Стратегическая авиация началась для меня знакомством с бывшим капитаном Дальней авиации Константином Татаринцевым, которое произошло у железных ворот штаба Дальней авиации.
Я туда приехал ранним утром, чтобы слетать на военно-воздушную базу в Энгельс. У ворот уже толпилась группа журналистов, чтобы показать всему миру полеты современных отечественных ракетоносцев.
Наконец-то к воротам подкатило реликтовое чудо отечественного автомобилестроения шестидесятых годов. Поняв, что это за нами, мы со своими дорожными сумками, суетливо по ступенькам поднялись в автобус и расселись по холодным сидениям. И вновь пришлось ждать команду на выдвижение из города. Наконец-то появились сопровождающие нас офицеры, но и они не торопились давать команду на отъезд. Но вот в автобус поднялся крупный, с широким лицом и густой бородой, молодой мужчина. Мне почему-то показалось, что он, скорее всего, похож не на журналиста, а на священника. И не ошибся, нашим попутчиком оказался настоятель Московской патриархии Константин Татаринцев. Как оказалось, бывший капитан курировал Военно-Воздушные Силы России. Следом за собой он втащил в автобус темный на колесиках чемодан. Присев на сидение, батюшка перекрестился, и автобус тронулся в путь по холодным обледенелым улицам Москвы в сторону аэродрома Чкаловский. По тому, как вел автобус водитель, нам вскоре стало ясно, что молоденький солдат-водитель еще слабо ориентируется в дорожной обстановке. А она была непростой — в городе ночью выпал первый снег, и машину то и дело заносило в сторону. Казалось, что и она, как и ее хозяин, не может отойти от сна. При выезде из Москвы, на перекрестке, автобус с грохотом боднул стоящую впереди темно-синюю "семерку". Все выскочили из машины, начали обсуждать происшествие. Ехавший с нами за главного худолицый полковник со злостью сказал водителю, что теперь ему отпуска не видать, как своих ушей. И без гибэбэдэшника было ясно, что в столкновении с "семеркой" виноват наш водитель.
— Повезло, мог бы и убить, — пробормотал сидевший рядом журналист.
Водитель "семерки" оценил свои потери в четыре тысячи рублей. Полковник пошел узнавать в ближайшую автомастерскую стоимость работ по восстановлению фары и бампера. Журналисты начали переговариваться, что самолет, конечно же, ждать не будет и улетит без нас.
В это время отец Константин достал из своего бумажника четыре тысячи рублей, протянул их владельцу "семерки". Подумав немного, он для гарантии вручил ему еще свою визитку.
— Если не хватит на ремонт, то позвони, — сказал он. — Я оплачу. Да хранит вас Бог.
И с этими словами мы поехали дальше. И уже без происшествий добрались до аэродрома. Вот так, уже ближе, и как бы в деле, мы познакомились с отцом Константином, которого, оказывается, хорошо знали в ВВС России.
Оказалось, что в свое время он закончил физико-математический факультет МГУ, затем был призван в армию и участвовал в разработке тренажеров для обучения летного состава Военно-Воздушных Сил. Затем сменил род своих занятий, стал священником. Уже в этом качестве он как-то однажды пригласил своих коллег-священников в тренажерный центр, сел в кресло и показал им полеты на КТС-15. Те поглядели на пилотскую кабину, на приборы, посидели в креслах и сказали, что авиация есть богоугодное дело, которое надо всячески приветствовать и развивать.
Поднявшись в самолет, мы меж собой решили, что в данной поездке теперь-то уж точно мы находимся под высшим покровительством. И что пока в нашей армии есть такие священнослужители, то можно не сомневаться, что наши соколы имеют надежного заступника перед Господом. После короткой молитвы отца Константина взлетели и взяли курс на авиабазу Энгельс.
В самолете Ту-134 УБЛ мы узнали, что 121-й гвардейский полк, куда мы держали путь, был сформирован в 1940 году на аэродроме Хотунок под Новочеркасском. И что он имеет богатую боевую биографию. Сегодня полк по праву называют "длинной рукой Москвы".
Уже в феврале 2001 года экипажи подполковника Дейнеко и подполковника Скитского выполняли практический вылет в ходе учений стратегических сил России. Полеты выполнялись в Арктике в акваториях Белого, Карского, Баренцева, Гренландского и Норвежских морей с взлетом с максимальным весом ночью. В ходе полета были успешно проведены пуски ракет.
В мае 2003 года экипажи Дейнеко и Скитского выполняли полет на максимальную дальность в район Персидского залива и в Индийский океан для взаимодействия с кораблями Военно-морского Флота России.
18 сентября 2003 года во время облета самолета оборвалась жизнь экипажа Ту-160.
Командир корабля — гвардии подполковник Дейнеко Юрий Михайлович, члены экипажа: гвардии майор Федусенко О.Н., гвардии майор Колчин Г.А., гвардии майор Сухоруков С.М. выполняли облет самолета после замены силовой установки. Программа облета была выполнена в полном объеме. При выполнении снижения начал разрушаться планер самолета с последовательным срабатыванием сигнализации пожара на 3-х двигателях, отказа в системах гидро-энергопитания и управления самолетом. Аварийная ситуация возникла неожиданно, без видимых предварительных признаков, развивалась лавинообразно с нарастанием в течение крайне ограниченного времени — 12 секунд. В этой критической обстановке командир экипажа подполковник Дейнеко проявил высочайший профессионализм и самообладание, мгновенно оценил ситуацию и принял решение отвернуть самолет от лежащего по курсу полета крупнейшего в Европе газового хранилища и поселка Степное, принял меры по тушению пожара и восстановлению управления самолетом.
Убедившись в тщетности попыток сохранения самолета и видя стремительное падение высоты, командир предупредил экипаж о готовности к аварийному покиданию самолета и привел в действие систему экстренного, принудительного катапультирования экипажа.
Система катапультирования сработала штатно, но малая высота и большая вертикальная скорость снижения с наложением очередного взрыва на борту не позволила членам экипажа сохранить жизнь.
Расшифровка записей переговоров и действий командира корабля показала, что им было принято единственно правильное решение в конкретной аварийной ситуации. При полном отсутствии нервозности и паники на борту самолета, экипаж, веря в своего командира, до последнего боролся вместе с ним за спасение самолета.
Указом Президента Российской Федерации от 22 сентября 2003 года гвардии подполковнику Дейнеко Ю.М. присвоено звание Героя России, а члены его экипажа: гвардии майор Федусенко О.И., гвардии майор Колчин Г.А. и гвардии майор Сухоруков С.М. награждены орденами "Мужества" (посмертно).
Холодный фронт подошел к авиабазе Энгельс сразу же после посадки нашего самолета. Когда стемнело, пошел снег, засвистело в окнах и почему-то все это напомнило далекую летную гостиницу в заполярном Тикси, где мне в прошлые годы неоднократно приходилось пережидать пургу. Привыкшие воспринимать жизнь такой, как она есть, журналисты решили, что и в этой ситуации при своевременной постановке вопроса перед опекающими нас офицерами можно извлечь некоторую пользу, а потому намекнули насчет бани. На что было получено быстрое согласие: на авиабазе умели принимать гостей.
— Что, и коньяком угостите?
— Коньяком? — офицер на секунду задумался, но через секунду, улыбнувшись, сказал:
— Я сейчас распоряжусь, коньяк будет. Французский, "Шпага". Знаете о таком?
— Слыхали и даже пробовали, — вздохнув, ответил бывалый журналист. — Не первый год замужем.
Когда я услышал, что в Энгельсе остались люди, летавшие на "Бизонах", так американцы называли самолеты Мясищева, мне показалось, это всё равно, если бы мне вдруг сказали, что я сейчас увижу доисторического человека, который в эпоху неолита объезжал в тундре мамонтов. Но выяснилось, что здесь, на авиабазе, еще немало тех, кто начинал службу, когда на вооружении стратегической авиации были М-4. Как быстро летит время... Особенно в авиации.
Здесь еще многое зависит от слётанности экипажа. Слётанность — это психологическая совместимость, это умение мгновенно оценивать ситуацию, понимать друг друга с полуслова, а значит, быть единым целым в самой непредвиденной ситуации. Достигается она не сразу, а постепенно, люди как бы притираются друг к другу.
Еще со времен "Ильи Муромца", первых полетов русских авиаторов на аппаратах тяжелее воздуха. к тем, кто поднимал их в небо, было трепетное отношение, как к небожителям, людям смелым, мужественным, которые знают и видят больше, чем простые смертные. Они не только несли любовь и обожание к себе, но и сами любили свое непростое, а зачастую — опасное дело. Это помогало летчикам нести службу даже тогда, когда о них, казалось бы, забыли вообще: в то время, когда ломалось и рушилось все, что составляло основу их жизни, помогало подниматься над обыденностью, переносить житейские неурядицы, неустроенность, поскольку главное, чем они жили, было всегда с ними. Это любовь к небу. И их избранницы проникались тем же чувством, оберегая в себе веру, что самые красивые, самые здоровые и верные мужчины — это их мужья. Поскольку любой другой мог стать певцом, артистом, профессором, врачом, шофером. А вот летчиком мог стать не каждый. И государство, будь то Российская империя или Советский Союз, сознательно поддерживало и поощряло культ пилотов, поскольку знало: все это вернется сторицей. И именно здесь, в Энгельсе, хотелось верить, что доброе и здоровое отношение к крылатой профессии вернется…
Утром нас разбудили равномерные скребки металлических лопат об асфальт: солдаты чистили от снега дорожки авиагородка. Вспомнив ночные размышления, подумалось, что империи начиналась именно с этого: дисциплины, чистоты и порядка.
Из подъездов домов выходили люди, выводили закутанных, подвязанных шарфами малышей и, выставив навстречу ветру плечи, вели их в школу. Перед нами с высоты четвертого этажа текла повседневная гарнизонная жизнь. Так из месяца в месяц, из года в год. Не думали и не ведали летчики только одного — что праздниками станут дни, когда они смогут поднять свои машины в воздух. Вон, даже журналистов на это событие пригласили! А снег и не думал сдаваться, более того, ветер разгулялся не на шутку, он раскачивал верхушки тополей, рвал оставленное на соседнем балконе вывешенное для просушки выстиранное белье. Кто-то там, где заказывается погода, словно хотел проверить, способны ли нынешние командиры дать команду на полеты. Оказалось, способны. К нашей всеобщей радости и удовлетворению, из-за непогоды полеты не отменили, они, как и было запланировано, должны были состояться. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Об этом, видимо, хорошо знали на авиабазе. Знакомство с дивизией мы начали со столовой. Она, как и театр, начинается с вешалки. С нее мы и начали. Следует отметить, что, как и в старые добрые времена, кормят летчиков хорошо. Салаты, блюда на выбор. Даже побаловали манной кашей.
Вечером в техклассе состоялась предполетная подготовка, отрабатывая элементы дозаправки самолетов в воздухе, летчики провели разбор полета, который они называли "пеший по-летному". Два экипажа ракетоносца и топливозаправщика берут в руки макеты самолетов и от рубежа к рубежу ходят друг за другом. Во время такого полета уточняются действия экипажей, отрабатывается связь с наземными пунктами управления, еще раз подтверждаются высота и скорость на рубежах подхода, параметры сближения, стыковки конуса со шлангом заправки. А еще это делается для того, чтобы посмотреть в глаза коллеге, почувствовать, услышать, как говорит, мыслит, чтобы и другая сторона всё разложила у себя в головах по полочкам. Это всё пригодится завтра в полете, когда нужно будет выполнить один из самых сложных элементов полета, заправку в воздухе. В техклассе уютно и светло, экипажи готовятся к полетам. Правда, форма совсем не летная, обыкновенная камуфляжная, как и во всей сегодняшней Российской армии. Позже нам показали комнату, где экипажи переодевают в летные комбинезоны. Они, как и у космонавтов, трехслойные: не пропускают воду, держат тепло, противоударные и не горят в огне. Стоимость такого костюма приближается к стоимости автомобиля. Таким же огнеупорным и противоударным из титана и огнеупорного стекла сделан шлемофон. Здесь же показали нам аварийный бортпаек, необходимые предметы в случае вынужденной посадки или аварийного покидания экипажем воздушного корабля и автономного пребывания на земле до тех пор, пока за ними не прилетит вертолет. Всё это было изготовлено еще во времена Советского Союза. Но верой и правдой служит летчикам до сих пор.
Перед полетами поговорить с журналистами согласились два командира.
Серебряков Алексей Родионович командует полком Ту-160, пришел на встречу в светло-желтом летном комбинезоне. Немногословный, в расцвете мужских сил летчик. Родом Серебряков оказался из Нижнего Новгорода. Земляк Чкалова. Через час после пресс-конференции он должен был уехать на аэродром, чтобы поднять в воздух тяжелый ракетоносец и поэтому был немногословен. Ответив на вопросы журналистов, Серебряков ушел готовиться к полету, а с нами остался командир полка Ту-95-х Владимир Александрович Попов. Ему довелось служить почти во всех гарнизонах от Дальнего Востока до Украины и полетать почти на всех типах самолетов, которые за последние четверть века были на вооружении Дальней авиации. Прошел все ступеньки по службе, участвовал во всех учениях последних лет. Чувствовалось, что перед нами профессионал, летчик с большой буквы. Очень тепло Попов отзывался о Ту-95М. Говорил, что это очень надежная, доведенная до ума, машина.
Современная российская, и в частности Дальняя, авиация, точь-в-точь повторила все зигзаги и падения, которые выпали на долю нашей страны в последние 15 лет. В России, как и во все времена, на долю служилых людей выпали самые большие испытания. Пришедшие к власти либералы-западники вычеркнули их из всех своих планов и списков. Российская армия либералам была не нужна. Они молились другим богам. После расстрела собственного парламента Ельциным и его приближенными страна вообще была отдана на разграбление. Кто где сидел, тем и завладел. Но летчики совесть свою не продали. То, что было вывести нельзя, — уничтожалось. Джордж Сорос, выдавая себя за филантропа и предпринимателя, при помощи корыстных российских доброхотов прошелся по стране, как Мамай. Его стараниями за куски хлеба из страны были вывезены многие наработки наших ученых, в которые в советское время были вложены не только огромные средства, но и интеллектуальный потенциал. Однако он с приходом реформаторов оказался невостребованным в собственной стране. Уезжали за границу и сами ученые, которые в свое время немало сделали для поддержания на должном уровне отечественной оборонной промышленности. Американцы, западноевропейцы знали им цену. Впрочем, они-то, привыкшие считать каждую копейку, знали цену и офицерскому корпусу России. Подготовить летчика-профессионала стоит тысячи долларов. Для этого нужны годы. Поддерживать боеготовность самолетного парка стоит тоже немалых денег. Почему во время войны в Персидском заливе ни один иракский самолет не поднялся в воздух? С ВВС Ирака сделали то же, что и с Военно-Воздушными Силами России. Там давили санкциями, а у нас "просто" не выделяют ни копейки на полеты. Зачем бомбить аэродромы? — они со временем сами придут в негодность. Зачем резать самолеты? — они сгниют на стоянках. Впрочем, даже резали руками тех, перед кем дрожали и заискивали. Надеялись, что летный состав от безденежья и безразличия к его судьбе сам по себе разбредется по стране, что наши асы начнут спиваться. Вот весь смысл и стратегия устроителей "нового мирового порядка". Но несмотря ни на что, стиснув зубы и затянув потуже ремни, люди, присягнувшие Отечеству, продолжали нести службу. Это был невидимый и пока что даже не до конца осознанный подвиг русского офицерства…
Забрав нас от столовой, раздолбанный автобус повез на стоянку самолетов, где технический состав готовил машины к полетам. Через снежную поземку автобус на удивление бойко бежал по рулежным дорожкам, норовя вовремя поспеть к полосе, чтобы мы могли посмотреть, как взлетают сверхзвуковые ракетоносцы. И наш водитель был под стать автобусу: он то и дело поправлял на голове потертую, видавшую виды шапку-ушанку и, не стесняясь совсем не нужных здесь на его взгляд московских гостей, ругал начальство, погоду, выражался, как позже тактично заметила журналистка, прямо, но по-латыни…
Под его междометия мы проскочили мимо кирпичного, похожего, скорее всего, на какой-то гараж или склад хранения боеприпасов, местного музея. Напротив него на своей последней, вечной стоянке выстроились списанные самолеты. Открывал этот парад зелененький Ан-2. Шофер сказал, что с него, готовясь к полету в космос, в свое время прыгал с парашютом Юрий Гагарин. Прямо напротив музея, распластав крылья и задрав нос, стоял огромный красавец М-4, тот самый "Бизон", по натовской классификации. Далее парочка серебристых, потертых временем щук — Ту-22М. На борту одного красными буквами были выведены слова:
Прости нас, Белорусская земля.
Не мы тебя с Россией разлучили…
Мы, как Россию, берегли тебя,
И как Россию мы тебя любили.
Это четверостишие было, как крик, как напоминание, как плач. Далее между самолетами, припав к земле, полулежала зеленая, переделанная из Миг-15, первая советская управляемая ракета…
Через минуту автобус уже бежал вдоль действующих винтокрылых боевых машин. И вот наконец-то мы увидели белоснежных красавцев — Ту-160. Почти каждый самолет имел собственное имя: "Александр Голованов", "Павел Таран", "Василий Решетников", "Алексей Плохов", "Иван Ярыгин", "Илья Муромец", "Александр Молодчий", "Александр Новиков", "Василий Сенько", "Валерий Чкалов" — блестящая плеяда летчиков, чудо-богатырей России. Эти фамилии знали и знают все мальчишки, мечтающие о профессии летчика. Так, во всяком случае, было еще вчера. Перед тем как дать самолетам имена собственные, их освящал тот же отец Константин и другие настоятели Русской Православной Церкви. Так теперь заведено в Дальней авиации.
А на взлетную полосу сквозь метель уже выруливал Ту-160. Надо сказать, это незабываемое зрелище — когда, разрезая снежную круговерть, к месту старта рулит машина весом в 275 тонн. В рокоте двигателей чувствуется огромная мощь, которая равна мощи ста тысяч лошадей.
Что такое непогода, облака, снежная круговерть на аэродроме для современного ракетоносца? Да, он вырулит на взлетную полосу, при минимальной видимости произведет взлет, чтобы уже после отрыва забыть о полосе, о непогоде, о всем том, что осталось на земле. Через несколько минут он будет за облаками, там, где всегда светит солнце, или в ночи, уже при чистом звездном небе начать выполнение поставленной задачи.
Чуть позже мне довелось поговорить с летчиками, на которых, собственно, сегодня держится наша Дальняя авиация. Они потомственные военные, отцы и деды у них служили когда-то в армии.
Заместитель командира полка, подполковник Сенчуров Андрей Викторович. Симпатичный, круглолицый, крепкий блондин. Родился 2 мая 1964 года в Луганске в семье военного. Его отец служил техником. Андрей закончил Тамбовское летное училище. Летал на Л-29, Ту-134. 11 лет, с 1985-го по 1996-й, прослужил на Белой. Летал на Ту-22М, Ту-22 М3 помощником командира корабля. Налетав 600 часов, сдал на 2-й класс. Затем его назначили заместителем командира эскадрильи. Позже он закончил курсы командиров кораблей в Рязани и был назначен заместителем командира полка.
Подполковник Малышев Андрей Александрович — заместитель командира полка по летной подготовке. Родился в 1965 году в Потсдаме в семье военнослужащего. Закончил Балашовское училище в 1986 году. Летал на Л-29, Ан-24, Ан-26. В Саратове на Ан-24. В 1989 году летал на Л-410. У Малышева, как и у Сенчурова, двое детей: сын Александр и дочь Анастасия. Посмотрел я на них, поговорил и подумал: им бы в кино сниматься. Здоровые, красивые, подтянутые, уверенные в себе молодые люди. И еще с теплотой подумалось об их женах, которые лучшую часть своей жизни фактически провели на чемоданах, переезжая за мужьями из гарнизона в гарнизон. Это они провожают и ждут из полетов своих небесных рыцарей. О женах декабристов писали стихи, снимали фильмы. Но кто вспомнит и напишет о верных подругах летчиков?
Вечером, перед отлетом в Москву, в своем кабинете нас принял командир дивизии гвардии генерал-майор авиации Анатолий Дмитриевич Жихарев. Сказал, что этот кабинет когда-то принадлежал знаменитой летчице, имя которой носит Тамбовское училище — Марине Расковой. Здесь она собирала и готовила для фронта женские полки. И даже рабочий стол сохранился с тех времен.
В углу командира я увидел огромный глобус с маршрутами полетов за "угол" в район Северного моря, вокруг Новой Земли, за Японию, в Индийский океан...
Родился Жихарев в Харьковской области в деревне Проталеево. В 1973 году закончил Орловский аэроклуб, затем Тамбовское летное училище. Позже — Академию им Гагарина. Имеет 3000 часов налета. Сегодня он один из лучших летчиков Дальней авиации. Это с ним на правом кресле во время демонстрационного полета в честь дня Победы в 1995 года над Москвой летал Главком ВВС Петр Дейнекин, а совсем недавно с Ту-160 осуществил пуск крылатой ракеты Президент России Владимир Путин. Именно такие офицеры, грамотные с широким кругозором и государственным мышлением, должны составлять костяк нашей народной армии, которая была всегда любима и почитаема в России. Они настоящие короли неба — летчики Дальней авиации.
Улетая в Москву, я думал, почему сегодня на телеэкранах мы видим не тех, кто стоит на страже Родины, а одну безголосую попсу. Музыка — тот же наркотик. А лучше, когда то и другое одновременно. И вот уже на сцены и телеэкраны выходят безголосые поп-дивы с призывом: "Больше музыки! Выше руки! Поехали!" Обидно до слез. Ведь с тем же самым словом: "Поехали!", — мы когда-то первыми в мире поднялись в космос. А теперь? Летчики стратегической авиации и не только они, а все те, кому небезразлична судьба России, задают вполне резонные вопросы: "За что и почему разрушителям государства дается телевизионный экран? Почему они клевещут на Вооруженные Силы. Почему командир атомной лодки, ракетоносца имеет зарплату меньше, чем уборщица в банке? Почему молодые ребята, заканчивая школы, хотят стать юристами, музыкантами, дельцами шоу-бизнеса, продавцами, банкирами, но только не летчиками?"
Это не ошибка — это политика. Сегодня страна управляется при помощи телеящика, воспевая культ золотого тельца. На презентациях, всевозможных подиумах мы видим не летчика, подводника или человека в военной форме. Чаще всего мы видим обитателей ночных клубов, длинноволосых, бледных, жующих, чем-то напоминающих людей, бесполых тварей.
Тем, кому мы хотим подражать, жить по их законам и правилам, мы не нужны. Им нужны наша нефть, газ, лес, вода. Именно они сегодня упорно внушают нам: чего, мол, вы цепляетесь за прошлое? Россия по населению и экономическому потенциалу сегодня стоит в одном ряду с Бразилией или с обладающим ядерным оружием Пакистаном. Вот и ведите себя потише, устраивайте карнавалы, пейте пепси-колу, играйте в хоккей. Забудьте о том времени, когда перед Россией трепетала вся Европа. Вы побеждены. И радуйтесь, что пока терпят вас.
Возможно, кое-кому бы хотелось, чтобы "Стрижи", "Русские витязи", Ту-160-е стали не более чем атрибутом в тех авиа-шоу, которые время от времени устраивают для журналистов и зарубежных гостей. И чтоб собственный народ тешил бы себя иллюзией, что у нас что-то еще осталось…
Я подхожу к одному из главных вопросов, который стоит перед нашей страной. Нужна ли современной России авиация, ее стратегические ракетоносцы в том виде, в котором они находятся в данное время? Или, как при Ельцине, пустить под нож всё, что создавалось гением российских ученых, конструкторов, инженеров и летчиков? Вопрос, на который есть конкретный ответ. Его подсказывают наша богатая войнами история, события последних лет, и то, что наличие такого грозного оружия, как стратегическая авиация, было и остается весомым аргументом на всех переговорах, будь то проблема терроризма или территориальные притязания наших соседей. Наша ядерная триада была и остается весомым аргументом в любом споре, на любых переговорах…
Кстати, уже прилетев в Чкаловский, при выезде с аэродрома, мы уже в отсутствие отца Константина, на всё том же допотопном автобусе, уже с другим водителем, при минусовой температуре вообще сумели выехать только за ворота. Подняв клубы пара, мотор чуть было не взорвался, но, благоразумно спустив пар, сдох при выезде на автостраду. Мой сосед многозначительно произнес:
— А если бы он вез патроны! Хорошо еще, что не убил.
— Смерть от оружия чаще всего бывает по человеческому умыслу, и не так бывает страшна, как смерть от молитвы, — вспомнив отца Константина, пошутил я. — Ибо человек смотрит на лицо, а Бог смотрит на сердце.
Из одноименной книги, которая готовится к выпуску в издательстве «Молодая гвардия»
