АПОСТРОФ

| | | | |
Владимир Винников
АПОСТРОФ

Юрий Голубицкий. Бег волчицы во мгле. — М.: Вече, 2005, 800 с., 1000 экз.
Таких книг: несуетных, спокойных, словно выкристаллизованных, наверное, за десятилетия из личного житейского опыта писательской наблюдательностью и почти академическим кругозором, — сегодня, к сожалению, почти не пишут. В моде — совсем другое: лихорадочная погоня за успехом, где идейно-политическая и коммерческая составляющая почти неотличимы друг от друга, засилие детективов и "трэша" во всех возможных видах. Юрию Голубицкому — не исключено, что во многом благодаря внешне благополучным обстоятельствам жизни — удалось не сбиться на эту торную дорогу и идти по своей. Это — аристократическая, усадебная литература, пусть даже с неизбежной поправкой на глубоко советские корни указанных аристократизма и усадебности. Впрочем — корни ли? Русские — народ по самой сути своей аристократический, то есть удерживающий лучшее. И уходит эта традиция очень далеко — в летописное предание о выборе веры Владимиром Святославичем (этой темы автор тоже — очень вскользь — касается), и даже еще дальше.
"Нам внятно всё: и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений", — написал на излете "серебряного века" русской литературы Блок, а на излете века золотого Достоевский в своей знаменитой пушкинской речи сформулировал понятие "всеотзывчивости". В романах Юрия Голубицкого "Со всеми остановками" и "Чужак, или сны наяву" эта "всеотзывчивость" не ограничивается максимальным российским диапазоном от президента до бомжа, но простирается и на капрала европейского батальона Армии Спасения фрекен Хуллу Петерсен, и на греческого надсмотрщика за славянскими наемниками-собирателями маслин на полумифическом острове Геос.
Конечно, в сюжетной ткани этих крепких романов, написанных в русле классической реалистической традиции, иногда (подчеркну — иногда) буквально торчат наружу вплетенные туда мистические нити — откуда можно сделать вывод, что автору еще далеко до созерцания и даже понимания открывшихся ему видений свыше, но кто вообще может сегодня сказать о себе подобное? "Говорящий не знает, знающий не говорит", — гласит древняя китайская мудрость. "Знать — значит уметь", — уточняет ее уже в русском духе один из наших современников. Но Юрий Голубицкий хотя бы правильно называет увиденное или услышанное им, а это уже очень и очень много. И его герои, вовсе не идеальные, а вполне реальные, со своими слабостями, метаниями, и грехами, всё-таки не сомневаются: "Бог есть. Россия — Родина. Смерть неизбежна".
"Подобные метаморфозы, случавшиеся с ним и ранее, сколько помнил себя Сергей, происходили без малейших усилий с его стороны. Неверно было бы считать их мимикрией хамелеона... в ходе таких обращений он принимал не столько внешнее обличье, но образ, который полно и точно воплощал его неповторимое "эго" на очередном изгибе пространства-времени, именуемого жизнью. Он не пытался быть, он был... в настоящий момент — экспедитором".
А те, кто сомневаются — уже не герои.
"Толя Гладких ни с чем не спешил расставаться. Очень не любил отдавать обретенное. Свойство это было развито у него много сильнее, нежели у большинства сограждан. Анатолий Яковлевич давно и основательно поместил себя вне правил. Всяких. Вне всяких обязательств. Сейчас он — державник, патриот и искренен в своем убеждении-заблуждении. А через... — Гладких посмотрел на часы, — через час с небольшим при всей своей любви к Отечеству, державе поступит им в урон, но себе на пользу. Потому что он — Анатолий Яковлевич Гладких, и только он — истинная мера всех мер..."
Вот это превознесение себя, эта сатанинская гордыня, равно, хотя и разно, проявленная и в "новых русских", и в противостоящих им якобы "патриотах" уже не первое десятилетие сотрясает лихорадкой Россию. И Юрий Голубицкий не может удержаться от аристократической по форме своей иронии: "Мудрая терпимость к инакомыслию, глубокая заинтересованность в насущных проблемах Отечества неизменно царили на сессиях МИД-клуба. К этому благородному собранию счастливо не пристала, отшелушилась мертвой кожей на месте подлого пореза, этикетка "желтой" прессы: "клуб бывших". Бывшие крупные управленцы..., составившие вкупе с близкими им по духу и социальным идеям деятелями культуры, искусства, науки основу клуба, оказались, на удивление недоброжелателей, отменно устойчивыми к превратностям судьбы. Скоро оправились от подлого горбачевского предательства. Заняли и в наспех перелицованном обществе устойчивое, вызывающее почтение положение и с оптимизмом, подкрепленным колоссальным опытом и уникальными наработками, безбоязненно вглядывались в день завтрашний". А в ресторане того же МИД-клуба действует подпольное казино, "жизнь продолжается"... через запятую. И — эпиграф ко всей трилогии, из Саши Соколова: "Россия-матерь огромна, игрива и лает, будто волчица во мгле..." далее по тексту. Что ж, у каждого своя жизнь, своя война, свои поражения и победы.