В ТРЮМ ИХ!

| | | | |
Владимир Бушин
В ТРЮМ ИХ!

В ЛЕНИНГРАДСКОМ МОРСКОМ ПОРТУ, как ныне во многих городах и весях нашего многострадального отечества, возник острый социально-трудовой конфликт. В ходе чубайсовской приватизации порт как единый могучий хозяйственный организм был ликвидирован, его четвертовали на пять частей — на пять стивидорных (грузоперевалочных) компаний, и каждую сцапал тот, кому указал Рыжий, о котором давно скучают Карловы Нары. Но немалыми усилиями удалось сохранить единую профсоюзную организацию, во главе которой сейчас стоит Александр Моисеенко.
Суть конфликта в том, что настало время заключать новый коллективный договор, и докеры, их профсоюз хотят, чтобы этот договор был лучше прежнего (ведь и Конституцией предусматривается постоянное улучшение жизни народа) или защищал бы их интересы по крайней мере не хуже прежнего. Поэтому они настаивают на том, например, чтобы был пункт об индексации заработной платы, опережающей инфляцию, хотят не просто учёта мнения профсоюза, а согласования с ним некоторых важных вопросов, в частности, увольнения работников и т.д. С двумя из трех собственников чубайсовых обрубков договорились и документы подписаны. Конфликт возник с третьим собственником, с М.Лисиным, недавно перекупившим три обрубка.
В своей газете "Докер" сами докеры пишут: "Администрация выставила проект договора, значительно ухудшающий наше положение по сравнению с прежним договором. Она стремится "опустить" нас — урезать зарплату, повысить нормы, снять социальную защищенность, словом — низвести нас до уровня рабочей скотины"("Докер"№8). И добавляют: "В первую очередь очень хочется администрации в единоличном порядке увольнять, сокращать нас"(там же). Докеры не раз слышали, например, от генерального директора "ПерСтиКо", что их, дармоедов, слишком много. Дескать, хорошо бы, если стояли бы они за воротами, а он, как барин, выбрал бы, тыкая пальцем: сегодня будете работать ты, ты и ты, а остальные — по домам, и ждите, когда кликну.
В поддержку и защиту докеров выступили ряд газет Ленинграда и Москвы. Так, 11 августа "Правда" писала, что означенный Лисин "пытается с помощью продажной прессы навести в порту свои порядки и поставить докеров в такое же униженное положение, в какое он поставил трудящихся в других отраслях своего бизнеса, например, на Новолипецком металлургическом комбинате".
Для понимания всей картины противостояния мне представляется целесообразным обратить взгляд прежде всего как раз на упомянутую "продажную прессу". Как говорится, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Еще вернее: скажи, кто тебе служит…
Главным и неутомимым защитником владельцев и злобным врагом докеров объявился некто Александр Алексеев, которого до сих пор никто не знал и нигде не видел. Он напечатал ворох статей в ленинградской газете "Метро", местном дочернем варианте московских "Аргументов и фактов". Причем большая часть статей — "на правах рекламы". Полоса рекламы стоит в этой газете 195 тысяч рублей, а его статьи — то на целую полосу, то на полполосы. Не надо быть мудрецом, чтобы понять: не сам же А.А. каждый раз выкладывает эти немерянные тысячи, чтобы молвить миру гневное слово выстраданной правды, а тот, кому эта немерянная правда позарез нужна.
А.А. — журналист одного образца и калибра с такими московскими джигитами пера, как Марк Дейч и Александр Минкин из "Московского комсомольца": такое же всезнайство на почве лихорадочной нахватанности, такой же нахрап, такая же злобность, а главное — общая ненависть и к советскому времени и вранье о нём. Словом, банальный холуй режима.
Но как он лезет из кожи, чтобы изобразить себя интеллектуалом новой России! Каких только нет в его писаниях исторических персонажей, знаменитых имён, лихих сравнений, эффектных цитат, литературных образов!.. От Герострата до Путина, от Шекспира и Гамлета ("Не ладно что-то в Датском королевстве") до Маяковского ("Простое, как мычание"), от Брейгеля Мужицкого до Окуджавы ("комиссары в пыльных шлемах"), от баснописца Крылова ("И я пахала!") до американца Селлинджера "(Над пропастью во ржи"), от Гоголя ("Грустно жить на этом свете, господа") до Пастернака ("Какое, милые, у вас тысячелетье на дворе?"), от Маркса до блатной фени ( "Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал"), от декабриста Одоевского ("Из искры возгорится пламя") до Горького ("Безумству храбрых поем мы песню!"), от "Коммунистического манифеста" до "Камасутры"…
Видимо, расчёт был на то, что простому докеру в борьбе за свои права не устоять под натиском столь грандиозной эрудиции! Но Алексеев не соображает, кому адресованы его статьи великой интеллектуальной концентрации. Докеру же начхать на эту эрудицию. Тем более, что всё здесь уж так затаскано и замусолено. Например, одну статью А.А. озаглавил "Над пропастью во лжи". Когда-то было остроумно, но ведь с тех пор, перефразируя повесть американского писателя, уж кто только не давал этот заголовок своим разного сорта писаниям! И повесть-то давно забыта, да и читали ли её докеры?
Вот, допустим, желая прослыть остроумцем, другую статью озаглавил "По ком плачет "Камасутра". Я тут ничего не понял, хотя и заподозрил, что это опять натужная словесная проделка, на сей раз — на мотив романа Хемингуэя "По ком звонит колокол". Но что за "Камасутра"? В словарях не нашел. Пришлось расспросить образованных знакомых. Оказывается, это довольно известная в определенных кругах индийская книга о маленьких хитростях большого секса. Я-то прожил жизнь без хитростей. Ну ладно, усёк. Однако почему эта книга плачет? И о ком — о докерах, которые в большинстве своём, поди, тоже без хитростей обходятся и не слышали о заморской вспомогательной инструкции?
Над многими именами Алексеев, разумеется, изящно иронизирует, цитаты, похохатывая, выворачивает наизнанку, литературные образы трансформирует, трансплантирует и трансфузирует, однако же…
Приглядевшись, вдруг обнаруживаешь удивительные вещи. А.А. пишет, например, смело врубаясь в глубину веков: "В свое время в Англии тоже (т.е. как сейчас в Ленинградском порту. — В.Б.) была организация (луддиты), которая противилась внедрению новых норм. Напропалую крушила машины и станки. Может, председатель профкома Моисеенко и со товарищи тоже хотят этим заняться? Но остановить прогресс луддитам не удалось. И слава Богу! Англия живет сейчас в разы лучше нашего. Не остановит прогресс и портовый комитет".
Во-первых, сударь, луддиты боролись не против новых норм, а против введения самих машин, ибо это многих обрекало на безработицу. Во-вторых, никакой организации луддиты не имели, это был стихийный трагический протест против наступления нарождавшегося капитализма на трудящегося человека. А у ленинградских докеров — слава Богу! — организация есть. Это и пугает ваших хозяев и вас лично. Наконец, приписывать докерам луддитские намерения ломать портовые машины есть не что иное, как провокация и глупость, ибо придет время, и сам порт, и все его машины снова будут принадлежать народу. Это опять-таки очень страшит вас.
А что касается Англии, то она живет "в разы лучше" не благодаря жестокой расправе над луддитами — это лишь один очень давний и наивный эпизод борьбы трудящихся. А разбогатела Англия на таких делах, как работорговля, пиратство, в котором принимала участие даже королева Елизавета, ограбление народов и стран, которые в разы и разы превосходили её по территории и населению, стоит только вспомнить хотя бы Северную Америку, Индию, Австралию. А до этого вселенского разбоя да поначалу и одновременно с ним в стране то и дело вспыхивали отчаянные восстания крепостных крестьян, например, против пресловутого огораживания. Это то самое, что с опозданием лет на пятьсот мы видим сейчас у себя: кровососы-нувориши вроде Чубайса, Касьянова и Солженицына захватывают или получают в дар от властей близ Москвы и других городов лучшие земли, огораживают их трехметровыми заборами, но не разводят там овец, как английские кровососы, а строят трехэтажные дворцы, нанимают вооруженную охрану с цепными псами и кейфуют, — а тебе, крепостной, уже нет прохода ни в лес, ни к реке, ни на кладбище к могиле родителей.
В Англии огораживание было одной из главных причин народных восстаний. Крупнейшие из них — восстания Уота Тайлера (1381), Джека Кеда (1450), Кета (1549), а также многочисленные восстания на национально-религиозной почве в Ирландии и Шотландии… Все они жестоко подавлялись. А в 1639 году — гражданская война, которая очень скоро переросла в первую великую революцию в Европе, — так в истории бывает (как и наоборот). И началась революция, между прочим, с казни главного советника самодурного короля по делам администрации. Ну, это вроде нашего Суркова. Сей факт следует помнить всем советникам, пособникам и защитникам самодуров. А в 1649 году добрались и до самого короля Карла, хотя он в своем самодурстве еще не дошел до того, чтобы, допустим, в Нижегородское графство посылать правителем москвича Шанцева, а в Иркутское — личность, абсолютно никому неведомую там.
Защитники нынешнего режима для доказательства его великих достоинств и своей правоты часто прибегают к безымянным сплетням, слухам, байкам или без стыда фабрикуют их сами. Так работает на хозяев и А.А.: "Среди докеров ходят слухи"… "Один знакомый докер недавно мне рассказывал"… и т.д.
Этот жульнический приёмчик используется для особенно грязной клеветы на докеров и их профсоюз, например: "профсоюзные дармоеды".
А вот, стараясь убедить читателей в том, что профсоюз просто предал интересы порта и докеров в пользу прибалтийских портов и всё отдал за мзду, А.А. пишет: "Мне называли даже суммы, которые профсоюзные вожди якобы(!) получили от прибалтов".
Будучи хмырём осмотрительным и трусливым, чтобы не угодить под суд, на всякий случай вставил "якобы". И дальше в предположительной манере, но упорно, навязчиво: "Мне кажется(!), какой-то резон в этом рассказе есть". А теперь уже уверенно: "Действительно, это предположение всё ставит на свои места". Значит, не предположение, а факт! И тут следует прямое провокаторское подзуживание, как он сам любит выражаться: "Если всё так и есть, то докерам ничего не остаётся, как накостылять свом лидерам по шее". Это тем самым, которым, говорил, не надо бросать камни в огород. И ведь обвинял Ленина, что он, мол, подзуживал, а сам оставался в стороне. Вот и покажи сейчас личный пример: костыль в руки и — рысью в профком порта. Нет, не дождемся, больно ряжка лакейская дорога.
В связи с такими алексеевскими призывами профсоюзный комитет Мурманского торгового порта в своем приветствии докерам Ленинграда пишет: "Братья питерцы!.. Статьи в "Метро" против ваших представителей, которых вы воспитали и которым доверили организацию вашей профсоюзной работы, вызывают наше возмущение. У нашей организации есть желание встретиться с авторами антипрофсоюзных пасквилей в суде, где мы будем готовы сказать всё, что думаем об их творчестве".
В другой раз, вложив в уста "одному шахтеру" брань по адресу профсоюзных лидеров и леденящую кровь байку, А.А. гневно воскликнул по поводу этой байки: "Признаться, я не поверил. Что за дикость! Такое могло быть лишь в советские времена!" Мол, тогда была дикость, а вот теперь — "порядочное общество". Так и сказал: порядочное. Ах, ты скважина! Да ведь достаточно одного примера, чтобы убить тебя с твоим антисоветским гневом и демократическим восторгом. Но вот лишь несколько самых свежих примеров из разных сфер жизни.
НАЧНЕМ ВРОДЕ БЫ С ПУСТЯЧНОГО, но очень характерного штришка этого общества. Порядочный президент Путин вручает в Кремле порядочной поэтессе Белле Ахмадулиной Государственную премию, обновленную, укрепленную и вздутую от 100 тысяч до 5 миллионов рублей. Прекрасно! Пусть Ахмадулина — почетный член Американской Академии искусств и литературы. Никто не против. Мы, русские, любим американские академии. Но ведь Белла Ахатовна еще в 1989 году уже получила Государственную премию СССР, а в 1997 году стала член Комиссии по Государственным премиям, и сразу же, в 1998 году, получила второй раз эту премию. И вот теперь получает ту же премию третий раз. Это как? Тем более, что ведь, кроме того, Ахмадулина сподобилась получить и Пушкинскую премию в немецком варианте, и "Триумф", и премию фонда "Знамя" да еще какую-то итальянскую премию "Носсиде". Это ж всё доллары, марки и лиры. А тут и советский орден "Дружба народов", и антисоветский орден "За заслуги перед Отечеством". Ведь вся увешана, как борец Иван Поддубный во время оно. А сколько изданий-переизданий на родине и за рубежом, включая трехтомник (1997).
Поэтому я с великим изумлением вспомнил, что не так уж давно в интервью "Литературной России" поэтесса скорбно вздохнула: "Я абсолютно нищий человек!" (№32'01). Это тем более озадачивает, что тут же сказала: "Я не ищу издательства, они сами обращаются". К тому же ведь её супруг Борис Мессерер — преуспевающий театральный художник, академик, а семерыми по лавкам Белла Ахатовна за поэтическими бдениями обзавестись не успела. А уже под семьдесят… Помните старинный романс "Нищая" — кажется, на слова Беранже?
Сказать ли вам, старушка эта
Как сорок лет тому жила?
Она была мечтой поэта,
И слава ей венок плела.
Когда она на сцене пела,
Париж в восторге был от ней.
Она соперниц не имела…
Подайте ж милостыню ей…
Вот Путин и подал пять лимонов. Теперь старушка купит чего-нибудь вкусненького, чтобы по зубам было, и Борю своего угостит. Но дело не в этом. Пусть их лакомятся орденами, премиями, курятиной хоть русского, хоть немецкого, хоть итальянского производства. Самое характерное и драматическое тут вот в чем: ведь и порядочный президент, и сидевшие в кремлевском зале порядочные люди, и многомиллионные телезрители, — все знают, конечно, что есть поэтесса Ахмадулина, но кто мог бы назвать хотя бы одно её стихотворение или вспомнить хотя бы одну её строчку . Да я и сам, с юности насыщенный стихами, помню немногое. Например,
О, это совершенно не для вас!
Вы молоды, вы пахнете бензином.
Ступайте к современным магазинам.
Там так богат ассортимент пластмасс…
Прекрасно!.. Однако, Алексеев, в советские времена когда вручали премии или награды Шолохову и Шостаковичу, Твардовскому и Игорю Ильинскому, Улановой и Бондарчуку, Кукрыниксам и Райкину, Блантеру и Шукшину, — они, не будучи членами американских академий, были всем известны в стране не только по именам и в лицо, — все знали их книги, песни, фильмы, художественные образы, ибо это были поистине народные художники, а не мумии изящества, не мощи изысканности.
Теперь сюжетик еще красочней. Какой-то заезжий прохвост 11-летнюю москвичку Валю при попустительстве её бабки сделал матерью. И порядочный А.Малахов приглашает её с бабкой на порядочный государственный телеканал в программу "Пять вечеров", и идет о них порядочная передача как о героях времени. В конце этот Малахов объявляет: "В следующей передаче мы расскажем о 13-летнем сутенере". А в "Московском комсомольце" — портреты крупным планом на первой полосе мамы-рекордсменки. Там же — рассказ о другой девочке, за одну ночь удовлетворившей 64 кобеля в штанах. Еще раньше в том же "МК" был репортаж с фотоиллюстрациями об эстрадной певичке Н.К. (в газете все имена даны полностью) в момент экстаза прямо на палубе теплохода под открытым небом с известным композитором. Это был водный агитрейс за избрание Ельцина президентом, во время которого Б.Н. прислал Н.К. поздравительную телеграмму по случаю дня рождения с пожеланием любви.
А о "деле Петраковского" вы, Алексеев, слыхали? Под вывеской модельного агентства "Элита-Мода" он устроил предприятие поточной детской проституции, где, допустим, за две тысячи долларов клиенту предоставлялась малолетняя девственница.
Так что-нибудь из этого кошмара, устроенного выблядками человечества, могло быть в советские времена? А сейчас об этом даже церковь со своим порядочным патриархом молчит. А президент, устраивая, как недавно в августе, морские маневры с пуском межконтинентальных ракет из Баренцева моря по целям на Камчатке, ликуя, не соображает, что есть оружие гораздо более мощного массового поражения, чем такие ракеты, — телевидение и миллионнотиражные газеты, и они в руках лютого врага России. А он об этом за все годы не сказал ни единого строгого словца: не смеет препятствовать свободе скотства и предательства.
Или вот еще что. Протараненный американской подлодкой "Мемфис", гибнет наш крейсер "Курск" и 118 членов его экипажа. У наших властей нет ни средств, ни других возможностей для спасения — всё растащили, распродали, в том числе, оказывается, за гроши — уникальное оборудование Голливуду для съемок душещипательного фильма "Титаник". А обратиться за помощью к иностранцам не хотят. Как же! Ведь они во главе великой державы. В итоге все погибли. И генеральный прокурор Устинов выдал нам лажу о каком-то взрыве на борту крейсера. Не за это ли получил звание Героя России без публикации в прессе? А позже поднимали крейсер датчане, но — без переднего отсека, протараненного "Мемфисом". Дабы не повредить нашей великой дружбе с милейшими американцами.
Прошло пять лет. Все были уверены, что из страшной трагедии извлечены надлежащие уроки. Да нам и клялись кремлевские обитатели, что такое больше не повторится. Но вот 4 августа у берегов Камчатки на глубине 190 метров запутался в обрывках рыболовных сетей и тросах глубоководного гидроакустического комплекса наш батискаф АС-28 серии "Приз". По преступному разгильдяйству у семерых членов экипажа, как сообщалось по телевидению, всего одна бутылка воды и несколько сухариков и, разумеется, проблема с кислородом. И тут обнаруживается, что за пять лет абсолютно ничего не сделано. Президент был ужасно занят хождением взад-вперед по ковровой дорожке и вручением наград, глава правительства — полемикой с Грефом об удушении ВВП, военный министр — уничтожением в Челябинской области наших ракет "Сатана" под контролем американцев, председатель Думы — разоблачением Ульянова-Ленина как немецкого шпиона и т.д.
Словом, спасти наших людей опять не можем — нечем! Но слава Богу, на сей раз отцы Отечества не стали выпендриваться и сразу обратились за помощью к англичанам, американцам и японцам. Бывший командир подводной лодки капитан I ранга А.Лесков, ленинградец, пишет в "Советской России": "Общее впечатление от этого происшествия — чувство глубокого национального унижения. Нам сообщали: "Президент глубоко озабочен, по его указанию министр обороны полетел координировать работу, начальник главного штаба флота сам даёт комментарии прессе, командующий флотом руководит". И что? А выпутывают наш батискаф из обрывков сетей и тросов англичане в чине сержанта". Дорогой товарищ Лесков, да они даже и не знают, что такое национальная гордость или национальное унижение, и никогда не знали, и умрут с этим.
БУДУЧИ УВЕРЕН, ЧТО ЕГО ПОСЕЛИЛИ в порядочном демократическом обществе улучшенной планировки, А.А. ужасно сердится, когда слышит "о вечном антагонизме" между трудом и капиталом". Он изумленно восклицает: "Позвольте, господа хорошие, какой век на дворе? Двадцать первый. Была возможность убедиться: антагонизм и вражда не приносят никаких дивидендов ни труду, ни капиталу, ни хозяину, ни работнику, а оставляет после себя лишь развал и разруху. Мы испытали это на собственной шкуре". Понять не могу, где у него была возможность убедиться в этом на собственной дубленой шкуре, в каком веке? А вот, мол, теперь всё это осталось в проклятом прошлом: "Теперь тому, кто заговаривает об антагонизме, крутят пальцем у виска". Дескать, ты, что, спятил? "Выход из ситуации давно найден и называется он "социальное партнерство" — это когда труд и капитал, работник и хозяин учитывают интересы друг друга и извлекают их этого взаимную выгоду".
Ах, что за прелесть это социальное партнерство! Никакого антагонизма, одно только извлечение взаимной выгоды и удовольствия посредством объятий и поцелуев. Такие слова, как "буржуй", "хищник", "кровосос", Алексеев всегда берет в кавычки, иронизирует: откуда, мол, взяли вы хищников среди деловых людей, в славной семье порядочных новых русских? Даже такую картину рисует: "Ведь "кровосос" в силу своей порядочности не может не платить зарплату тем, кто не бастует". Как же, социальное партнерство! И это холуй говорит нам, говорит в стране, где работающие безо всяких забастовок люди то и дело лишь голодовкой вышибают свои многомесячные заработки, которые кровососы в силу кровососной порядочности не выплачивают им.
А еще на благоухающей ниве социального партнерства случаются и такие вот истории, не приведи Господи. По Первому каналу телевидения поведали нам, что в Рязани при загадочных обстоятельствах была убита семья одного большого нувориша. Со временем убийц нашли. Ими оказались домработница богача и её сын, недавно вернувшийся из армии. Оба признались сразу. Причину, толкнувшую на преступление, домработница объяснила так: "Живу в отчаянной бедности, надежд вытащить из неё детей нет никаких. А тут — полное довольство, ни в чем себе отказа, роскошные квартиры, загородные дворцы, заграничные курорты…" И осточертело ей такое партнерство, и видно, разум помутился от унижения и ненависти, и решилась баба, да не одна, а вместе с сыном, тоже, надо полагать, наглядевшимся на подобное партнерство. Женщина-убийца умерла во время следствия, сын сошел с ума, но они так и не раскаялась в страшном злодеянии. И это характерней всего.
Что ещё, Алексеев, вы скажете о социальном партнерстве? Он лепечет: "Это понятие введено в Трудовой кодекс Российской Федерации. Но портовый комитет профсоюза докеров, похоже, в него не заглядывал".
Та телепрограмма, что рассказала о рязанской трагедии, называется "Небесная кара". Так вот, если ваше "понятие" написать даже на небесах, это не воскресит семью богача и его убийц. А главное — не убережет наше порядочное демократическое общество от подобных трагедий в будущем.
А наёмник всё твердит о порядочности и честности своих нанимателей, администрации порта, всё мурлычет: "Сомневаться в честности их намерений нет оснований. Руководители компаний знают жизнь, что называется, изнутри". Полупочтеннейший, во-первых, знание жизни вовсе не является гарантией честности. Разве, допустим, Талейран и Геббельс, маршал Петен и генерал Власов, Ельцин и Яковлев, Джек Потрошитель и Чикотило плохо знали жизнь? Во-вторых, намерения это нечто неосязаемое. Каковы были истинные намерения Горбачева, когда он возглашал : "Больше социализма!"?
Но А.А. полюбилось это эфемерное понятие: "Новые акционеры намерены вложить в развитие порта миллионы. Значит(!), условия труда будут год от года улучшаться, будет расти и зарплата… А отдача? Производительность труда не движется вперед. А порой даже падает".
Нет, сударь, даже из самых благих намерений вовсе не следует "значит". И докеры это прекрасно понимают, потому и требуют гарантий. Вот что они говорят: "Администрация жадничает, экономит на том, на чем нельзя экономить… Из года в год она не только не перевооружает работников должным образом новой техникой, но и не обеспечивает компанию грузопотоком в полном объеме. Достаточных стимулов для роста производительности труда нет: за предыдущие года не было реального роста заработной платы" ("Докер" №5).
Алексеев, понятное дело, пытается противопоставить докеров и профсоюзных лидеров, изображая последних шкурниками, предающими интересы докеров. Но те отвечают внятно: "В желтой прессе развязана разнузданная кампания против профсоюза и его лучших представителей. Но время геббельсов прошло, народ поумнел. Наши профработники все — бывшие докеры и на собственном горбу изведали докерский труд. Они могут и ошибаться, но это ошибки другие, чем ваши, господа. Мы за них сами строго спросим, и если надо, направим снова в трюм. Так уже бывало не раз" ("Докер" №8).
Алексеев в меру отпущенного ему остроумия раз за разом твердит, что, мол, лидеры профсоюза ведут себя в конфликте так несуразно, что он не сомневается: им требуются "люди в белых халатах", психиатры. Я на месте докеров за это оторвал бы Алексеева от письменного стола и прямехонько отправил работать именно в трюм, в рефрижераторный. А это — почти замкнутое пространство, где мороз 18-20 градусов, да еще работают дизельные погрузчики, доводящие концентрацию выхлопного газа до уровня в 2-3 раза выше нормы. Вот пусть бы хлебнул докерского труда, прежде чем изображать их баловнями демократии и социального партнёрства, зарплате коих "завидуют многие". Кстати, докер Ю.Рысев, прочитав в статье Алексеева, что он зарабатывает 26-28, а то и 32 тысячи, ужасно испугался, как бы эта статья не попалась на глаза жене. Она, чего доброго, может спросить: "Ты, что, милок, вторую семью содержишь тайно от меня и от профсоюза?"
Казалось бы, знакомством с Алексеевым можно и ограничиться: ясно же, что такой человек не может отстаивать справедливое дело, такой журналист не способен бороться на правду. Его защита лишь дискредитирует подзащитных. Но нельзя не принять во внимание, что Алексеев работает не один.
Его героическую эстафету на высшем, уже московском уровне, т.е. на страницах многомиллионных "Аргументов и фактов" (№ 30'05), подхватил сам генеральный директор ОАО "Морской порт Санкт-Петербург" Сергей Валентинович Челядин. Он родом из Липецкой области, по образованию юрист, никакого конкретно реального отношению к портовому хозяйству, к трюмам и погрузчикам никогда не имел, хотя — член Совета директоров Туапсинского порта. В ельцинско-путинскую эпоху сделал блестящую карьеру, став из тихого юрисконсульта директором по управлению недвижимым имуществом и ценными бумагами ОАО "Новолипецкий металлургический комбинат", что дало основание "Коммерсанту" назвать его "металлургом". А еще Сергей Валентинович состоит членом Совета директоров нескольких банков, не знаю, каких и где. Как его на всё от Туапсе до Ленинграда — две с гаком тысячи верст! — хватает, ума не приложу.
Первое, что бросается в глаза при чтении его выступления в "АиФ", — всё это уже знакомо по статьям Алексеева. Прежде всего — то же высокомерие по отношению к профсоюзу. Его лидеры, мол, не понимают "азы, элементарные правила менеджмента", и для них главное — "чтобы профлидер мог на том или ином документе поставить закорюку". Так же охотно Челядин прибегает к высокому искусству демагогии. Так, в прежнем договоре было записано, что если человек появился на работе в нетрезвом виде, а до этого два года не имел взысканий, то уволить его можно лишь по согласованию с профсоюзом. Что ж, очень гуманно. А Челядин заявил: "Я категорически против этого пункта: значит, каждый(!) работник один раз в два года имеет право прийти в порт пьяным. Какое тут может быть согласование?"
Я думаю, всем приходилось наблюдать такие примерно житейские сцены. К какой-то очереди подходит старый или больной, или куда-то очень торопящийся человек, или женщина с ребенком и просит пропустить без очереди. И обязательно найдётся стервец или стерва, что гневно возопит голосом Челядина: "Если каждый будет лезть без очереди!.." Можно подумать, будто впрямь во все очереди ринутся толпы стариков и больных, а на работу в Ленинградский порт ежедневно будут являться сотни пьяных докеров.
А еще С.Челядин, как и наш говорящий попугай, убежден, что ему посчастливилось жить в цивилизованном демократическом обществе и вот что, например, говорит: "В цивилизованном обществе споры решаются не количеством децибел, а силой, весомостью и точностью "аргументов". И фактов. Децибелы, понятное дело, — у докеров, а у Сергея Валентиновича — одни только аргументы и факты: сильные, весомые и точные. Или: "Мы не занимаемся популизмом. Популизм несовместим с рыночной экономикой". Боже милосердный, да и само слово-то "популизм" мы узнали только при ней, при рыночной. А уж какую прорву популистских речей наслушались, на скольких мастеров этого дела нагляделись, начиная с Гайдара, сулившего рай посредством "либерализации цен", и Чубайса с его двумя "волгами", — ни в сказке сказать, ни пером описать. Вы еще расскажите нам, дядя, что при рыночной экономике нет ни взяточничества, проституции, ни бандитизма. Вот мы вас послушаем вместе с докерами… Но всем известные факты не колеблют уверенности директора в райском характере нашей жизни. И только одно печалит: есть кое у кого в этом прекрасном обществе "лёд недоверия", в том числе и в Ленинградском морском порту у неблагодарных докеров — к заботливым владельцам.
Действительно, есть этот проклятый лёд. В том же номере "АиФ", где напечатано интервью Челядина, приведена диаграмма "Рейтинга доверия Путину" по данным Аналитического центра Юрия Левады. И что ж мы видим? Ныне президенту доверяют лишь 25-2 %. Значит, не доверяют 73-75%! Это ж не льдинка, это айсберг, способный потопить "Титаник". И что ж тут удивительного, если президент без конца твердит об удвоении ВВП, а страна стоит по этому показателю в долларах на душу населения на 97-м месте между Бразилией и Сальвадором, а по уровню коррупции вырвалась на 28-е. Если, глядя на заполонившие страну концерты, фестивали, карнавалы, на полчища неистовых юмористов, пародистов, куплетистов, можно подумать, что Россия — самая счастливая страна в мире, а оказывается, по "уровню счастья" (уж не знаю, как его исчисляли, но разве не так?) мы на 79-м месте. Или (по тем же данным): инженер, учитель в школе, преподаватель в вузе, врач получают 3-7 тысяч, а депутат Госдумы и федеральный министр — 90. Откуда же из этих цифр взяться доверию к власти вообще и к президенту, в частности?
И если самому президенту не доверяют более 70% населения, то почему директору Челядеву будут доверять хотя бы 25% докеров? Тем более, что даже в этом интервью он сам себе ужасно противоречит, даже опровергает себя. Вот он говорит, что у докеров нет никаких доказательств, будто новый договор ухудшает их положение: "Ухудшают — и всё тут, мы так думаем. Да мало ли кто что думает". Правильно, справедливо. Но тут же слышим, что у него "создаётся ощущение, что для них чем хуже, тем лучше". Что ж получается? "Думам" докеров он не верит, отвергает их, высмеивает, а своим ощущениям — доверят полностью. Много ли после этого стоят его заверения: "У нас нет двойных стандартов". Да ведь когда веришь своим ощущениям и отвергаешь чужие, это и есть самый двойной, самый шкуриный стандарт.
Президент Путин тоже часто сотрясает атмосферу гневными словами против двойных стандартов в международных делах. Но когда он под видом как бы всеобщего равенства ввел 13-процентный налог для всех, то это и было не что иное, как двойной стандарт: нежная забота о богачам и лютая жестокость к бедным. Ничего подобного нет нигде в мире. Во многих странах с богачей берут-дерут в интересах общества 50, 60 и даже 80%.
Так если президент даже по отношению к родному народу использует в интересах богачей двойной стандарт, то почему на своём уровне от этого откажется администрация Ленинградского порта? Упомянутые совпадения с Алексеевым порой имеют у него почти буквальный характер. Например, тот, как помним, ликовал: "На то она и демократия, чтобы человек думал своей головой, а не кто-то думал за него". Теперь и от гендира слышим: "На то она и демократия, чтобы человек принимал решения самостоятельно, а не кто-то за него".
Или вот Алексеев писал: "Администрация стивидорных компаний готова подписать договор хоть сей момент, но со своими поправками". Теперь слышим от гендира: "Мы готовы подписать договор хоть сейчас, но с учётом своих поправок". Право, такое впечатление, будто или Челядин выступал в "Метро" под псевдонимом "Александр Алексеев", или Алексеев во время интервью сидел под столом Челядина и суфлировал.
Но читаем дальше. Директор уверяет: "Наши предложения были отметены с ходу. Никто из профсоюзных лидеров даже не попытался серьёзно вникнуть в их суть… Они заранее внушили себе, что администрация станет их игнорировать". То же самое твердил и А.А.: "Профсоюзы и слышать не желают!" Это одно. Но важнее другое: почему же по отношению к двум другим администрациям профсоюзы ничего плохого не внушили себе заранее, почему не отмели с ходу их предложения, почему охотно вникли в суть и заключили договоры? Вот загадка!
А как вы, любезный, в свою очередь вникли в суть предложений профсоюза? Профессор Ленинградского Государственного университета им. Пушкина А.С.Казеннов в заключении от 20 июля с.г. на "Протокол разногласий" констатирует: "Из 303 предложений работников представители работодателя по существу принимают во внимание лишь 30. Остальные 273 предложения отвергаются". Вот это, гражданин гендир, и есть "отмести с ходу".
Рассмотрев другие данные, профессор делает вывод: "Представители работодателя не ищут возможностей лучше организовать работу, сделать хозяйство более эффективным… Они фактически заняли позицию борьбы с трудовым законодательством. Они не могут эффективно управлять персоналом и хозяйством в целом и, по-видимому, не желают этого делать". И наконец: "Учитывая большую важность подразделений морского порта для экономической жизни города, было бы целесообразно рассмотреть вопрос о передаче ЗАО "Четвертая стивидорная компания" в государственное управление Санкт-Петербурга. Это и спасет компанию, и увеличит бюджет города". Что же делать с теми владельцами и управленцами, которые не могут и не умеют работать? Да очень просто: туда же их — в трюм! А компанию, как советует проф. Казеннов, — Ленинграду.