высоко в горах, не в подвале под саклей, закованные в цепи. Пленных теперь можно содержать в Москве, вместо цепей — подписка о невыезде, вместе боевиков-охранников — российское правосудие. Достаточно просто добиться обвинений против людей, отвоевавших в Чечне, в "преступлениях против мирных жителей".
Подобные дела необходимы еще неоперившейся "кадыровской власти", многие из представителей которой сами сравнительно недавно покинули лагерь боевиков. Этой власти необходимо доказать собственную силу и независимость чеченцам, показать, что, несмотря на сохраненное российской подданство, главные в Чечне все-таки они. Федеральная же власть предпочитает уступать запросам экспансивной местной элиты, "лишь бы не было войны", и с готовностью такие дела организует.
Однако первые же процессы и приговоры стали вызывать многочисленные нарекания и сомнения в беспристрастности судебных властей. Ситуация внушает еще большую тревогу в связи с новым решением Конституционного суда, запрещающего рассмотрение подобных дел судами присяжных вне Чечни, что аннулировало множество более ранних судебных решений. Теперь дело либо будет рассматриваться профессиональной "тройкой" военных судей, либо — это будет возможно с 1 января 2007 года — чеченской коллегией присяжных, чья позиция по любым делам против русских военных, в общем-то, ясна.
Например, лейтенантов Сергея Аракчеева и Евгения Худякова присяжные уже дважды признавали невиновными в убийстве группы чеченцев, расстрелянных ими по версии прокуратуры неподалеку от Грозного. В третий раз их дело будет рассматриваться военным судом в конце мая.
Командировка в Чечню кончилась для сапера Сергея Аракчеева в начале марта 2003 года, а через две недели его снова отправили в немирную республику, на этот раз в качестве подозреваемого в убийстве троих чеченских строителей и похищении некого Юнусова. По прибытии в Ханкалу Сергей был немедленно арестован, и следователь военной прокуратуры С. Хорошун посоветовал ему сознаться, потому что потом он "все равно все расскажет".
По свидетельству Аракчеева, слова оказались "пророческими": "Через неделю всё началось. Ко мне в камеру каждый вечер приходили одни и те же люди, фамилий которых я не знаю, но лица помню отчётливо до сих пор. Меня избивали, угрожали лишить жизни, вливали водку прямо в горло и издевались, как могли".
Сергею пришлось подтвердить, что вместе с Евгением Худяковым и группой подчиненных он, катаясь по окрестностям Грозного на БТР, остановил и расстреляли машину Юнусова и силой увез его с собой. Потом, по версии обвинения, остановил по дороге КамАз, пассажиров расстреляли, а машину сожгли, потом они, по версии прокуратуры, они затеяли перестрелку с военнослужащими другой части, потом, наконец, вспомнили о Юнусове, который все это время ездил с ними. Ограбили его, отняв деньги и ценные вещи, отвезли в часть, прострелили ногу, пытали, а потом столь же внезапно выпустили, вернув почти все похищенное. Зачем все это делалось, уже придумывать не стали, решив, что дело для военного суда сгодится и в таком виде.
Однако подсудимые настояли на участии присяжных и дело благополучно развалилось. Ведь от своих показаний отказались не только обвиняемые, но и свидетели из числа их сослуживцев, которые, как оказалось, также подвергались давлению. Рядовой Ермолаев, в частности, заявил: "Меня неоднократно избивали, вызывали на допрос ночью, а следователь грозил посадить в клетку с чеченскими боевиками". Так от своих показаний отказались 6 из 8 свидетелей. С другой стороны на втором процессе алиби обвиняемых подтвердили 20 человек.
На настоящий момент у обвинения осталось только двое свидетелей из числа военнослужащих: капитан контрразведки Макарченков и водитель БТР Кулаков. Местонахождение последнего сейчас неизвестно даже прокуратуре, в суде только зачитываются его показания, данные им на предварительном следствии.
Показания пострадавшего Юнусова тоже особого доверия не вызвали, так как лиц похитивших его людей он не видел: Аракчеева опознал "по бровям", а Худякова — по глазам.
Подвела обвинение и баллистическая экспертиза, которая не смогла подтвердить, что пострадавшие были убиты из оружия Худякова и Аракчеева. По свидетельству экспертов: "...установить экземпляр (экземпляры) оружия, в которых стреляны гильзы, обнаруженные на месте происшествия, не представляется возможным". Ситуацию могло бы прояснить вскрытие убитых и извлечение пуль, однако прокуратура отказалась это сделать, потому что это противоречит национальным чеченским традициям. (Кстати, в деле Буданова, где итоги эксгумации могли только укрепить обвинение, традиции почему-то не стали препятствием).
Вообще, экспертизы и материалы других следственных действий в деле весьма не убедительны, многие из них произведены со значительным опозданием, при этом дело многократно переходило от одного следователя к другому все более и более запутываясь. Когда листаешь материалы дела, создается впечатление, что долгое время следствие вовсе не велось, и прокуратура стала проявлять активность, лишь когда сверху последовал жесткий приказ "дожать". А учитывая, что после такой задержки установить истину весьма затруднительно, — следствие направило поиски в направлении наименьшего сопротивления.
У военнослужащих ближайшей к месту преступления части нет своей мафии и закона кровной мести, чеченцы с готовностью дадут против них показания, а сами военные гораздо зависимее от прокурорского начальства с "большими звездами", хотя бы в силу субординации. (Кстати, большинство подчиненных подсудимых, дававших против них показания, отказались от них именно после ухода "на гражданку").
Все это лишь догадки: как именно возникло обвинение против Аракчеева и Худякова предстоит установить суду, однако тот факт, что присяжные уже дважды выносил оправдательные приговоры в июне 2004 и в октябре 2005-го, что-то значит.
Сейчас Сергей Аракчеев находится близ Москвы вместе со своей частью. Из-за своего неопределенного статуса — не то оправдан, не то осужден — он не занимает никакой должности, находясь "в распоряжении командира полка".
"Я хотел честно служить своей Родине, — пишет Сергей в своем обращении "Ко всем соотечественникам", — создать семью и иметь детей. Но вместо этого я должен понести наказание за то, чего не совершал, потому что это, наверное, кому-то очень нужно. ... К сожалению, у нас есть военная прокуратура, но нет военной адвокатуры. Я вынужден сам искать и оплачивать адвоката, ездить в Ростов-на-Дону — и всё это на те деньги, которые мне платят в части".
Оклад в 6000 рублей без возможности каких-нибудь сторонних приработков не дают возможности собрать деньги на высокооплачиваемого адвоката, без участия которого процесс рискует превратиться в юридический фарс.
Вопреки рассуждениям наших отечественных либералов о "безнаказанном произволе в Чечне" дела против участников федеральной группировки слишком часты. Только в одном Грозном меньше чем за два года рассмотрено 30 дел о преступлениях военнослужащих и милиционеров против мирного населения. Почти все приговоры — обвинительные.
Автору известно по крайней мере 4 подобных дела, связанных с грубейшими нарушениями закона: Сергея Лапина, Андрея Потапова, Сергея Бабина, Олега Кузнецова. По трем делам вынесены обвинительные приговоры, чья справедливость внушает сомнение, а Бабин, который, несмотря на железное алиби, в оправдание не верит, предпочел скрыться.
Для этих и многих других людей, попавших в плен послевоенного правосудия, дело Аракчеева и Худякова — последняя надежда, что о методах военной прокуратуры будет заявлено открыто, и справедливость будет восстановлена, а судебный террор — прекращен.