МИССИОНЕР

| | | | |
Александр Титов
МИССИОНЕР

В силу того, что приписан я к журналистскому цеху, приходится мне общаться с самыми разными людьми, соприкасаться со многими средами и людскими сообществами. Как-то по работе встречался я одним с инженером — перспективным сотрудником известного авиационного КБ. Молодой человек оказался интересным, живым собеседником, и наш разговор очень скоро вышел за рамки специальных вопросов, связанных с характеристикой истребителей пятого поколения. Говорили, как водится, о политике, о войне и о том, что же ждет всех нас в грозном XXI веке… Незаметно перешли к вопросам вечности. Мой собеседник выказал интерес к религии, связав ее с наукой. Признался мне, что по убеждениям — атеист. При этом имеет весьма общие и поверхностные представления о вере отцов. Просил рекомендовать ему какую-либо литературу по этой, новой для него теме.
— Быть может, — спросил он, — у вас есть на примете церковный человек, который бы честно и на высоком интеллектуальном уровне обосновал бы свой выбор? Который согласился бы со мной поговорить и поспорить?
Тут я даже несколько растерялся. Среди моих знакомых много умных, образованных, при этом воцерковленных верующих. Но смогут ли эти достойные люди донести дух веры до технократа, пребывающего в безмятежном состоянии молодости и успеха.
В Москве есть много священников-проповедников — речистых, искренних, знающих… Но захотят ли они беседовать и спорить с любопытствующим гностиком?
И тут меня осенило: существует такой человек! Он умеет ярко, ясно и жарко проповедовать. Убеждать не только заядлых скептиков и людей нейтральных к Православной церкви, но и пристрастных ее противников. Умеет доходчиво отстаивать православное мировоззрение перед лицом представителей иных конфессий, а то и перед сектантами, язычниками и откровенными богоборцами. Умеет любить в этих людях не их заблуждения, но бессмертную душу, которая, по его мнению, никогда не бывает наглухо закрыта для исповедания Слова. Это он, погружаясь в несущий тленные останки человеческих тел, мутный Ганг, молился о просветлении язычников и не уставал свидетельствовать удивленным индусам о Христе. Ему же оказалось под силу возобновить прерванную на многие века святоотеческую традицию затевать диспуты о вере с инославными и еретиками. Мягкий в обращении, твердый в доводах, "подкованный" в теологии, прекрасно знающий дух и букву Закона, он убедителен и своей верой. Он — миссионер от Бога!
Речь идёт о протоиерее Олеге Стеняеве, знакомство с которым поразило и несказанно обрадовало меня.
Дело в том, что, будучи человеком весьма светским и суетным, я всё же не уставал наблюдать за тем, что происходит в нашей церкви, которая, на мой взгляд, была и остается одним из столпов русской цивилизации. В какой момент я пришел к выводу, что в нынешнюю эпоху Православная церковь занимает исключительно оборонительные позиции. Стремится лишь удержать своих чад на плаву, пытается отгородиться всеми силами от бушующего моря века сего. Реализует тактику "глухой обороны", оставляя за бортом тысячи и тысячи моих соотечественников. Такое видение не оставляло надежд на лучшее, заставляло думать, что церковь ныне находится вне общества, вне политики, вне истории…
Именно отец Олег Стеняев показал обратное. Продемонстрировал возможность церкви наступать, развиваться, побеждать даже в условиях нынешнего, погруженного в столикие ереси и магический морок социума. Парадокс в том, что сектанты, с коими отец Олег много лет ведет духовную войну, готовы его слушать и принимать. Секрет — в той позиции, которую занимает священник.
Будучи руководителем Центра реабилитации жертв нетрадиционных религий памяти А.С.Хомякова, отец Олег и его сподвижники частенько заходят на "чужую территорию". Вот что говорит об этом сам Олег Стеняев:
"Отличительная черта нашей работы — мы никогда не действуем с позиций агрессии. Я считаю, что для христианина — это просто непозволительно. У нас есть учитель — Иисус Христос. Он никогда ни на кого не нападал, Он проявлял величайшую любовь к людям. Единственное, кого Он не терпел, так это лицемеров — книжников, фарисеев, но и для них Он находил какие-то слова. Мы с самого начала подходили к людям с позиции любви. Хотя тоже были свои перекосы. Например, в свое время я писал много экспертиз в прокуратуры, доносы в КГБ, в МВД. А потом мне открылось, что это грех, что этого нельзя делать. И я открыто в этом раскаялся и сказал, что никогда больше не буду этим заниматься. Я — христианский священник и должен проповедовать Христа. Я понял, что Любовь Христова может больше людей обратить в Церковь. Святой Макарий Великий говорил: "Худое слово делает доброго человека худым, равно как и доброе слово делает человека худого добрым". И сейчас моя задача — найти для каждого заблудшего то доброе слово, которое поможет ему избавиться от худых заблуждений. Я работаю не один, со мной работают несколько священников и очень много верующих мирян. У нас постоянный контакт с прессой, и мы поддерживаем доброжелательный тон полемики с заблудшими. Мы проводим диспуты на основании Священного Писания с представителями разных вер, чтобы они могли убедиться, в чем они не правы. Единственный механизм воздействия на людей — говорить им Слово Божие. Я считаю, что наиболее эффективной формой воздействия на людей, вовлеченных в секты, являются диспуты. Так было всегда. А сейчас с сектами борются полицейскими методами. Почему государство должно за нас решать эти проблемы? Государство должно вмешиваться тогда, когда сектантами совершаются уголовнонаказуемые деяния. Мы, будучи религиозными людьми, должны находить именно религиозные способы решения этой проблемы. Мы не можем полицейскими методами бороться с сектантами, а сейчас многих миссионеров превращают в этаких сыскарей-любителей. А ведь у нас в Православии намного больше нравственных проблем, чем в сектантской среде — и это все знают. В сектах люди придерживаются жестких норм трезвого поведения. И не надо никого обманывать: в нравственном смысле сектанты выше многих православных верующих людей.
Что такое притча о добром самарянине — это притча о добром "свидетеле Иеговы", который проявил милосердие в отличие от ортодоксального священника и от ортодоксального певчего, пробежавших мимо растерзанного путника. И Господь рассказал эту притчу для того, чтобы показать, что своим может стать человек чужой по вере.
Мы имеем многих святых — бывших сектантов. Это и Августин Блаженный, и священномученик Киприан".
Надо сказать, что в облике и поведении отца Олега нет ничего нежно-елейного. Никаким особым сладкоголосием он не отличается. Напротив, он производит впечатление простого русского мужика, порой несколько грубоватого. Если мысленно оставить в стороне его сан, его несомненные дарования и всестороннюю образованность, то вы увидите портрет крепкого рабочего человека, тип которого до сих пор можно встретить в русской глубинке.
Большинство даровитых проповедников сегодня — это выходцы из интеллигенции. Благодаря, но и вопреки своей среде, они через надрыв, мытарства и сомнения пришли к Богу. Не таков "Стеняич", как его за глаза, но уважительно величают в простонародье.
Родом он из Подмосковья. Вырос в православной, отчасти старообрядческой семье. Изначально, в силу воспитания, отказался быть пионером и комсомольцем. Заботами своей бабушки воцерковлен был с детства. Отработал в молодости на заводе токарем-расточником. Отслужил в армии.
Стал при храме чтецом. Затем закончил семинарию. Служил в центральной России и в Сибири.
Были и у него, как у всякого, метания и муки: бегство в Зарубежную церковь, конфликты с паствой и клиром. В начале же 90-х состоялось его покаянное возвращение в лоно Московской патриархии — и началось самое интересное и важное: отец Олег нашел себя как миссионера.
"Миссионерской деятельностью я занялся еще в семинарии. Когда я вдруг начал беседовать с одним баптистом, исключительно на основании Священного Писания, меня поразило, что он очень внимательно меня слушал а затем… со мной согласился. Мне казалось, что убедить человека — тяжело, трудно, что нужно этим годами заниматься, а человек вдруг взял и просто согласился. Мало того, он привел меня к родителям — баптистам со стажем, и они тоже, послушав мои доводы, приняли Православную веру.
И я тогда понял, что на этом направлении можно работать. Но за первые 10 лет моего миссионерского служения, начиная с семинарских лет, мне удалось обратить в Православную веру человек десять. Эти люди проходили чин присоединения, они крестились в Православии, венчались, воцерковлялись.
А потом, когда я начал привлекать их к работе миссионерской, всё резко изменилось. Стало присоединяться очень много людей, потому что тем, кто имеет собственный опыт возвращения в Церковь, всегда легче понять, как можно помочь другому человеку. И в результате у нас по спискам на сегодняшний момент более двух тысяч человек, которые прошли реабилитацию и присоединились к Православию".
Разумеется, миссионерство — дар Божий. Без умения убеждать, душевного жара, ораторского таланта обратить человека в свою веру невозможно. Но для ведения миссионерской работы нужны и глубокие познания. Особенно это важно, когда работа ведется среди убежденных сектантов, большинство из которых виртуозно жонглируют цитатами из Писания и умело оперируют источниками. Здесь на помощь отцу Олегу приходит качество, весьма редкое и нехарактерное даже для известных проповедников и архиереев-настоятелей дня нынешнего.
Речь идет о том, что в Православии называется книжностью. Отец Олег — очень начитанный в священных текстах человек. Видимо, повлияло то, что он с детства владеет церковнославянским языком, а в молодости много и внимательно читал святоотеческую литературу. Да и память батюшку редко подводит. Такая начитанность очень полезна для проповеди, однако таит в себе опасность. Не зря Господь обличал "книжников и фарисеев". Слава Богу, отец Олег не подменяет буквой дух, и при всей своей внешней "свирепости" способен искренне смиряться и каяться. Вот часть его выступления, произнесенного на одном церковном семинаре:
"Христианская религия говорит, что каждый из нас — хорошо замаскированный грешник, каждый из нас. Вот я замаскировался под подрясником. Крест надел сверху. Каждый маскируется по-своему. Кто-то маскируется под студента, а сам давно занимается чем-то другим. И это что-то другое, что доминирует в его жизни, какой-то грех, какая-то страсть, духовная болезнь. Именно христианство — это религия, которая начинает вести диалог не с праведными пророками прошлого, не с особыми избранниками Творца, а с людьми такими, какие они есть. Представьте себе: проповедь Иисуса Христа начинается в мире иудаизма, в обществе, где каждый еврей старался исполнить все 613 заповедей. Иудеи действительно старались исполнять буквально все, и однажды Иисус Христос, общаясь с такими людьми, сказал: "…истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие". Если все эти слова перевести на современный язык, чтобы истинный смысл стал понятней, то Иисус Христос сказал следующее: "Первые в Царствие Божие идут проститутки и валютчики, которые работают в обменниках". Я думаю, если какой-нибудь священник в своем храме или какой-нибудь раввин в своей синагоге, или какой-нибудь мулла в своей мечети произнес бы эти слова Иисуса Христа, то его, если бы не побили камнями, то по крайней мере отстранили бы от служения и посоветовали бы обратиться к психиатру. Но Иисус Христос произносит эти слова. Почему? Давайте попытаемся понять принципиальное отличие христианства от всех других религий. Иисус Христос учит, что Он пришел в этот мир "призвать не праведников, но грешников к покаянию". Почему? Разве Он не хочет заботиться о тех людях, которые стараются все строго исполнять? Дело в том, что Новый Завет говорит нам о том, что праведных людей нет. Как я уже сказал, все мы с вами — хорошо замаскированные грешники. Смотрите, что сказано в послании Апостола Павла к Римлянам. Это 3-я глава: с 10-го стиха и ниже: "Как написано, нет праведного ни одного. Нет разумевающего. Никто не ищет Бога. Все совратились с пути, до одного не годны. Нет делающего добро, нет ни одного". И ниже сказано: "потому что делами закона…" (т.е. своими добрыми и своими злыми делами) "…не оправдается перед Ним никакая плоть". Исполняешь ты закон или не исполняешь, мало, что меняется от этого в твоей жизни. "Ибо законом познается грех. Но ныне, независимо от закона…", т.е. независимо от наших добрых и дурных поступков, "…явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки. Правда Божия через веру в Иисуса Христа, во всех и на всех верующих, ибо нет различия". Посмотрите, почему нет различия между нами, сидящими в президиуме и в зале. "Потому что все согрешили и лишились Славы Божией". И далее сказано: "Получай оправдание даром. По благодати Его искуплением во Христе Иисусе".
В определенные часы каждый вторник в помещении при храме Иоанна Предтечи в Сокольниках отец Олег принимает лиц, пострадавших от деструктивных сект, страдающих психическими расстройствами и наркозависимостью.
К отцу Олегу приходят не только русские. Были случаи, когда мусульманские дети попадали в какую-нибудь христианскую секту, и их родители обращались за помощью к Стеняеву.
При храме есть воскресная школа для взрослых. Примерно 100-150 человек там занимаются. Каждое воскресение после литургии здесь читаются книги Священного Писания.
В храме "Всех скорбящих Радость" осуществляет реабилитационную программу сподвижник отца Олега священник Евгений Тремаскин. Ту же работу ведет на Крутицком подворье иеромонах Анатолий (Берестов).
При помощи Центра небольшие группы наркозависимых в 5-7 человек вывозятся в качестве трудников в далекие монастыри. Часть возвращается к жизни без наркотиков. Есть при храме и своя юридическая служба, призванная заниматься юридической реабилитацией лиц, пострадавших от сект. По самым скромным подсчетам, силой своего терпения и любви священники помогли обрести душевный покой и придти к Православию более чем двум тысячам человек. Благодарны ему многие.
Однако и огонь критики в адрес отца Олега не утихает. Одни его обличают в в экуменизме, другие — в экстремизме, третьи — в мракобесии. В своих книгах, статьях, выступлениях на радио Олег Стеняев дает ясные обоснования своим взглядам и действиям.
"Если меня куда-то приглашают, на какие-то мероприятия, которые организуют неправославные, я иду туда только с одним намерением засвидетельствовать о Православной вере. И я это делаю достаточно успешно. У нас есть не просто рядовые сектанты, которые оставили свои заблуждения и перешли в Православие, но есть даже пастыри, которые со своими подопечными вернулись в лоно Православной церкви. Я стараюсь заниматься миссионерской работой не только с отдельными сектантами, но и с руководителями тех или иных религиозных групп. И при этом я считаю, что я имею очень доброе отношение ко многим из этих людей. Я именно и проповедую Православие этим людям, потому что я люблю их, потому что каждый человек есть творение Божие. Но по отношению к их заблуждениям я проявляю свой внутренний тоталитаризм, если хотите. В том смысле, что я не приемлю этих заблуждений, в какие бы одежды они ни рядились: в тиару католического епископа или в модный костюм протестантского пастора.
Как я уже сказал, у каждого православного миссионера есть то слово о Христе, которое он хочет нести каждому человеку, независимо от его религиозной принадлежности, национального происхождения и территориального местоположения.
Православие — это, прежде всего, образ жизни. Это не то, как мы себя называем, это то, как мы живем по учению святых отец нашей Церкви. И если вы встречаете людей другого, неправославного вероисповедания, не спешите осудить этих людей, а, скорее, задайте себе вопрос: почему они ушли в другие направления? Может быть, в этом есть и наша вина".
Умение батюшки говорить с раввинами, муллами и кришнаитами раздражает многих. Привыкшие лишь обороняться, многие верующие видят в деятельности отца Олега Стеняева бесполезную и опасную игру. Другие, в принципе не понимают, о чем говорит Стеняев. Так, ярым обличителем отца Олега стал профессор Дворкин, призывающий давить сектантов административно, законодательно и, так сказать, оперативно-технически. Олег Стеняев мыслит совершенно в ином формате:
"Христианская религия говорит, что люди одинаковы и нет принципиальной разницы между одними и другими. Это связано с тем, что в нашем прародителе Адаме, который пал, поверив древнему змию больше, чем Богу, согрешили все. Когда меня спрашивают: "Что такое грех?", я отвечаю: "Грех — это наследственная болезнь, которая передается через кровь, болезнь, унаследованная от наших прародителей, от Адама и Евы. Сказано: "От одной крови Он произвел весь род человеческий…" Псалмопевец Давид однажды воскликнул: "Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя". Человек рождается в этот мир, уже имея склонности к тем или иным грехам. Поэтому не надо удивляться, что люди грешат. Надо удивляться, что есть люди, которые иногда перестают грешить.
Христианство — это религия, которая не испытывает никаких иллюзий по поводу греха. Мы не пытаемся занять позицию собственной праведности, как некой самообороны, не говорим, что мы — святые, чистые, а весь остальной мир во грехе лежит. Нет, напротив. Мы хотим вместе с другими людьми искать выход из той ситуации, которая возникла. Религия Нового Завета предлагает этот выход. Он заключается в деятельной вере во Иисуса Христа, как в Агнца Божия, который взял на себя грехи всего мира. Это вера в искупительную жертву. Бог становится человеком для того — учат древние святые отцы — чтобы нас сделать богоподобными. Он сходит на землю для того, чтобы нас вознести на Небеса".
Но не все, подобно Дворкину, считают отца Олега слишком мягким. Иные указывают на "реакционность" и "косность" батюшки. В одном из своих выступлений отец Олег так обосновал пользу Домостроя.
"Однажды ко мне в храм пришла одна прихожанка. Она была очень взволнована. В сбивчивом рассказе она поведала, что у нее проблема с мужем, что семья многодетная, что все заботы о детях легли на её плечи, что муж, придя с работы, ложится на диван, включает телевизор и смотрит его день и ночь, попивая пиво. Потом убегает на работу. Приходит, и опять — на диван. Или спит, или смотрит телевизор. "Я не знаю, что делать", — закончила она свой рассказ.
Тогда я дал ей такой совет. Поступай строго по Домострою. Она спросила: "Как так?" Я говорю: "Вот придешь сегодня домой, скажи мужу, что священник меня отругал, сказал, что с этого момента твой муж — твой господин. И скажи ему, что теперь без его приказания ты ничего не будешь выполнять". Она говорит: "Зачем?" Я говорю: "Как зачем? Если ты так поступишь, через некоторое время ты будешь лежать на диване, а он будет вокруг бегать". Через неделю эта женщина приходит ко мне в храм, очень радостная. Я говорю: "Ну, рассказывай, как всё произошло". Она рассказывает. "Ну, как, прихожу домой, он опять лежит на диване. Я подхожу к нему и говорю: "Я была в храме, меня батюшка отругал, сказал, что неправильно выстраивала свои отношения с тобой". Он с дивана ей говорит: "Ну, вот, наконец-то, хоть батюшка нормальный появился". Она продолжает: "Теперь я буду тебя слушаться во всем. Без твоих приказаний вообще ничего не буду делать. Вот как ты мне скажешь, так я буду делать. Будем жить по Домострою". Он сел на диване. Она привыкла, что он лежит. Вдруг — сел: "А как зовут этого батюшку?" — "Отец Олег Стеняев" — "О, я схожу к нему. Пива ему занесу". Она спрашивает: "Сходить мне в магазин, муж мой?" Он говорит: "Ну, конечно, сходи. Что ты, ошалела? Надо детей кормить". — "Сколько дашь денег?" А до этого, всякий раз она спорила с мужем, что надо денег больше, надо это купить, надо то. Он так подозрительно посмотрел, ожидая, что сейчас начнется этот бесконечный разговор. — "Сколько дашь, столько и возьму". — "А, вот так давно бы". Дал ей какую-то сумму. Она пошла в магазин, купила то, что можно было купить на эту сумму, пришла домой, приготовила еду. Подходит к нему, говорит: "Иди к столу. Всё готово". Он говорит: "Я тут поем, сюда принеси". Она приносит ему две тоненьких сосиски. Он глянул и побежал на кухню, а там у детей еще меньше. Она говорит: "Какую сумму дал, на то я и купила". Он ругнулся, взял сумку и побежал в магазин. Вернулся озадаченный: "В этот магазин, — говорит,— ходил каждый день, но в другой отдел" (сами понимаете, в какой), и не ожидал, что всё так подорожало. "Я вот купил пельменей, — и какой-то виноватый вид у него, — свари детям". Вскоре он сказал жене, что будет искать вторую работу, и начал поиски. Она говорит: "Я действительно стала в конце недели лежать на диване и смотреть телевизор". Через две недели прибежал в храм муж. Без пива. Прибежал ко мне, и говорит: "Отец Олег, я все понимаю, Домострой — это хорошо, но надо, чтобы и женщина что-то решала. Она сейчас сидит и ждет, какую я дам команду. Я уже устал. Я уже на две работы устроился, у меня там будет приработок. При ЖЭКе какую-то дают работу. Ношусь туда-сюда, верчусь, а она говорит: "Как скажешь...".
Отец Олег — совсем еще не старый батюшка. Ему сорок пять лет и в силу своих деловых качеств, талантов и неутомимости он способен сделать еще многое, в самых разных сферах церковной и общественной жизни…
Но, пожалуй, самым ценным является то, что отец Олег представляет тип священника-воина. Он из тех, кто не страшится идти в атаку, хочет и умеет побеждать. Разумеется, нужны батюшки-столпники, охранители и молчальники. Но сегодня для церкви, для России прежде всего необходимы подвижники, деятельные и жгучие проповедники, ратники.
Православие — религия восхода, рассвета и дерзновения. В эту мутную черную эпоху народ ждет от церкви спасительных слов и дел.
"Сейчас власть предержащие пытаются загнать Церковь в некое гетто, в некую резервацию, чтобы она не очень активно вмешивалась в общественную жизнь. Но Церковь не может не вмешиваться в общественную жизнь, потому что Церковь создана для людей и служит людям".