Какое истинно русское сердце не занимает судьба нашего народа, сознательно запутанная за истекшие тысячелетия, искаженная до неузнаваемости, может быть, самая темная в истории человечества, в какое-то время даже утратившего свое истинное название: русы, россы , — и по болезненному желанию наших недругов мы уже иль откочевали в небеса, "перестали быть русской общностью", или дружною толпою готовимся переселиться "на Красную горку" под кресты. Много глума и всяческих небыличек чинят зарубежники на нашу историю. Сначала выпускается из рукава нечто вроде птички-синички: анекдот, слух путешествующего, злокозненный вымысел, над забавой шутовскою смеются по передним, а после иной несведущий человек невольно задумается: "Ага, дыма без огня не бывает. Что-то в этом кроется". Давным-давно был пущена сплетня, дескать по Москве белые медведи шастают… (Действительно, долго жила на Руси забава с дворными медведями, коих водили скоморохи-медвежатники на цепи. Были и медвежьи бои в пригородках столицы, были гоны и облавы на медведей на Москве-реке, и иные царские потехи). Но ведь Европа-то поверила, что по городам варварской Руси шляются медведи, и какой, значит, дикий народ живет там, и эта чудная побаска по сей день в ходу. Совсем недавно в одном историческом исследовании я узнаю, что город Муром на Оке, как и Ростов Великий выстроили русы-руги во времена Рюрика, выходцы с Варяжского моря в девятом веке. Приводится высказывание араба Ибн-Руста о муромских старожильцах: "Русы не носят ни курток, ни кафтанов, но у них мужчина носит кису (кусок ткани, обернутый вокруг тела, наподобие римской тоги), которой он охватывает один бок, причем одна рука выходит наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож, причем с оружием этим он никогда не расстается… Нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие-торговля соболями, белками и прочими мехами"… Что меня смутило в этой откровенной благоглупости? Прежде зимами на Оке морозы стояли куда круче нынешних, и без кафтана, шубняка, озяма иль овчинной выворотки, без одежды, скроенной из звериных шкур, без кукуля и сапожишек, без добротной избы с печью — не выжить. Портрет руса как бы списан арабом с воина знаменитой Трои. Ведь киса — это не кусок ткани, а кошель, зепь, карман для хранения денег. На русском севере киса — это дорожный мешок для харча, сшитый из нерпичьих шкур. Мезенцев, моих дальних предков, из-за того, что воровали из обозов эти мешки, обзывали "кисерезами". И вот эту побрехоньку продолжают перепечатывать и поныне; хоть бы в словарь русский заглянули… И сколько откровенного вранья порассыпано по иностранным источникам, а мы ссылаемся на них.
Тут невольно вспомнишь легенду о "чуди белоглазой", которая согласно народной сказке однажды ушла в землю, и эту байку поныне, нимало не усомнясь, тиражируют ученые мужи. Хоть бы к Михайле Ломоносову прислушались, шапку перед ним сломали. Это о нем однажды сказал поклончиво Пушкин: "Ломоносов — наше всё!" Так вот, Ломоносов еще двести пятьдесят лет тому, изучив исторические первоисточники, написал о происхождении русского племени и там же уведомил великую государыню, что "чудь белоглазая" — это скифы, пришедшие на Север, народ воинственный, храбрый, верный в бою, их нанимали в свои полки Великий Новогород и Великий Киев. Была чудь белоглазая, сероглазая, черноглазая, и владения этого племени простирались от Чудского озера до приполярной реки Мезени и далее до отрогов Урала (на реке Мезени есть деревня Чучепала, где было сражение с "чудью"), а далее смыкались с Югрою (не путать с уграми), Карой и Ямалом, которые к угро-финнам никакого отношения не имеют. Не брали в наемные рати ни вепсов, ни зырян, ни лопарей, ни ненцев, потому как по быту и культуре эти племена в своем развитии далеко отставали от чуди; но вот эти крохотные народы не пропали во времени, но отчего-то якобы "провалилась, ушла в землю" лишь чудь белоглазая. Да потому, что растворилась в новом потоке русов, исторических родичей по нраву и языку, ибо была чудь — скифами-русами.
Ну как тут не вспомнить торжественные слова Блока: "Да, скифы мы!"
Отчего я разразился научительным словом вроде бы о само собой разумеющемся? Да потому, что нынче алчный взор Европы как никогда прежде раскалился на пространства России, мы позволили католикам и протестантам в девяносто первом прикусить свой православный палец, и сейчас новые самозванцы добираются до нашего горла и не столько "булатной сталью", сколько покушением на русский дух; а где дух мертв, там плоть истлела преж времен, и похож тот человек на гроб ходящий повапленный. Ведь куда проще забрать в свои владения райские земли пустующие по рекам Печера, Мегра, Сура, Ра (Волга), а после, как бы между прочим, поклонить под себя и Югру и Урал, и Зауралье — дикие, потерянные, замороженные тундры и суземки, по коим, будто жалкая плесень и пыль, рассыпался странный безымянный, неисторический народец, который почему-то считает себя великим.
Лев Гумилев был историком не последнего десятка и вроде бы имел светлую голову, но ничтоже сумняшеся писал, что когда-то русы были воинственным народом, воевали много земель, нанимаясь в войско к могущественным деспотам, дали свое имя и язык Киевской Руси, а после вовсе пропали. Напрашивается само собою: ну, были воинственные мужики, проливали кровь в тьмутаракани, за хазарский каганат, за Царьград и Рим, бились в Испании и на Ближнем Востоке, — и вот погибли; но жены-то их, но дети оставались же в многочисленных деревнях, в городах с пригородками около Ладоги и Руссы, в Обонежье и Муроме, в Ростове Великом и у Плещеева озера, на Осколе и на Дону, на Белоезере в Вологодчине и в Подвинье, да и не в малом числе, если только к хазарскому Кагану нанимались до двадцати тысяч отлично вооруженных русских наемников. Бабы и детишки, куда делись? Иль, как чудь белоглазая, тоже в землю втоптались в один день? Но об этом Гумилев не пишет, как и не возникает у него отчего-то естественного сладкого чувства: "Быть русским — какой восторг!" Судя по его книгам, прошедшие по Руси, как саранча, монголы куда ближе ему светловолосых русичей.
Нет, у наших предков было почтительное отношение к Руси. И вовсе не случайно возник летописный Свод 1652 года, согласно которому "Россия — это самое древнее царство на земле, основанное братьями Словеном и Русом задолго до Рима и империи Александра Македонского, имеющая право на владения территорией от Адриатического моря до Ледовитого океана". Вот и тщательно скрываемые до последнего времени раскопы на юге Урала древнего города Аркаима, где тысячи лет до нашей эры уже жили русы-арии, народ высочайшей по тем временам культуры, позволяют уже по иному разглядеть движение нашего народа в пространстве и времени. Видимо, где-то в начале первого тысячелетия они покинули Аркаим, перешли через реку Ра (Волгу)и, двигаясь на запад, в верховьях рек Северский Донец, Оскол и Дон создали "русский каганат", в тех местах археологи раскопали развалины белокаменных крепостей; оказалось, в конце восьмого века там чеканили монету, была своя руническая письменность. Исторический цикл "русского каганата" заканчивался под давлением хазар, и русы — поклонники меча и кузнечного горна (роксоланы, русы-аланы, рутены, руги, варяги, скифы, сарматы, анты, — это, по мнению Ломоносова, родственные племена русов) сдвинулись на запад и свою энергию переключили на Днепр и Карпаты, создавая с помощью славян новое великое государство "Киевскую Русь", чтобы через шесть веков приняться уже за выковку великой "Руси Московской". В середине первого тысячелетия нашей эры от Урала и до Карпат, от Русского моря (Черного) и до моря Варяжского, по берегам которого жили русы-варяги и русы-руги, дети бога Сварога, и до моря Студеного, — так вся эта великая обильная земля была под прикровом русов, и они кочевали по этим владениям циклическими кругами, согласно обстоятельств терпеливо выстраивая череду государств — "Великих Русей" (это мое предположение). Чего стоит одна лишь культура "скифов", по древности, красоте и фантазии, по чувственности не уступающая эллинской… И потому наши знаменитые предки в семнадцатом веке были по-своему правы, мистически понимая Русь как самое древнее царство на земле.
