| | | | |
Владимир Власов:
«Я — ПОДСТРЕЛЕННАЯ ДИЧЬ»
Четыре месяца назад, утром 12 июня на участке Узуново-Богатищево Павелецкой направления был взорван поезд "Грозный - Москва". В результате взрыва сошли с рельс четыре вагона, никто из пассажиров не погиб и не был тяжело ранен.
Первая "чеченская" версия следствия изменилась на 180 градусов. Следователи открыли для себя следующее: подрыв поезда — дело рук русских националистов, активистов "Русского национального единства". Через три недели были арестованы Владимир Власов и Михаил Клевачев. Им предъявлены обвинения по четырем статьям УК — терроризм, покушение на жизнь двух и более лиц, хранение и изготовление взрывного устройства. В материалах следствия фигурирует некий свидетель, который вблизи от железнодорожного полотна видел автомобиль "Иж" Владимира Власова. Обвиняемые утверждают, что перевозили на дачу холодильник и весь день провели на даче Власова в деревне Залесово, о теракте узнали много позже. Эта дача также фигурирует в деле: там при обыске были найдены провода и химреактивы, которые, по мнению сыщиков, использовались для изготовления бомбы.
Недавно суд подмосковного города Серебряные Пруды продлил до 30 декабря срок содержания под стражей Власова и Клевачева, на чем и настаивала Мособлпрокуратура.
В российской прессе "подрывников", со ссылкой на следователей, называют "обиженными на весь белый свет людьми с травмированной психикой".
Одна известная московская газета поведала читателям, что у подследственных нет ни работы, ни семей.
Между тем, один из подозреваемых Владимир Власов — потомственный ученый-химик из преподавательской, профессорской семьи. В свое время он с отличием окончил МХТИ им. Менделеева. Как один из лучших студентов был направлен в связанное с отечественным ВПК НИИ имени Бочвара, где защитил кандидатскую диссертацию. Он — автор более ста научных работ. В НИИ проработал более двадцати лет, но в "новые времена" был вынужден институт оставить. Необходимость обеспечивать семью привела в фирму по продаже химических реактивов. Власов женат, имеет двух дочерей — старшая дочь окончила высший химический колледж при АН РФ, младшая — учащаяся 3-го курса музыкального училища. В будущем году Власов отметит свое пятидесятилетие.
Только неизвестно, где он будет его отмечать — на зоне или среди близких и родных?
Полагаем, что читателям "Zека" будут интересны отрывки из писем Владимира Власова своим родным из СИЗО.
ИЗ ПИСЬМА БРАТУ
“Как я вам всем завидую — можете пойти в храм, постоять заутреню, поставить свечку. Спасибо за заботу обо мне — я сам каждый вечер читаю молитвы — раньше этого никогда не делал. На Петровке книг не было — целыми днями читал Новый Завет. Меня просто ужас берет, что если бы не такое горе, то неизвестно когда бы его прочитал! Даже читая, не вникая слишком сильно, и то становится легко. Молитесь за меня — ведь если за тебя молятся, то Господь обязательно это услышит. Мне написали, что вы ездили в Дивеево — просто сказка! Если Христос поможет, то тоже сразу поеду…
Когда будешь в храме, поставь за меня свечку св. благоверному князю Александру Невскому. Вот как все переплетается в жизни: за грехи господь наказывает нас. Я как попал в камеру — так все вспомнил — все, все и мне стало жутко за мою никчемную жизнь и греховные мысли и деяния.”
ИЗ ПИСЬМА ЖЕНЕ И ДОЧЕРЯМ
“Сегодня уже 50 дней, как я нахожусь под стражей. Уже обо всем передумал — в том числе и том, как страшно простому человеку, такому, как я, попасть в эту "систему". По газетам и телесериалам этого не понять — все кажется нереальным. Для "системы" (людей в погонах из правоохранительных органов) я уже пятьдесят дней не человек, а подстрелянная дичь, к которой нужно побольше добавить "приправы" (статей УК и.т.д.), чтобы вкусней было съесть (вкус зависит от звездочек, кресел, премий и.т.д.).
Люди нашего круга и мироощущения до сих пор думают, что "моя милиция меня бережет", а на самом деле для любых органов человек — это просто предмет труда и труда не очень чистого.
30 июня утром нам еще повезло, что в квартире нашли какой-то мусор, похожий на "следы террористической деятельности", как-то: хвостики от петард, мои реактивы, детскую поджигу, "националистическую литературу" (книги Лимонова и по истории Германии XX века), иначе бы появились патроны, детонаторы или тротиловая шашка. Обыск и мой арест проводились только по факту того, что 12-го числа я пару раз набрал на трубке номер в районе станции, где-то около семи утра. Звонят в это время народу мало: деревня, раннее утро, выходной день. Мой телефон зарегистрирован в Москве, а более никаких улик против меня не было.
Впервые я узнал об этой упавшей чеченской электричке, только приехав в Москву, ведь на даче и в машине у меня приемника нет.
Все было бы нормально, если бы мы знали хоть чуть— чуть свои права. Согласно ст.51 Конституции РФ, мы можем отказываться от дачи показаний против себя и своих родственников! Всегда казалось ерундой, когда в американских фильмах копы при задержании говорят: "Вы можете хранить молчание, ваши слова могут быть использованы против вас". Если бы мы отказались от дачи показаний, то они остались бы с моим звонком со станции, китайской пиротехникой и детским пистолетом. Дяди из органов даже не знали — есть ли у нас дача и где она находится, не то, что об офисе и моих складах с продукцией. От найденного у меня товара у них просто поехала крыша: мне стали показывать фотографии бородатых людей восточного типа, у которых обнаружен мой телефон и которых я снабжаю взрывчаткой.
С 30-го числа я уже ночевал на Петровке, где в общей сложности провел тридцать пять дней. Два дня продолжалась одна и та же канитель — меня таскали по разным кабинетам прокуратуры, начиная с маленьких, где сидели опера, и кончая большими, где обитают другие звездочки на погонах. Опера — пехота наших органов — валили все в кучу, не стесняясь в выражениях. Зачем-то приплетали то, что в офисе у меня нашли ртуть и что у меня сплошные финансовые нарушения…
В общем, полный бред, а по делу у них ноль. В кабинетах повыше говорили вежливо и без непечатной лексики. Беседовали об "изъянах в национальной политике страны" и том, "как правильно давить черных". Во всех помещениях мне подсовывали чистый лист бумаги с ручкой и просили писать: где взял, как закладывал, кому звонил. Также интересовались: не казак ли я и когда в последний раз виделся с Лимоновым.
По закону меня можно было продержать 48 часов, поэтому на второй день стали давить сильнее. Честно скажу — меня не били. Хотя соседи по камере говорили, что это явление чисто московское, где-нибудь в Тамбове или Саранске я бы дал любые показания через десять минут, здесь все-таки рядом Генпрокуратура. Перед поездкой в суд, где должны были избрать меру пресечения, меня агитировали 3 полковника УБОП (на 5 минут забегал генерал) — их задача была внести в протокол допроса нужные фразы, те, что подтверждают действия "преступной группы" (срока возрастают от 12 и выше). Изгалялись они по полной программе — цитаты из их монологов:
"В стране все продано — и прокуратура, и Кремль… Про тебя и родственников давно знают чечены… Кровная месть! Ты уже не жилец — за твою голову уже заплачено... Если не наши славные спецподразделения, то судьба твоих милых дочек неизвестна".
Сильный стресс, бессонная ночь, отсутствие лекарств и общение с этими "интеллектуалами" привели меня к эпикризу — я очень боялся, что будет приступ и два дня буду потом никакой: я плохо соображал, и они кое-что изменили в показаниях (я частично не понимал речь и нес какую-то чушь — это иногда со мной бывает — вроде бы все нормально, но сознание сбито). Хорошо, что по стилю эти дополнения сильно отличаются от текста моих показаний, и об этом можно будет сказать на суде.
Вся публика в "системе" — психологи средние, но "развести" простого человека для них — плевое дело. Обещают много — вплоть до того, что обвинения снимут и отпустят как свидетеля, но верить этому нельзя. Я согласился сотрудничать с органами дознания (мне нечего было скрывать — я ни в чем не виноват), рассказал, какая химия может использоваться в подобных ситуациях, что и где можно в Москве купить свободно. По химии взрывчатых веществ они знают только тротил, пластид, гексоген и реагируют на слово "толуол" в названиях веществ. В результате за мои "лекции" мне повесили три лишние статьи и устроили "шмон" по всем фирмам из рабочей записной книжки.”
1.0x
