ВЕРТОЛЕТ

| | | |
Александр Ефремов
ВЕРТОЛЕТ

Притворяться великой страной все труднее. Еще труднее заставить зрителя поверить в притворство. Олимпиада — один из последних имиджевых ресурсов телевидения. Конечно, есть разрекламированное председательство в G8, но встречей министров финансов "большой восьмерки" население не пронять. Скучные лица Кудрина и его гостей потребителю новостных программ, что называется, "ни уму, ни сердцу". От главбуха обычно ждут зарплаты, а финансовый министр (главбух) РФ на телеэкране протокольно улыбается иностранным главбухам, обещая досрочно выплатить еще 17 млрд. долларов Парижскому клубу и списать долги "бедным странам".
Еще было участие крейсера "Москва" в совместных учениях с НАТО. Только вот нелегко понять, в чем состоит эпохальность театрального заплыва последнего из боеспособных кораблей Черноморского флота. На натовском саммите в Мюнхене министр обороны Иванов выглядит, конечно, лучше, представительнее, чем на фоне Челябинского танкового училища. И только.
А Олимпиада — эффектно. Доступно. Весело.
Задолго до стартов началась демонстрация в эфире новой красивой формы наших олимпийцев. Тема нарядных, "самых элегантных" курток стала контрапунктом и комментария открытия игр. Воодушевлял вельможный притвора Табаков-Матроскин — едва ли не ключевая фигура российской делегации. Особой задушевности репортажу добавили его сытые "да-а" и "коне-ечно". А как радостно, духоподъемно поведал он сквозь полудрему, что "теперь после пятнадцатилетнего провала" мы куда-то "поднимаемся". Я понял, что ведомый этим седовласым атлетом, могучим мхатовским стариком, наш доживающий спорт, состоящий из ветеранов и одиночек-энтузиастов куда-нибудь да поднимется, добудет в последний раз "медали престижа". Поднялся же, например, в Африке, на плечи дикарей (в буквальном смысле) редактор помоечного "МК" Гусев. И сидел с блуждающей улыбкой маньяка после удачного отстрела несчастного слоника. Барские охотничьи забавы можно было зреть в передаче НТВ "Профессия — репортер". Оказывается, подавленные комплексы "элита общества" теперь реализует на охоте. "Московский комсомолец" Гусев ходит сладострастно по зале, безвкусно утыканной чучелами убитого им зверья. Этот косит под аристократа. Губернатор Ярославля Лисицын ездит в Киргизию, где пьет свежую желчь павших от его руки горных баранов. Тот еще пиар, особенно если учесть, что в передаче были показаны подвергнутые пыткам инспекторы охотугодий, которым "повезло" столкнуться с высокопоставленными браконьерами. Ужасные забинтованные лица лесников слишком не похожи на маски раздувшихся лицедеев.
В идущей следом "Программе Максимум" все еще натуральнее. Отсюда понятно, почему натурализм Пьяных вызывает отторжение у некоторых критиков, притворяющихся чеховскими интеллигентами. Обманывая и самообманываясь, они весьма благополучно живут в столичном мирке, где есть кошечки, собачки, театральные премьерки, поездки на дачу и в заграницу, престиж , тусовка. То есть их личное "завоевание демократии". И вот зачем-то, откуда-то обрушиваются такие неуютные сюжеты: засуживают похитителей колхозной курицы, дают огромный срок грабителю школьных буфетов. Выгоняют с работы слишком "мягкого судью" — посмел дать кому-то "условно". Похитители курицы — трое подростков — вешаются в сарае, не выдержав порицания общественности. "А тех, кто грабит миллионами и убивает — не наказывают", — говорит, рыдая, мать несчастного самоубийцы. И всё. И ясно, что сверкающие кольца стадионов, радостный Турин, праздничные итальянцы для нашего униженного народа — параллельно-недоступный мир. Но ведь можно часами напролет пустословить, обсуждая, почему да как не состоялась вымученная экранизация "Золотого теленка" на Первом. Да только потому, что актерам надо играть, а не подламываться под кого-то. Чего, к сожалению, Меньшиков и его коллеги по новоделу не умеют.
Зато умеет изобразить оскорбленную невинность либерала румяный Быков, позиционирующий себя писателем ("К барьеру!"). Его прогрессивная религиозность была ущемлена предложением депутата от "Родины" Александра Чуева. Тот, видите ли, удумал ввести законодательный запрет на оскорбление религиозных чувств верующих! "Не понимаю, как будет квалифицироваться оскорбление", — повторялось взывание дородного литератора-модерниста. Хотя при внимательном рассмотрении все очень понятно: надругался публично, вызвал религиозную рознь — получи наказание. Чуев — один из тех немногих непритворяющихся, кого еще можно видеть в телевизоре. Важно то, что с помощью умного секунданта-мусульманина он показал духовно-смысловое единство исламского и христианского сообществ.
Быкова разволновала подобная перспектива. Неужели всем хулителям Христа, Мухаммеда или Будды придется нести отвественность наравне с теми, кто порочит Холокост? Неужели придется отвечать по суду поджигателям православно-исламского конфликта в России? Как же так? Растерянным недоумением делились, как всегда странные, "судьи". На сей раз запомнилась старушка-предприниматель с толерантной фамилией Блудян и некий Штейн, который, как он сказал, "делает сериал "Зона".
P.S. А вот "государственник" Пушков в "Постскриптуме" борзо пережевывал старые тезисы философа-провокатора Хантингтона о "столкновении цивилизаций". Настойчиво размышлял о "непреодолимой пропасти", отделяющей "не радикальный даже, а весь ислам". Зачем? Не терпится потрафить мировому правительству? Пушков в образе патриота и респектабельного американского обозревателя разом(?). Беседует с Соросом, Саймсом, Киссинджером, Коэном… Олигарх Мордашов недавно обиженно удивился в "P.S.": "Нас начинают плохо понимать в мире". А скоро ведь будут не просто "не понимать", но бить и вышвыривать, как и положено поступать с притворщиками в приличном обществе.