УЛЫБКА ПРЕЗИДЕНТА

| | | |
Юрий Бондарев
УЛЫБКА ПРЕЗИДЕНТА
Страна и лидер: надежды и иллюзии
Известно, что люди власти — короли, императоры, влиятельнейшие политики, диктаторы и цари, подобно актерам, часами стояли и ходили возле полированных стальных пластин в далеком XIV веке, позднее, в наше время, возле зеркал — так они отрабатывали выражение лица, улыбку, смех, гнев, доброту во взоре, милосердие, заучивали жесты, поворот головы, походку, величие позы, что в той или иной мере все это создавало бы перед приближенными и, разумеется, перед народом, образ властителя либо сурового, непреклонного, либо доброго, мудрого, справедливого... Для этих мизансцен создавались тайные школы из артистически способных людей.
Конечно же, современный мужчина, бреясь по утрам и видя вблизи свое лицо, выспавшееся, а быть может, непроспанное, "отяжелевшее", вполне естественно, в какой-то степени находит в нем нечто новое, не замечаемое раньше. Что ж, у всякого индивида бывают минуты, когда он, вглядываясь в зеркало, не совсем реально узнает себя и образуется вроде бы разрыв между тем, как он представляет себя, и несколько другим лицом, которое из зеркала смотрит на него.
Надо предполагать, такие минуты бывают у каждого из нас, не исключая первого человека страны, и тогда он без наигранных усилий, с некоторой растерянностью, возможно, спрашивает собственное отражение в зеркале: "Неужели это я, человек с обыкновенным лицом? Так кто и что я? И именно от меня зависят судьбы миллионов людей? Есть ли для этого у меня достаточно воли?"
О своих мучительных минутах лидеры верховной власти никогда и никому не говорят, даже женам, боясь раскрыть неуверенность воли, слабость, продолжая выдерживать характер правителя без сомнений — убежденного в любом произнесенном им слове, подобно актеру, вошедшему в роль человеческой трагикомедии, написанной, к огорчению, драматургами не поднебесными. Тем не менее, у творческих работников часто возникает желание увидеть главу страны совершенно открытым, искренне и чистосердечно исповедующим правду и только правду, душевно разговаривающим с народом о его горестях, бедах, несчастьях, обидах, несправедливостях, социальном неравенстве, о засилье чиновников, умопомрачительном падении нравов, аморальной телевизионной анархии, и вместе поговорить о стоянии на коленях с поклонами в сторону красочно-фальшиво раскрашенных чужеземных декораций, затушевывающих далеко не райскую "западноамериканскую" жизнь. Да, начистоту поговорить без готовых мягких ответов на заготовленные вопросы, скользящих в сознании слушателей общими фразами, оставляя души людей холодными, безучастными, разочарованными, — такое общение не сближает, а подтачивает веру и доверие соотечественников.
Бескрайне самонадеянно давать со стороны какие-либо советы государственным деятелям, политикам, власть имущих. Однако мягкая податливость в общении с чужестранными "друзьями", где неверность и коварство чрезмерно воспитаны изощренными в казуистике дипломатическими умами, опасна сверх меры. Что касается России, то эта ее излишняя куртуазность в дипломатии стирает гордое звание Великой Державы XX века, населенной образованнейшим народом среди всех народов Европы и Азии. В лексиконе дипломатии нашего государства совершенно отсутствует кем-то упраздненное и быстро забытое отрицание "нет". Короткое и внушительное по смыслу слово в конце концов есть щит государства, символ достоинства и самоуважения. Не стоит думать, что далекие от истины, выверенно обманчивые восклицания дружбы наших "союзников", фамильярно-ласковые объятия, похлопывание по плечу настолько действуют на чувства, создают настолько милую атмосферу согласия, приятельства, что гипнотически забываются воинственно бряцающие фразы Буша: "Где поднят американский флаг, оттуда американцы не уйдут!"
Что ж, достаточно взглянуть на геополитическую карту, чтобы убедиться: ныне уже не "Великая Россия" густо окружена полосато-звездными флагами, как остров в океане. Россия не только не сказала "нет", она согласно молчала при водружении каждого американского флага вблизи наших границ. И непостижимо странно: она, Россия, надо полагать, не возражает рано или поздно вступить в НАТО, чтобы любоваться железными касками "защитников мира и прав человека" на перекрестках Москвы?
Не имеет смысла пророчествовать, но, потеряв в дипломатической лингвистике отрицание "нет", вовсе не исключено в реальности, что через энное время мы можем потерять Сахалин, Курильские острова, богатейшее Приморье, омытый нашей кровью Кенигсберг (Калининград) — и эти подарки добреньких русских будут сделаны (как мы отдали США тысячи квадратных километров шельфа в Беринговом море), разумеется, без общественного шума, с соответствующими театральными рукопожатиями, комедийно-сентиментальным умилением, надолго застывшим на лицедейски счастливом лице бывшего министра иностранных дел Шеварднадзе.
С мистическим ужасом приходит мысль: не стоит ли в очереди прекраснодушных подарков наша единственная серьезная защита — атомное оружие, гениальная отечественная наука о космосе, русские открытия в технологии ракетостроения — не будет ли наше последнее, сверхдрагоценное богатство отдалено и присвоено под знаком американской охраны, неразлучными "до гроба" российскими друзьями, белозубая гуманная улыбка которых в одночасье способна обратиться хищным оскалом.
Разгромлена грандиозная и единственная в мире общественная формация — СССР, извечная мечта о братстве человечества, разрушена передовая индустрия, дерзко соперничавшая с мировой, две трети заводов перестали функционировать, в то время, как в стране около 6 млн. безработных, не одна тысяча талантливых ученых уехала из России, опустели и, как это ни прискорбно, скупаются важнейшие лаборатории научно-исследовательских институтов; в городах и селах невиданная смертность, исчезает генофонд нации. Горько подумать, что мы, богатейшая страна, владеющая огромными землями, природными ресурсами, пресными водами, ежегодно покупаем продовольствие за границей на фантастическую сумму — 280 миллиардов долларов: такие затраты на продовольствие не по силам любой стране. (Кстати: Франция собственным сельским хозяйством обеспечивает 25 процентов потребностей Европы.) И как слабоумно мы продаем то, чему цены нет.
К нашей печали, мы разбрасываем данное нам колоссальное состояние по всему свету, позволяя зарабатывать чужестранцам сотни миллиардов долларов. Мы не щадим ни природных богатств, ни созданном потом и кровью советской промышленности, ни самый ценный капитал — народонаселение Отечества. Помимо того — неотразимое обогащение европейских и американских "друзей" — это вывоз российского капитала за границу и хранение его в чужих банках с самообольщенной, должно быть, верой и необъяснимой убежденностью, что вдали от Родины сейфы надежнее. И так за последние десять лет из России было вывезено 152,8 млрд. долларов, совсем уж цифра нешуточная. Что касается общей суммы (по серьезным, а не скользящим вкось подсчетам), страна потеряла за годы реформ, разрушающих и омертвляющих производство, — 3 трлн. долларов, притом доходы бедных сравнительно с доходами богатых уменьшились чрезвычайно — в 14,3 раза. Можно ли логически говорить об антимонополии свободы и равенства? Нетрудно представить общую нерадостную картину и согласиться, что пагубные реформы вздыбили Россию, но, с позволения сказать, конь волюнтаризма не удержал устойчивость, ослеп от неразумного управления, не опустил твердо копыта на естественную почву, сохраняя безопасность, а нелепо, грубо упал, ослабленный, брюхом на землю и, тяжело дыша, не делает спасительных усилий подняться, встать на ноги.
Стоит ли доказывать, что смысл жизни президента, — судьба вверенной ему народом страны. Президент — не человек случая и не человек мистической удачи, подарившей ему верховную власть. Его Бог и неизменный наставник — закон человека и мысль о законе человечества, его путеводная звезда — патриотизм, влюбленная преданность Отчизне, ее прошлое, настоящее и будущее. Рядом с ним — неотступна правда о своем народе, истории государства, и здесь исключено сокрытие его ошибок, заблуждений, изворотливой лжи, наряженную в пышную оперную тогу, распахнутую во все стороны игривой справедливости. Только истина приносит удовлетворение и здоровье государству. Отклонение от нее создает тревогу, неуверенность, страх.
В устах развращенных политиков и чиновников из окружения сильных мира сего русская история от Петра Первого, Октябрьской революции, коллективизации и индустриализации до Великой Отечественной войны — непрерывная панихида и уголовное дело.
Энергия геростратов своей неумной перекройкой России принесли одной шестой части света не представимые похоронные потрясения, задушив развитие государства, свободное и здоровое дыхание истории, когда открывались все возможности творящей человеческой личности. Будущее мира уже стояло за Россией.
Нет двух историй и быть не может. Есть одна история, единый поток, текущий из общего источника, но волей неких сил и людей он меняет русло, замедляет движение, делая прихотливые извивы, повороты и развороты, и вновь возвращаясь в закономерное русло. И нет счастливой или несчастливой истории. С яростными путаниками, надрывно кричащими, что история России кровава, нелепа, зигзагообразна, можно было бы, на первый взгляд, согласиться. Но определить точнее — движение человечества от лирического, прекрасного начала шло в направлении жестокой земной реальности. Далее развитие убыстряло бег, и наше время все отчетливее обретало вид трагедии в зыбком объятии обманчивой надежды. И бег отчаяния продолжается к самому худшему, к выпадению из истории России, к ее концу. Это не напоминает ли путь Адама — от бескорыстного создания Вселенной живого дыхания до алчного и аморального современного индивида, действующего в скверной пьесе на огромной всемирной сцене придуманной жизни, которую неумело, слабоумно, эгоистично, самоубийственно строят люди, редко переходя от плавающего на поверхности бытового анализа к глубокому синтезу, осмыслению самих себя.
Всё, что происходит в государстве, безусловно, должен знать президент. Но знание и познание не одно и то же — это разного рода понятия. Добродетель — не всего лишь красивое слово, а делание добра, решительное отрицание пессимистической формы развития, определяющей жизнь. Ведь сама жизнь — не трагическое путешествие в вечность, не величайшее зло и не медленное умирание несчастных, изгнанных на землю из рая.
Возникновение невеселых суждений можно было бы понять, даже не воспринимая забытого Шопенгауэра пророком. Наше общество разумно не прогрессирует; вместе с нами и весь род человеческий: машины, атом, кибернетика, электроника, прикосновение к космосу, который безначален и бесконечен — это минутная победа технократического направления; конец же его — поражение от ограниченности человеческого разума. Согласимся, что тайны, как прежде, темны и тихи, и "вечно в себе пребывают".
В сущности, что есть свобода мысли? Не делай в тупой гордыне, что хочешь, а делай, что можешь, что позволяет и подсказывает разумение. Иначе твоя свобода делает несвободным другого, так же опирающегося на истину, на ее вековые традиции.
Есть некая субстанция, которую можно назвать душой, талантом, традицией, верой народа — не эти ли наиглавнейшие феномены обязан познать, обобщить и сделать выводы верховный правитель? Именно его познания и справедливая воля удерживают или же не удерживают тонкое общественное равновесие, каждодневную жизнедеятельность государства и международных отношений. Если ведет Божья длань, высшая воля, то справедливость и совестливость — внутренний нерушимый порядок души президента. Это хорошо чувствует легковерный народ, чувствует и сразу отталкивает равнодушие к ожиданиям и чаяниям своим. Обмануть народ можно и дважды, и трижды, но заставить под давлением силы полюбить неправедного правителя — такая же абстрактная идея, как квадратный корень из -1.
Благословенны страна и тот народ, которые могут сказать президенту:
— Я вверяюсь тебе!
Мир открыт и познан непрочностью всего, а между тем, народному президенту необходимо быть влюбленным в самое сущее — в реальную жизнь и данной ему властью искоренять нижайший человеческий порок: измену материнской колыбели.
Во время многочисленных встреч президента с главами и политиками разных государств иногда на его губах возникает на миг некая туманная тень будто бы виноватой улыбки. Вместе с тем, он порой смотрит вниз, а не в лицо чужестранного собеседника, словно сомневаясь, хватит ли недипломатической резкости для сопротивления и защиты личной точки зрения, выраженной словом "нет". Мелькающая тень неуловимой улыбки и взгляд вниз не похожи на природную стеснительность; президент отлично понимает, что его роль — быть человеком благожелательного ума и твердого убеждения. Ведь запас мужества и воли — два столпа правителя. Возможно, в перемене его лица — невольное отражение внутренней вины, связанной с трагедиями России: гибелью "Курска", "Норд-Оста" и "Трансвааля", терактами в Буденновске, Беслане и Нальчике, с сотнями других терактов, крушений поездов и воздушных катастроф, нераскрытых преступлений, убийств, разрушений и обнищания в деревне, грубым бесстыдством порнографии на экране и на сцене, продажей бездомных детей за границу, жизнь которых порой зверски прерывается иностранными благодетелями, и многими иными бедами.
Держит ли президент в глубине души неискупимые муки управляемой им России? Быть может, он взял всю вину на себя, и она приносит ему невыносимые страдания? И невольно возникает неспокойная мысль: первый человек в государстве таит в душе какую-то судьбоносную тайну, открыв которую народу, он должен был бы сделать шаг вперед, в очистительную полосу озона для излечения больной страны, для ее спасения и благополучия. Судьбоносный шаг еще не сделан, и народ вроде отбывает роковое наказание за свое нескончаемое стоическое терпение с кровавыми слезами. Кто же сделает первый шаг — президент или народ? Благое спасение России — в их объединении.