ДУРНАЯ БЕСКОНЕЧНОСТЬ

Дмитрий Аграновский
ДУРНАЯ БЕСКОНЕЧНОСТЬ

16 февраля в российский прокат вышел фильм американского режиссера Стивена Спилберга "Мюнхен". Говорят, что Спилберг принципиально не делал ничего для продвижения "Мюнхена" и практически отказался от рекламы. Но так или иначе фильм вызвал огромный резонанс и, что показательно, большое количество негативных отзывов критиков — в первую очередь израильских и американских. Спилберга называли лже-пацифистом (он известен, как противник войны в Ираке) и даже "предателем". Представители МОССАДа заявили, что фильм не соответствует реальности и представляет их работу в искаженном и неуважительном виде. Российские обозрева- тели, озабоченные прежде всего величиной кассовых сборов, пока в целом своего отношения к фильму не определили. Да и тема исторической правды в России ныне не очень популярна. Восторг критиков получили фильмы "9 рота" и "Сволочи", чьи создатели даже и не скрывают, что их фильмы не имеют ничего общего с исторической действительностью. В связи с этим, на мой взгляд, самой короткой рецензией, например, на фильм "Сволочи", стало бы просто воспроизведение его названия.
Тем не менее, фильм Спилберга, давно уже ставшего для США больше, чем режиссером, выдвинут на премию "Оскар" по восьми номинациям.
Фильм возвращает нас к трагедии, произошедшей на Олимпиаде-72. Тогда, в 1972 году, 5 сентября, восемь палестинцев проникли на территорию Олимпийской деревни в Мюнхене и захватили в заложники одиннадцать израильских спортсменов — тяжелоатлетов и борцов. Палестинцы, принадлежавшие к группировке "Черный сентябрь", потребовали освободить из израильских тюрем 234 своих товарища. Премьер-министр Израиля Голда Меир заняла непримиримую позицию: "Никаких уступок палестинцам." Переговоров не получилось. Тогда палестинцы потребовали самолет, чтобы вылететь в Египет. Немцы, взявшие на себя проведение операции по освобождению заложников, на двух вертолетах перевезли палестинцев вместе с заложниками на военный аэродром Форстенфельдбрюк неподалеку от Мюнхена, где их должен был ждать заправленный самолет с экипажем, который доставит их в Каир. Палестинцы согласились. До сих пор точно не известно, почему дальше случилось именно то, что случилось — прилетев на аэродром, палестинцы обнаружили пустой самолет без экипажа.
У немцев не было специалистов по освобождению заложников — не было даже достаточного количества снайперов, всю операцию проводила обычная полиция. Тем не менее, заместитель начальника мюнхенской полиции Георг Вольф приказал открыть огонь на поражение. Вместо операции по освобождению начался кровавый хаос, в котором погибли один немецкий полицейский, пятеро палестинцев и все заложники. Трех оставшихся в живых палестинцев впоследствии немцы передали Ливии.
И тогда Голда Меир приняла решение ответить, по ее словам, "террором на террор". Око за око. Она приказала своим спецслужбам найти и уничтожить (без суда и следствия!) тех, кто по ее мнению, прямо или косвенно был причастен к подготовке захвата израильских спортсменов. Вот об этой операции, получившей название "Гнев Божий", Спилберг и снял свой фильм.
Голда Меир, в фильме напоминающая добрую бабушку в домашнем халате и с пучком на голове, после долгих размышлений на тему: "имеет ли государство право действовать методами террористов?", поручает руководство сверхсекретной операцией своему телохранителю Авнеру, который до того никогда в жизни никого не убивал и жена которого готова вот-вот родить. Авнеру и его группе объясняют: "Вы действуете полностью самостоятельно. Формально никто из вас не имеет и никогда не имел никакого отношения к МОССАДу. В случае провала мы ничем не сможем помочь вам."
Вообще, образ израильских террористов (а с точки зрения уголовного права, Авнер и его группа — такие же террористы, как и палестинцы, захватившие спортсменов) у Спилберга очень далек от привычного нам по американскому и российскому кинематографу образа бравого суперагента, убивающего людей с такой же легкостью, как будто это персонажи компьютерной игры. Как это ни парадоксально, но у многих критиков вызвало недовольство то, что Спилберг показал израильтян не хладнокровными убийцами, а живыми обычными людьми.
Действие фильма происходит в основном в Западной Европе. Голда Меир, давая задание своим людям и перечисляя "объекты", говорит: "Этот находится в Риме. Этот в Лондоне. Этот в Восточной Европе, но туда не соваться. Не стоит злить русских." Да, тогда был жив СССР — Большой Брат мусульманского мира, у которого всегда можно было найти защиту и поддержку.
Первое убийство группа Авнера совершает в Риме, а целью становится пожилой поэт. Их первый объект перевел на итальянский "1001 ночь", и выслеживают его израильтяне на встрече с читателями.
Представьте, что вам нужно выстрелить в пожилого беззащитного человека, лично вам ничего плохого не сделавшего, который одной дрожащей рукой пытается отодвинуть наведенный на него пистолет, а другой прижимает к груди пакет с молоком, хлебом и вином. "Мстители" скрываются, а жертва остается лежать у лифта в луже, в которой (крупный план!) кровь смешивается с молоком. "Он был причастен к вербовке боевиков", — объясняют Авнеру.
Дальше — проще. Теперь преступление воспринимается просто как тяжелая и опасная работа.
Взрыв! — бомба, заложенная в кровать гостиничного номера объекта, оказывается слишком сильной. Объект разрывается в клочья, взрывом выбивает глаза девушке, которая была в свадебном путешествии со своим мужем и имела несчастье поселиться в соседнем номере. Сам Авнер, контролирующий операцию из другого смежного номера, получает контузию.
Бойцы Авнера стараются избежать ненужных жертв, однако для выполнения задания приходится стрелять во всё, что движется, включая женщин и детей.
В Лондоне группе Авнера, которая выдает себя за немецкую радикальную группировку, приходится ночевать в одной квартире с бойцами палестинского "Черного сентября". Диалог между Авнером и молодым руководителем палестинцев — один из ключевых моментов в фильме. "Вы, немцы, не понимаете, каково это, когда у тебя нет дома и некуда вернуться! — говорит палестинец, — свой дом — вот всё, что нужно моему народу!"
Нельзя сказать, что люди из группы Авнера не понимали, что делали. "А тех ли мы убиваем?" Чем жестче и страшней становятся акции, тем больше сомнений появляется у Авнера и его товарищей.
В целом фильм Спилберга оставляет тяжелое впечатление. Это все же ни в коем случае не развлекательный кинематограф, несмотря на то, что некоторые сцены выполнены в лучших традициях эффектных боевиков.
В фильме практически некого назвать отрицательным персонажем — и палестинцы, и израильтяне, и французы, и русские — все люди с убеждениями и за каждым своя правда. Исключение составляют непримиримые политики, заставляющие людей убивать друг друга. И на поверхности лежит очень простая мысль: зло порождает зло. Простые люди не хотят воевать и убивать. Они хотят, чтобы у них были Родина, дом, семья и будущее.
Возможно, неангажированные кинокритики станут анализировать "Мюнхен" именно с таких, гуманистических позиций. Мне же, как человеку, погруженному в актуальную политику, хотелось бы обратить внимание на следующее.
Проект такого формата и масштаба явно несет в себе компоненты пропаганды и идеологии. И правы те, кто считает, что Большой Голливуд давно превратился в аналог мирового Агитпропа. Появление фильма "Мюнхен" свидетельствует об изменении настроений в американском истеблишменте. Речь идет о ревизии восприятия конфликта в Палестине. Похоже, времена безусловной поддержки государства Израиль со стороны США ушли в прошлое. Перед достигшей небывалого могущества Америкой стоят абсолютно новые задачи в регионе, что требует более сложного и дифференцированного подхода к проблеме арабо-израильских отношений.
Анализируя спилберговский "Мюнхен" с этих позиций, становится грустно. Там, за океаном, возможности и уровень кинематографа достигают мирового масштаба. Кино формирует мировоззрение общества, корректирует направление внешней политики. А у нас флагманом кинематографии считается "Дневной дозор", третьеразрядный по голливудским меркам подростковый триллер, который после бешеной раскрутки стал образчиком кассовости и безвкусия.
И еще. Как практикующий адвокат, я знаю точно: попранное чувство справедливости рождает гнев, государственное насилие — сеет зерна терроризма, а неумение власти говорить на человеческом языке со своими противниками раскручивает маховик войны.