№12 (644) от 21 марта 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Николай Коньков
СМЕНА СТРАТАГЕМЫ
5-14 марта в Пекине проходила четвертая сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Принятые на ней решения по своей масштабности и глубине сравнимы разве что со знаменитым декабрьским 1978 года пленумом ЦК КПК, провозгласившим программу "четырех модернизаций", и позволяют говорить о том, что Китай стоит на пороге глубочайших качественных изменений в своей экономике и политике, или — еще точнее — смены государственной стратагемы. С учетом нынешнего влияния, а особенно — перспектив развития крупнейшей по населению страны мира, подобная смена ни в коем случае не может рассматриваться как "внутреннее дело Китая". Она неминуемо скажется и на глобальной геополитической ситуации, и на российско-китайских отношениях.
Прежде всего, можно констатировать, что в предстоящей 11-й пятилетке (2006-2010) пекинские власти намерены отказаться от приоритета экспортных отраслей в пользу развития внутреннего рынка. Об этом свидетельствуют как введение единого налога на прибыль для иностранных и китайских предприятий, так и полная отмена сельскохозяйственного налога. Что касается первого из этих решений, то оно призвано не столько "препятствовать инвестиционно-технологической оккупации" китайских предприятий иностранными корпорациями, как об этом заявляют официальные лица, сколько "выравнивает" сложившиеся перекосы и диспропорции национального рынка КНР. Той же цели служит и отмена сельхозналога. "С 1 января 2006 г. 900 млн. китайских крестьян навсегда простились с сельхозналогом… Долгое время за счет государственных средств из доходов от сельхозналога постепенно развивались промышленные предприятия в городах Китая, благодаря чему горожане стали жить лучше и перешли к современному образу жизни. Теперь настало время, когда промышленность должна поддержать сельское хозяйство, а город — деревню", — пишет Тань Синъюй ("Китай", 2006, №2). В этой связи высказывание премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао: "всё, что связано с сельским хозяйством, деревней и крестьянами, имеет определяющее значение для развития Китая", — следует рассматривать в том же ключе стабилизации и развития внутреннего рынка, общая "ёмкость" которого во многом определяется уровнем жизни китайской деревни.
Показательно, что все эти шаги предприняты руководством КНР в тесной увязке с предстоящим вступлением страны во Всемирную торговую организацию. Если учесть, что к ВТО в 2006 году полноправно присоединится и Индия, то функции этой международной организации после подобного расширения почти вдвое (на 2,5 млрд. человек) вряд ли окажутся теми же, что были "до". Остается надеяться, что и наше руководство подобную вероятность трансформации ВТО каким-то образом учитывают, — иначе никакого адекватного оправдания у столь "стремительного домкрата" кремлевской политики, который мы наблюдаем сегодня, просто не существует.
Другим важнейшим приоритетом новой китайской стратагемы станут образование и наука. В течение пятилетки будет осуществлен переход ко всеобщему бесплатному девятилетнему образованию с перспективой выхода на среднее. Понятно, что успешная реализация данной программы вместе с расширением системы государственного высшего образования даст Китаю дополнительные десятки, если не сотни миллионов людей повышенной квалификации.
Министр науки и техники КНР Сюй Гуаньхуа сообщил, что уже сегодня в научно-технической сфере работает 38,5 млн. человек, из них более миллиона занимаются непосредственно исследовательской деятельностью, и по этим показателям Китай занимает, соответственно, первое и второе места в мире. Теперь основной задачей является "усиление инновационного потенциала китайской экономики" — иными словами, ускоренное преодоление всё еще существующего между Китаем и странами западного блока, прежде всего США, технологического "зазора". Разумеется, это в полной мере касается не только мирного, но и военного аспекта.
В 2006 году прямые расходы КНР на оборону увеличились на 36,025 млрд. юаней, или на 14,7%, в результате чего они достигли 280,729 млрд. юаней. В пересчете на доллары по официальному курсу это не слишком большие цифры — порядка $40 млрд., но следует учесть, что, во-первых, это всего лишь прямые расходы, а есть еще и косвенные, проходящие в бюджете по другим, "не оборонным" статьям; во-вторых, китайская армия обладает, как минимум, на порядок меньшей "финансовой емкостью" на условную "единицу боевой мощи" сравнительно с американской; а в-третьих, обменный курс юаня к доллару не только резко занижен относительно паритета покупательной способности (ППС), но и не испытывает столь мощного инфляционного давления, как американская валюта. Поэтому, несмотря на уверения министра иностранных дел КНР Ли Чжаосина в том, что расходы Китая на оборону даже с учетом их быстрого роста всё равно остаются значительно меньшими, чем в США, Японии или Франции, их реальные размеры можно считать уже вполне сопоставимыми с бюджетом Пентагона. А значит, китайские вооруженные силы в течение ближайших нескольких лет способны выйти на новый качественный уровень — во всяком случае в своей "неядерной" составляющей. Что же касается ядерных компонентов военной мощи Пекина, то, согласно ряду оценок, их реальная величина также выходит далеко за пределы заявленных 60-80 боеголовок, а выход в космос пилотируемых кораблей с флагом КНР на борту означает, помимо всего прочего, что эти боеголовки могут быть доставлены ракетными носителями в любой пункт земного шара. Несомненно, это обстоятельство отныне будет играть свою роль в ходе любых контактов третьих стран с китайским "красным драконом".
Наконец, последним — по месту, но не по значению — из компонентов новой стратагемы, которую, кстати, официально называют пока возрожденным к употреблению, старым и привычным термином "социализм с китайской спецификой", следует назвать жесткую финансовую и информационную политику.
Глава Центробанка КНР Чжоу Сяочуань заявил, что у Китая существуют "собственные принципы" того, как должен изменяться обменный курс юаня, и никакого отпуска национальной валюты в "свободное плавание" под давлением внешних требований, в том числе из Вашингтона, не произойдет. Недавняя ревальвация была осуществлена в пределах, необходимых для расширения "зоны влияния юаня" и создания ACU (азиатской валютной единицы), а не для поддержания баланса американской экономики как таковой, что было прекрасно понято "по другую сторону" Тихого океана. В частности, там, несмотря на явное недовольство Белого Дома "недостаточной ревальвацией" юаня, поспешили заявить, что по-прежнему поддерживают принцип территориальной целостности Китая и отрицательно относятся к идее независимости Тайваня.
Стоит добавить к этому "закручивание гаек" в сфере масс-медиа: закрытие целого ряда либеральных СМИ, прежде всего газет, ограничения на деятельность "глобальной паутины" Интернета и нарастающую изоляцию его китайского сегмента от других, сюда же стоит отнести затяжки с открытием Диснейленда в Шанхае, — и новые черты обращенного к миру лица "континентального" Китая станут более чем очевидными. Недавняя "мастерская мира", судя по всему, решила теперь поработать и на себя. А значит, неминуемо будут подвергнуты трансформации очень многие аспекты внешней политики Пекина — в том числе и по отношению к России. Во всяком случае, "двуглавость" Кремля, а вернее, склонность его обитателей сидеть одновременно на двух стульях, теперь найдет на Востоке куда меньшее понимание, чем находила прежде. И Путину, который отправился с визитом в Пекин, стоило бы это учитывать.
1.0x
