| | | | |
Анна Серафимова
ЖИЛИ-БЫЛИ
"Мы в ответе за то, к чему приучаем". Именно так, если бы могла говорить афоризмами, сформулировала бы моя знакомая, возлюбившая весь мир и всякого дальнего своего. Близко находящегося у нее не получается любить. А дальнего она любит самозабвенно. Но, поскольку любить всех невозможно, то она выбрала себе в любови некоторые персоны, в лице которых и симпатизирует всем остальным. Правда, мне не совсем понятно, почему такой разнообразный и неоднозначный мир для нее олицетворяют именно господа совершенно однозначные, из одного, как модно говорить, "пула". Ей удобнее и приятнее любить весь мир через таких вот посредников.
Да, любит она отдаленного своего, который в ней-то "свою" никогда не признает. Согласитесь: что общего у какого-нибудь банкира Смоленского и м.н.с. на пенсии? Или у губернатора Абрамовича и той же скромной фигуры? Чем они свояки? А вот поди ж ты. Казалось бы, куда как ближе для м.н.с. должна быть такая же ныне нищая коллега из лаборатории или соседка по лестничной площадке, с которой бок о бок, делясь солью и спичками, прожили лет тридцать. Нет! К их привычкам, полученным еще при тоталитаризме, по нынешним временам, привычкам вредным (ездить отдыхать на озера, посещать консерваторию, покупать прессу, пополнять домашнюю библиотеку) Ирина Игоревна не нисходит. Более того, Ирина Игоревна возмущается, когда ближние ее интеллигентки, обделенные привычным досугом, сетуют: мол, забыли, когда были в театре, мол, уж на озера и не съездить. Она в таких случаях безапелляционна: по одежке протягивай ножки!
Не такова ее реакция на привычки Абрамовича и Смоленского! О, как после дефолта 98 года, в результате которого у нее сгорели в каком-то фонде 200 баксов, ввергнув ее в финансовую катастрофу, она переживала за Смолененского, якобы тоже претерпевшего на финансовой ниве и показанного в разгул его страданий: от нескольких центнеров живого банкирского веса осталась сотня-другая килограммов.
Не знаю, что Ирина Игоревна сделала раньше: побежала звонить мне, чтобы сообщить эту печальную новость, или собирать скромную продуктовую посылочку похудевшему: сахар, галеты, кусок сала... Что там еще может на скромную пенсию м.н.с. послать дальнему возлюбленному своему?
К Ирине Игоревне я отношусь с сочувствием, в чем-то она не безнадежна, поэтому старалась ее вывести из истерики по поводу сбросившего вес Смоленского. И.И. буквально заходилась в истерической жалости: "Боже! Да провались эти деньги! Так страдает человек! От него уже и половины не осталось! Чего вкладчики его терзают? Смерти его хотят!" Разорением исхудавшего озабочена куда как больше, чем своим собственным, случившимся в результате этого же самого дефолта и обеднившего ее на упомянутые уже 200 баксов. Успокаиваю ее: мол, наверняка это у банкира не от недоедания или переживания, а результат дорогостоящего курса похудения на каком-нибудь альпийском курорте. Говорю еще, что наша общая знакомая тоже сильно похудела именно от недоедания, что ей я сочувствую несравнимо больше.
"Да ей полезно! У нее была избыточность веса". А разве у Смоленского ее не было? Ни в один экран не вмещался. Но ему — сочувствие и призывы ко мне посочувствовать дуэтом: ах! ох! И.И не унимается: "Наверняка ему придется от многого отказаться. Лишился миллионов! Наверняка планы относительно них строил, рассчитывал. И на тебе! Такие потери!"
Стараясь вывести И.И. из сочувственного исступления, говорю, что на хлеб с маслом у банкира, вне всякого сомнения, хватит. И ему, и потомкам до седьмого колена. Но слышу настойчивое: банкир, привыкший к роскоши, не может довольствоваться токмо хлебом, пусть и с маслом. Не случайно в цивилизованных странах при разводе более состоятельный супруг, т.е. тот, кто приучил к жизни в достатке, должен выплачивать оставленной половине алименты, достаточные, чтобы та и далее была в состоянии вести привычный образ жизни. Ну, а если обновленная Россия предоставила олигархам возможности покупать виллы, бриллианты любовницам, то должна и впредь давать им такую возможность, иначе положение для смоленских депрессионно опасно. С депрессией шутки плохи: она может привести сами знаете, к чему. А самое ценное — это человеческая жизнь. Так что страна (т.е. мы, граждане) не должна постоять за ценой на жизнь олигарха, чтобы оградить от депрессии и сохранить бесценность в виде его жизни.
С той бедой Смоленский, слава Богу, справился, и его сын уже покупает автомобильные гиганты в Англии. Той самой Англии, где не бедствует еще одна дальняя возлюбленность И.И. Речь об Абрамовиче. И.И. вслед за футбольными комментаторами взялась радоваться: очень хорошо, что и клуб куплен, и "Калинку" наяривают. Вопрос о том, за чей счет сделана покупка, считает неприличным: стоимость чужого добра ее не интересует, как это принято у порядочных людей. Я к таковым по классификации И.И. не отношусь, да и не желаю, и говорю, что меня как раз очень интересуют эти цифры. Поскольку мне хочется знать, сколько шкур с меня еще сдерут. Ведь мало того, что Рома (Боря, Аркаша) купили по паре-тройке вил, клубов, яхт. Но траты на этом не кончились. В цивилизации очень высок налог на недвижимость, на предметы роскоши. До 30%. А что это значит? Если купил товарищ олигарх виллу за 10 миллионов у.е., то ежегодно должен выкладывать приютившей его на этой вилле стране 3 млн. у.е. налога... Даже если завалящий домик прикупил за несчастный миллион, тоже триста тысяч выложи. Ежегодно. Ну а нефть-газ проданы во фьючерсных сделках на годы вперед, и никаких доходов более, кроме шкур сограждан, у абрамовичей не осталось. Конечно, не английских сограждан, а российских. Вот я и поглаживаю в прощальном привете свою несчастную кожицу, которую уже включил в свой бизнес-план чуждый мне, но дальне-ближний Ирине Игоревне Рома. Едва ли он пожелает проститься с виллой. Ему легче принудить нас распрощаться со своими шкурами.
И.И. в ужасном недоумении: что, правда? В самом деле? Ну, думаю, проняло, поняла, что к чему, ужасается. Действительно проняло: это же умереть с горя можно, когда грозит перспектива быть выселенным с виллы за неуплату. Вон, показывают из жалких квартир людей вытряхивают, и то горюют, хотя, казалось бы, чего жалеть такие крысиные углы? Так можно себе представить будущее горе аркаши-яши, если вдруг придется расстаться с виллой? Во сколько раз его беда и отчаяние сильнее? Да тут от горя не то, что слечь можно на другой, покуда не отобранной вилле, а концы отдать. А жизнь человеческая... (далее по всем известному тексту). Мы, общество, в ответе за то, к чему приучаем. Приучили абрамовичей к миллиардерству — будем любезны поддерживать их в этом статусе.
1.0x
