| | | | |
Анна Серафимова
ЖИЛИ-БЫЛИ
Человеку свойственно иногда предаваться ностальгии, вспомнить детство золотое, например. Тянет испытать подзабытые, стершиеся в памяти эпизоды, ощущения, вкус: пломбира, ирисок, кукурузных хлопьев — утраченный, к сожалению, продуктами под этими самыми названиями. Получается по незабвенному Козьме: на клетке написано "лев", но в ней не лев; на плитке шоколада написано "Аленка", но нет, не таков был вкус у этого лакомства.
Однако иногда воспоминания из детства не умилительны и желанны, а неприятны и даже страшны. И тот, детский, ужас наваливается на тебя, и мурашки по коже — почти те же самые бегут, в том же направлении: вверх по спине, вниз по спине. Ты отгоняешь от себя малышовые страхи, радуешься, что повзрослел и вполне можешь выйти из ситуации, тогда, когда в пору золотую приходилось рассчитывать лишь на помощь, бдительность и расторопность взрослых.
"Я люблю маленьких детей!" — говаривал Карабас Барабас. И маленькие дети знали — ничего хорошего им это не сулит. Я, тогда маленькая девочка, просматривая фильм о нехорошем бородатом пакостнике, слушая сказку в исполнении старшего брата, уж очень натурально входившего в роль беспощадного крово- и детожадного злодея Бармалея, приходила в ужас, убеждалась, что двери и окна в квартире плотно закрыты и мне любовь злодея, любовь его ко мне, к маленькому ребенку, не грозит. На этот раз. Уже тогда, несмышленая, я понимала, что слова и дела могут расходиться. Или совпадать. Но трагически. Смысл одного и того же выражения от разных лиц может иметь разное, порой прямо противоположное значение.
Наша соседка по окончании школы пошла работать в детский сад, говоря :"Я люблю маленьких детей". И я ничуть не страшилась этих слов. Напротив, мы, дети, были счастливы ее любовью, которую ощущали в общении с нею всегда: когда играла с нами, рассказывала сказки, утешала в малышовых горестях. А вот когда Карабас Барабас говорит то же самое — ребенок испытывает совсем другие чувства. А ведь речи-то — слово в слово. А дела-то...
"Я люблю Россию", — говорит Чубайс. Россия содрогается в ответ. Услышав такие слова от Чубайса, Россия, всяк сущий в ней язык, понимает, чем это для нее обернется. Честное слово, лучше бы он Россию не любил. А любил любую другую страну. Ведь есть же у него и историческая родина, есть страны, признавшие его лучшим министром финансов. Возьмите к себе! Лучшего отдаем! Да еще в области финансов — альфе и омеге, иконе вашего существования. А если бы Толик взял с собой олицетворение дедушкиного мальчиша-плохиша, Егория, объегорившего всех нас, которому с народом не повезло... В других-то странах и народ другой! Если бы он любил те страны, они бы свою страсть к Толику поубавили, ощутили бы на своей, так сказать, судьбине, которая вмиг сделалась бы горькой и незавидной.
Вот и китайцы любят. Собак. Последствия известны. Бриджит столь озаботилась этой любовью, что проводит акции и манифестации, чтобы оттащить субъектов любви от их объектов. Многие люди доброй воли в мире поддержали кинозвезду в ее благородном порыве, стоят в пикетах у китайских ресторанов, ходят с лозунгами "Нет — любви!" Хотя, казалось бы, что плохого в том, что любовь есть? Да и сами собаки, завидев раскосых господ, обуянных к ним непреодолимой страстью, стараются унести ноги под лозунгом "Целее будем. Не нужна нам такая любовь!"
Да и я, грешная, люблю карасей. Приходя на бережок речки, кричу: "Караси, уплывайте!" Как честный человек, даю шанс. Да, лучше бы я карасей не любила. А вот гусей не люблю. И они не в обиде. По той же самой речке могут спокойненько плавать, по бережочку мимо меня важно-вповалочно вышагивать: я им с моей любовью — не угроза.
А за нас, русских, и заступиться некому! Чубайс в открытую, глумясь от вседозволенности и попустительства начальства и внутреннего, и внешнего, заявляет: "Люблю Россию и впредь буду!" Мы — в дрожь. И как собакам, нам бы ноги уносить. Но — некуда! Куда ни кинешься — то любящий такой же любовью дерипаска, то изнемогающий от вожделения черный брат, то дрожащий от похотливого неуемного желания односторонней симпатии ваксельберг. И хоть бы один сказал: не люблю, не хочу, нет аппетита. Нет, все в один голос : любим, подите сюда, подайте сюда, свяжите, доставьте, мы проявим любовь незамедлительно. При этом нагло облизываются, слюной истекают, демонстрируя нам свою любовь. И ни одна Бриджит не подаст голос в защиту. Конечно, мы же — не собаки. Мы же — люди, нас можно. Любить. Любовью всякою. А после приговаривать: "Да это же он (я же, она же...) любя!"
Надо сказать, золотые все-таки слова "любовь сильнее ненависти". Действительно! Вот народ олигархов и прочее властное жулье ненавидит, а тем — хоть бы что: ни жарко, ни холодно. А сами они: и чубайсы, и депутаты, и фрадковы всех составов и созывов, — народ любят, в чем клянутся. Любовью всепоглощающей. Я, как часть своего народа, чувствую, как коллективный Пугайс меня всепоглотил, с потрохами. Переваривает. Причем, прекрасно знают, чем для нас их любовь обернется , что с нами будет. Процесс пошел давно. Любовеварительный.
Нет уж, лучше б не любил ни Пугайс, ни Чукоткинс! Лучше б кого другого. Ребята, любите лучше друг друга!
1.0x
