МОЛОДЕЖЬ. АРМИЯ. РЕВОЛЮЦИЯ!

| | | | |
Иван Миронов
МОЛОДЕЖЬ. АРМИЯ. РЕВОЛЮЦИЯ!

Молодой патриот Иван Миронов - в розыске. Он подозреваемый по делу покушения на Анатолия Чубайса. Каким боком он причастен к покушению - неизвестно. Материалы следствия закрыты. Известно лишь то, что отца Ивана экс-председателя Госкомитета РФ по делам печати, сопредседателя запрещенной Национально-державной партии России Бориса Миронова с октября 2004-го так же разыскивает прокуратура (последнего обвиняют "просто" в разжигании межнациональной розни).
И то, что главные "чубайсогубы" ветеран ГРУ Владимир Квачков, бывшие десантники Роберт Яшин и Александр Найденов уже в "Матросской тишине", но не дают никаких показаний против себя. По всей видимости, власть готовит показательный процесс над "бандой националистов и антисемитов", замышлявших убийства политиков и готовящих захват власти в стране. Для полной картины им не хватает молодого интеллектуала, идеолога-экстремиста. На эту роль идеально подходит Иван Миронов. Поэтому-то на него пал жребий спецслужб и организована охота. Что такое "находиться в бегах" знает только тот, кто сам это пережил. Каждый день, каждый час, каждую минуту жить под угрозой ареста по силам далеко не каждому. В этом "подвешенном", пограничном состоянии Иван сохранил присутствие духа и не собирается без боя сдаваться на волю российской "Фемиде с выколотыми глазами". Более того: он остается в политике, размышляет, пишет тексты. Данный манифест - очередная весточка от беглеца Ивана Миронова. Проект "ZЭК" предоставляет ему слово.
Каждое поколение должно иметь свою войну.
Мао Цзедун
Россия бредит революцией. Не все о ней мечтают, многие страшатся, но все ее страстно ждут. Когда люди сознают, что только революция способна уничтожить уродливое ярмо на изможденном теле великой страны, им уже не важно, что революция — это потрясения, кровь и хаос.
России нужна революция — глубокая, беспощадная, которая бы не только в корне изменила существующий экономический строй, основанный на хищничестве и уничтожении национального хозяйства, не только бы разрушила политические институты, построенные на клановости и криминальной поруке, но которая всколыхнула бы всю умственную и нравственную жизнь общества, сменила бы мелкие и жалкие страсти на животворные национальные идеалы, внесла в прокисающее общество духовное очищение.
Неизбежность революции очевидна всем. Прежде всего власти, которая пытается ослабить грядущие потрясения, и, сознавая собственное бессилие, предотвратить революцию, надеется взять ее под свой контроль, и как пар выпустив из народа скопившуюся в нем ненависть, нетерпение, злобу, тоску, по-прежнему остаться при власти.
До сих пор четко не обозначившиеся, размытые масштабы, характер и движущие силы будущей революции порождают тревогу, порой переходящую в истерику, во всех политических структурах России. Самый распространенный страх в среде оппозиции — призрак проамериканской "оранжевой" революции. Мол, победят "оранжевые", и утратит Россия контроль над ядерным оружием, потеряет остатки своего суверенитета, окончательно закрепится в статусе сырьевого придатка Запада и т.п. Вот-вот и оппозиция уже готова завопить "Все на борьбу с оранжевой чумой!", оборотившись из противников власти в ее охранителей. И в этой борьбе с призраком "оранжевых" перемен многие так называемые патриоты уже цепляются за пинающую их лощеную туфлю Кремля, готовые скоро уже лобызать ее, донельзя запуганные почему-то точно такой же туфлей Касьянова, которая-де непременно их расплющит. Прием старый, проверенный на действенность все теми же политтехнологами перед вторым туром выборов Ельцина на второй срок, когда точно так же, как Касьяновым и Березовским сегодня, пугали возвращением коммунистов с их голодными пустыми магазинными прилавками.
Но революция невозможна без качественного изменения духовных и нравственных приоритетов общества, без смены его элит. Удачу мятежей октября 17-го и августа 91-го предопределила смена формаций, которые они несли в себе. В противном случае — это банальный переворот с сомнительной легитимностью новой власти, победа которой — пиррова, век недолог, а участь печальна. Яркий пример тому "оранжевая" революция на Украине. Ющенко оказался способен лишь раскачать, но не вывести из духовного и политического застоя страну. Он только поднял волну надежд, которая теперь может смыть его самого.
"Выборы", "демократия", "свобода слова" стали похожи на таблетки от рака, после которых у больного лишь изжога да понос. Распознав демократическую обманку, многим уже, как тому больному, все равно: выживет — не выживет, лишь бы резали скорее. Когда умирает надежда на власть, общественное сознание наполняется надеждой бунта, революции, войны. И не важно какое знамя — красное, оранжевое, в горошек или в полоску — будет реять над баррикадами, главное, начать их строить. И плевать всем на страхи и угрозы, что в мутной воде грядущей смуты руками Касьянова, Чубайса и прочих недобитков будет ловить рыбку Америка— все там утонут. Свежо предание 17-го года: респектабельные революционеры в золотых пенсне, поборники "свободы, равенства и братства" недолго наслаждались уютом власти Зимнего. Вскоре для них за счастье стало сдохнуть в далекой эмиграции, лишь бы не быть растерзанными "пьяной матросней".
Спрашивается, кого бояться? НАТО? Голубых касок? Американских коммандос?.. А что смогла противопоставить оголтелой толпе, стихийно сбежавшейся в Рабоче-Крестьянскую армию, вооруженная до зубов Антанта и высочайшей воинской выучки Белая армия? Да и готова ли сегодня мировая демократия превратить Россию в кладбище американских героев?
Бояться нам уже поздно. Терять нам уже нечего.
Вопрос в другом: кто сможет возглавить национальную революцию? Кто зажжет толпу, за кем пойдет молодежь, кому поверит народ?
В начале 1917-го года на эти вопросы тоже вряд ли кто мог ответить. Ответ не дал даже февраль. Победа реакционного масонства в результате предательства монархии дворянством тогда казалась непоколебимой, а политическая конъюнктура была аналогична нашей сегодняшней. После перехода власти в стране к демократической оппозиции, главную роль в которой играли кадеты, в течение нескольких месяцев возникло более 50 партийных объединений. При этом численность большевиков изначально не превышала 24 тысяч. Для сравнения, в партии эсеров к лету 1917-го состояло около 800 тысяч членов. Таким образом, выражаясь языком современных политологов, за полгода до прихода к власти партия большевиков являлась "маргинальной, экстремистской группировкой". Апрельские тезисы Ленина о переходе революции к социалистическому этапу даже некоторым соратникам представлялись "экстремистским утопизмом". В июле большевистские газеты были закрыты, лидеры ушли в подполье — кто не успел, тот сел. Но гонения лишь усиливали авторитет большевиков, увеличив численность РСДРП(б) в десять раз. Пока кадеты, эсеры, меньшевики делили министерские портфели и осваивали демократические институты, большевики наращивали мускулы на нелегальном положении, и в итоге забрали всю власть целиком.
Сегодня государство и средства массовой информации стараются не замечать русские националистические группировки, определяя их как маргинальные и экстремистские, однако идеи, которые пропагандируют националисты, отвечают чаяниям большинства населения России и с каждым годом набирают все больше сторонников. Проведенный Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опрос в начале этого года показал, что 61 процент опрошенных поддержали лозунг "Россия для русских", это почти вдвое больше аналогичного показателя за 1998 год: тогда сторонников "России для русских" был 31 % (www.wciom.ru). По данным исследования, проведенного в марте Фондом аналитических программ 'Экспертиза'', 60 процентов опрошенных хотели бы сократить присутствие в стране людей с Кавказа (среди прочих это чеченцы, дагестанцы, армяне и азербайджанцы). Более того, 51 процент людей сказали, что хотят того же в отношении китайцев, а 42 процента выразили желание "прижать" евреев (www.fapex.ru). Подобная ситуация напоминает советские времена, когда в стране "победившего атеизма" даже в 1937-м году при переписи населения о своей вере в Бога заявили более 45 процентов населения СССР (А. С. Барсенков, А. И. Вдовин. "История России. 1938-2002"). Сегодня мы живем в стране "победившей демократии", где, как вытекает из данных самих демократических исследователей, активное большинство граждан страны "фашисты", "маргиналы", "экстремисты". И когда у них отнимают последнюю иллюзию свободного государственного волеизъявления — выборы, которые из года в год позволяли оправдывать перед самими собой и своими детьми собственную трусость, то остается только русский бунт, беспощадный, но вполне осмысленный.
Так что сегодня не важно, кто победит в грядущей революции, важно, кто сумеет удержать власть, кто начнет новую эпоху в истории России. Претенденты выстраиваются в очередь, переливаясь цветами радуги политического спектра. Правило здесь одно: чтобы в революции выжить — в ней надо участвовать, зрителей — режут первыми.
В связи с приближающейся революцией наиболее значимой становится борьба за молодежь. Кто сплотит ее вокруг себя, тот и будет побеждать на улицах. За наиболее радикальную массовую силу, двигатель "стихийного" протеста бьются все, начиная от коммунистов и заканчивая Кремлем. Потуги эти пока тщетны, поскольку в России не существует по-настоящему массовой и по-настоящему добровольной молодежной организации, способной в час "икс" вывести на улицы хотя бы сто тысяч своих сторонников.
Чтобы понять причины неудач всех последних политических молодежных проектов, надо внимательно рассмотреть место и роль, определяемые новому поколению властью и оппозицией.
До недавнего времени молодежь для Кремля особого интереса не представляла. Власть не видела в молодых ни опоры, ни угрозы. И молодежь особо не заботили ни власть, ни политика. Пришедшая к власти в России демократия быстро задурманила молодое поколение иллюзией светлого сытого завтра: мол, теперь все зависит только от тебя самого — как потопаешь, так и полопаешь. Оппозиционная же политика воспринималась молодежью не как движение вперед, а как поиск виноватых, что приравнивалось к слабости и малодушию. Подобное мировоззрение аполитичности до сих пор продолжает культивироваться властью, которая тем самым пытается выхолостить зачатки протеста в молодежной среде. Американский слоган "made yourself" (сделай себя сам) агрессивно, напористо вбивается в сознание новых поколений, но с каждым годом теряет свою привлекательность. Оказалось, что пробиться в люди можно, но только лбом и только через кирпичную стену, непременно отказавшись при этом от всех моральных заповедей, передававшихся прежде из поколения в поколение. Массовая пропаганда красивой легкой жизни золушек и золушков для многих стала тошнотворной рекламой самодостаточности халдеев и торгашей, прозябающих под девизом "потребляй и сдохни". Жажду сытости сменяет жажда гордости за свою страну и свой народ, подхлестываемая всесторонним национальным унижением, бесправием перед законом, бессилием перед деньгами и властью. Молодежь никогда не была готова идти за красными, белыми, голубыми или оранжевыми. Вопрос молодежной политики — это вопрос самосохранения, но не через изменения к улучшению, а через уничтожение существующего положения дел во имя создания качественно нового. Когда наступает осознание бесперспективности движения вперед, где четко просматривается тупик, становится неважным, что на что менять: демократию на коммунизм, коммунизм ли на демократию или демократию на фашизм — главное, чтобы с ног на голову или наоборот!
Молодежь интересует политика только в отношении к себе самой, только как приложение к радикальным переменам. Пример тому студенческий мятеж во Франции. 9 ноября 1967 года акция протеста французских студентов с требованием отставки министров образования и культуры переросла в митинг памяти убитого в Боливии Эрнесто Че Гевары. Защита права на достойное образование обернулась лозунгами: "Че — герой, буржуазия — дерьмо! Смерть капиталу, да здравствует революция!". При этом лидеры бунтующих молодых французов выступали за перманентную революцию, заявляя, что их главная цель не изменение режима или построение нового, а полное уничтожение существующего строя ("все прогнило, все надо смести, а там разберемся, что делать дальше"). Студенчество, которое едва не похоронило французскую государственность, в своей борьбе опиралось на политические постулаты, не только не отвечающие современным реалиям, но и напрочь лишенные всякого здравого смысла: "Человечество обретет счастье лишь тогда, когда последний бюрократ будет повешен на кишках последнего капиталиста!", "Все и немедленно!", "Анархия — это я!", "Границы — это репрессии!", "Освобождение человека должно быть тотальным, либо его не будет совсем!", "Нет — экзаменам!", "Все хорошо: дважды два уже не четыре!", "Университеты — студентам, заводы — рабочим, радио — журналистам, власть — всем!", "Реформизм — это современный мазохизм" и т.п. Но именно в этом абсурде был заключен протест и вызов системе.
Для молодежи революция всегда была, есть и будет всеобщим праздником непослушания, по словам идеолога французского бунта Ги Дебора, "жизнью без мертвого времени и наслаждением без предела". Идеологическая привлекательность всеобщего восстания для молодых заключается в "революции повседневной жизни". Полноценность и законченность мятежа молодого поколения будут достигнуты только тогда, когда в первую очередь совершится переворот культурного и социального бытия, и лишь во вторую, политической системы. Причем последнее не так и существенно, но необходимо для достижения первого.
На идеях сытого будущего строятся все молодежные кремлевские проекты: "Вступайте в наши ряды, у нас халява и перспектива!". Если первоначально "Молодежное единство", "Идущие вместе" создавались, чтобы хоть какой-то абстракцией заполнить политический вакуум молодежной политики, то цели и задачи движения "Наши" несут в себе гораздо больше конкретики. И хотя в основании все то же приглашение к корыту: "Наши" — это система подготовки управленцев-профессионалов взамен существующей правящей элиты" (из официального манифеста движения), Кремль уже пытается, и отнюдь далеко не добровольно, рекрутировать молодежь в свои охранительные отряды. Громко и внятно движение провозглашено как антифашистское. В фашисты новоявленные нашисты записали всех инакомыслящих и несогласных с тем, что жизнь в стране, оказывается, налаживается.
О том, что "Наши" — это попытка скопировать комсомол, но построенный не на государственных и партийных идеалах, а на личной корысти, свидетельствуют сами прокремлевские политологи. "Конечно, движение "Наши" в чем-то напоминает советский комсомол, — отмечает Александр Ципко в "Независимой газете" (9.09.2005), — конечно, приобщение молодых к власти небескорыстно". При этом восхищение политолога юными халявщиками не знает приличия и меры: "Очень современные молодые люди, которых внешне не отличишь от студентов Беркли или Кембриджа".
Но даже в официальном манифесте движения, призванного Кремлем защищать завоевания путинской демократии, содержатся чисто революционные тезисы, почти по Ленину: "Наше поколение должно сменить у руля управления страной поколение пораженцев. Наше поколение должно осуществить революцию в образе мышления и в стиле управления страной. Наш лозунг — свобода и справедливость!". Абсурдность состоит уже в том, что исходя из поставленной движением задачи, первым делом надо перевешать всех отцов-основателей "Наших": Президента, его администрацию и главного "нашиста" — Якименко, которых трудно не отнести к правящей сегодня элите, "к стоящим у руля управления страной пораженцам".
Если сегодня власть заигрывает с молодежью на противопоставлении самой себе, то подобные симптомы для нее смертельны.
И это всё, на что сегодня способен Кремль в отношении молодежи — создавать безыдейные, корыстные полчища голодных и алчных. Так что их "Нашим" не избежать судьбы юных ленинцев и молодых коммунистов. Куда делась многомиллионная армада пионеров и комсомольцев, когда толпа в 91-м хоронила их родную Коммунистическую партию, за дело которой они клялись бороться? "К борьбе за дело Коммунистической партии будь готов! — Всегда готов!". И где будут ребятишки, ставшие вдруг "нашими" за вкусно пожрать и красиво потусоваться? За дармовщину шкурой не рискуют.
К сожалению, вся деятельность лидеров оппозиционных молодежных тусовок, претендующих на политическую респектабельность, зачастую, сводится к тому, как бы побольше выцыганить "бабла" у старших товарищей, "распилить" его между собой, а на остатки заняться "большой" политикой, которая не идет дальше чавканья и невнятной подростковой зауми. Из-за своей кричащей организационной и политической несамостоятельности, отсутствия четкой, ясной, понятной всем идеологии подобные структуры никогда не смогут быть массовыми.
Оппоненты кремлевскому молодежному пулу — скинхеды и нацболы. Они — символ молодежного протеста. В отличие от всех остальных — это движения, формирующиеся снизу — отчаянные, идейные и большей частью бескорыстные. Это яркая демонстрация социального и политического протеста, своеобразный молодежный антипод лоску и сытости кремлевских выкормышей. Правда, в отличие от молодых отпочкований федеральных партий, серьезно рассматривать организационные структуры юных "экстремистов" не приходится.
Но дело не в знаменах, а в тех, кто стоит под ними. Каждый из ребят, кто сегодня тянет срок в колонии или находится под следствием, сам по себе знамя. Чтобы доказать: они не скот, чтобы заявить о своем гражданском протесте государственному беспределу, мальчишки и девчонки готовы со школьной скамьи, из студенческих аудиторий идти в следственные изоляторы и тюрьмы. Таких кутузка не сломает. Они уже никогда не вернутся в болото будничной беспросветности. Жизнь без борьбы для них бессмысленна и бесцветна. Оборвать эту схватку с системой могут лишь смерть или победа. Нет сомнений — нет и страха. Если некуда вернуться, остается идти только вперед, не останавливаясь и не оглядываясь.
Лидеров оппозиции, в том числе в молодежной среде, выдвинут не кремлевские кабинеты, и не думские кулуары, и не политические партии. Протест, который, подобно факелу Данко, озарит Россию, должен быть выстраданным. Подвиг лидеров — жертвенным. Сегодня власть, докатившись до политических репрессий, превращает суды и тюрьмы в кузницы кадров своих собственных могильщиков, взращивая в заточении элиту оппозиции. Наиболее значимо это проявляется в отношении к армии, всегда игравшей заглавную роль в народных смутах. Пример тому — дело полковника ГРУ Квачкова, капитанов-спецназовцев Яшина и Найденова, обвиненных в покушении на Чубайса.
Сам процесс и личность главного фигуранта этого громкого дела полковника Квачкова — знаковые. Владимир Васильевич — образец служения Отечеству. С одиннадцати лет в армии. Его боевые награды — обширная карта "горячих точек" Советской Державы и современной России, где проливало кровь русское воинство. Он не боролся с врагами Отечества, он их уничтожал. И вот теперь кровный враг Басаева — в железной клетке, но не в чеченском плену, а, ирония судьбы!, в Басманном суде Москвы, обвиняемый в покушении на Чубайса. Без всяких оснований, без малейших доказательств в застенки кремлевской власти бросили того, на кого равнялся и равняется всякий российский офицер, верный Присяге и Долгу. Так власть глумится над армейскими символами и святынями. Для офицерского корпуса страны демонстративное преследование героических спецназовцев, орденоносцев Квачкова, Яшина, Найденова по надуманному, искусственно раздутому "делу Чубайса" такой же вызов, как рубка икон для православных, публичное сжигание Корана для мусульман.
Даже боготворимый советским народом Генералиссимус не мог себе позволить такой роскоши, как преследовать военных за идеологические расхождения или потенциальную нелояльность партийному руководству. Приходилось их сначала объявлять "шпионами" и "врагами народа", ибо только такая форма могла найти понимание в армии и народе.
Можно ли себе представить судебный процесс в каком-нибудь 51-м году над полковником ГРУ за покушение на американского резидента? Можно, но только за то, что покушение не было реализовано. А ведь в сознании народа шпион любой иностранной разведки безвредный гном по сравнению с тем ненавистным злом, которое олицетворяет Чубайс.
Политическую волю армии недооценил Берия, контролировавший органы госбезопасности в стране, поздно опомнился и Хрущев. Всесильный Министр внутренних дел был расстрелян как "шпион и заговорщик", а Первый секретарь ЦК, правивший страной 12 лет, отделался "заслуженным отдыхом".
Даже при Ельцине, на своей шкуре прочувствовавшем в октябре 93-го — власть без армии ничто, не было и не могло быть ничего подобного. Ибо лояльная армия — это не только гарантия безопасности государства, но и гарантия безопасности государственной власти.
"Народ и армия едины" — это не просто постулат официальной пропаганды, это залог стабильности общества, внутренней целостности и сохранности страны, где власть является носителем общности интересов этого единства. Сегодня "объективное" расследование покушения на Чубайса пропахивает линию фронта между народом, армией с одной стороны и кремлевской властью с другой. Судилище это наносит мощный удар по боеспособности и дееспособности нашей армии. Арестом полковника Квачкова фактически развалена стратегически необходимая для безопасности России работа по созданию единых войск специального назначения, за которую Квачков отвечал в Генеральном штабе. Для многих патриотически настроенных армейских функционеров это стало ударом по рукам, предупреждением, мол, хватит России ментов, спасателей и стройбата, а боеспособная Армия ей уже ни к чему.
Любое действие рождает противодействие. Власть сама формирует армейскую оппозицию, ибо прессуя офицеров-орденоносцев за покушение на ненавидимого народом Чубайса, Кремль не просто противопоставляет себя российскому боевому братству, а демонстративно бросает вызов последнему, провоцируя его на ответные действия. Ненависть к власти, которая руками прокуроров и следователей шельмует и изничтожает армейские святыни, стремительно охватывает офицерство. Один шаг до неповиновения, и когда армия, по крайней мере, ее часть, выйдет из подчинения Кремлю, это уже будет не заговор и не предательство командиров, а политическая воля офицерства верного своему народу.
Стихийность данного процесса способна спровоцировать локальные бунты и всеобщее неподчинение приказам Верховного Главнокомандующего. Не надо забывать, что падение тысячелетней российской монархии в ходе февральской революции было предрешено отказом горстки высших офицеров исполнять приказы Императора.
Подобная ситуация выгодна для "ржавых" революционеров типа Касьянова, Березовского, Чубайса и иже с ними. Для них армия нужна лишь в качестве дестабилизационной, антикремлевской силы, способной раскачать ситуацию в стране, породив повсеместный и всеобъемлющий хаос, тем самым подготовив благовидную почву для военного вмешательства Запада под предлогом обеспечения должной безопасности российских ядерных объектов.
Таким образом, "дело Квачкова" — это идеологическое оформление армейской оппозиции, программирование офицерства на подсознательное неприятие и неподчинение государственной власти. Те, кто затеял этот процесс, все "стрелки" уже перевели на Кремль. Чубайс "умыл руки", публично прослезился по поводу "сломанных судеб" своих "убийц", возложив всю "объективность" расследования на Генпрокуратуру.
Получается, что государственная власть в России настолько слаба, что даже не способна остановить навязанное ей самоубийство, на своей шее затягивая узел кровавых армейских бунтов.