ДРАГОЦЕННАЯ ЖЕРТВА

| | | | |
Александр Лысков
ДРАГОЦЕННАЯ ЖЕРТВА
Белгородская семья сегодня
В БЕЛГОРОДЕ У МЕНЯ НЕ БЫЛО ЗНАКОМЫХ. А как узнать, чем дышит здешний человек без того, чтобы не побеседовать с ним на кухне? На одно уповал: свои русские люди кругом. Бог даст, кто-нибудь и приветит. Нашелся такой. Валерий Дмитриевич Кичигин. По профессии, если на уличном наречии, то — бомбила. Если официально — один из соучредителей частного предприятия ( ЧП) по легковому извозу. Сорока восьми лет. Крепко сбитый. Слегка лысоват, зато усов — в избытке. Усы черные, жесткие. Одет в ветровку малинового цвета. Что называется, видный мужчина.
Вёз он меня и попросил разрешения тормознуть у мастерской бытовой техники. "Заказ забрать". И через минуту выносит оттуда синтезатор "Ямаха". Кладет на заднее сиденье. "Сами музицируете?" — спрашиваю. " Нет. Я могу только если одним пальцем. Сын увлекается".
Я в синтезаторах толк немного понимаю. Разговорились о возможных причинах западения клавиш. Предложил поменять датчики с низких, басовых в середину, где больше используются. Похвастался. И через пятнадцать минут мы с Валерием Дмитриевичем уже друзьями ввалились в комнату его двадцатилетнего сына Артема, студента механического факультета местного университета. В комнате у парня что-то вроде студии звукозаписи оборудовано. Два микрофона, в том числе один конденсаторный, довольно дорогой. Синтезатор этот. На экране компьютера знакомый интерфейс музыкальной программы "Кулэдитпро". В дополнение к синтезатору — бас-гитара.
Дом частный, на окраине Белгорода. Бабушка из безграничной любви к единственному внуку терпит репетиции студентов.
Дед у нее — второй муж. Зовут дедом Сашей. А бабушку — Верой.
Вообще-то, Артем живет с родителями в двухкомнатной квартире, но у бабушки, парню свободнее. Он здесь "пропадает". Тем более, что мать его Елена Андреевна — медсестра и практикует для приработка в той двухкомнатной квартире в качестве массажистки.
Далее был и чай, и семейный альбом, и школьные сочинения Артема, и его песни на сидюшнике. И знакомство с азами массажа. И погружение в проблемы частного извоза. Но обо всем по порядку, вернее, в том порядке, в каком укладывался разговор на диктофон.
Валерий ДМИТРИЕВИЧ. Я всю жизнь за рулем. Последнее время в автобусном парке работал. Машины списывали по мере износа, а новых купить было невозможно. Это теперь с льготников можно живую копейку взять, а раньше их набьется полный автобус, и все с удостоверениями, бесплатно. А от бюджета предприятию крохи. Было восемнадцать автобусов, осталось два. Ну я и ушел. Там никакого просвета. А стариков возить дело, конечно, благородное, но с него сыт не будешь.
"Шестерку" купил подержанную, чтобы свою окончательно не загробить. Довел до ума. 70 тысяч за два года намотал по спидометру. Ремонтируюсь сам. Запчасти вазовские дешевые. Так что пока она меня кормит, а не я ее. Зимой, конечно, ремонт не в кайф. Тут однажды пришлось ходовую менять, а на улице под тридцать мороза было. Гараж у меня холодный. Яма железом обита. Как в морозилке. Почки застудил. Раздувать стало как на дрожжах. Брюхо на нос полезло. Жидкость в брюхе скопилась. Боли дикие. Спасибо бабе Саше. Отпоила чабрецом с цикорием. А то собирались уже оперировать. На искусственную почку переводить. С этим аппаратом мне бы кранты были. Не станешь же его с собой возить. С тех пор я зарекся на морозе колупаться. Теперь, если прижмет, лучше заплачу в мастерской за подъемник.
Бензин дорожает. А на заправках очереди. Это знаете почему? С Украины едут заправляться. Там у них еще дороже.
Сначала я по-черному работал. То есть без лицензии. Надоело отмазываться от мафии. Гоняли чуть не с битами бейсбольными. Ну тут организовали мы с такими же, как я, свое ЧП. Взяли в штат медсестру, механика. Всё как положено, правда, только на бумаге. Лицензии получили. Место себе для стоянки отвоевали на пустыре. Далековато, правда, от оживленных трасс. Но постепенно люди узнали, что есть тут недалеко стоянка — и пошло дело. Все. Кажется, без забот колеси, деньгу гони. Ну разве у нас человека оставят без внимания. Опять придумали какой-то новый налоговый режим. Вместо лицензии теперь требуется патент. Все надо заново переоформлять. В очередях опять сидеть целыми днями. А кто деньги будет зарабатывать?
Как дурак сидишь в этих очередях, а они там чай пьют, тебя в упор не замечают. Теща померла — квартиру оформлял полгода. Тоже заколебали в конторах основательно. Сплошное издевательство. Разве нельзя как-нибудь попроще. Никакой квартиры не захочешь. На это, что ли, и рассчитывают?
А теперь еще тут придумали какую-то "Слобожанщину". Это что-то вроде зоны свободной торговли между двумя пограничными областями — Харьковской и Белгородской. Значит, попрут хохлы к нам. Тоже и бомбилы ихние тут начнут крутиться. Новая мафия появится. И опять переоформлять документы заставят. Эти конторы долбаные должны ведь по идее помогать человеку жить, а от них один напряг.
Народ сильно испортился. Трудно стало уживаться. Вот недавно у нас в Белгороде в девять вечера отключилось электричество. И целый час не было света во всем городе. Представляете? Так знаете, что творилось в супермаркетах? Народ сразу просек, что за ним не наблюдают камеры слежения. Все деликатесы полетели в рот. Дорогие бутылки коньяка выдувались одним махом. Во какой народ! Только на Бога остается надеяться. Завтра к нам должен Патриарх приехать. Навес выстроили на площади. Служба будет. Пойду схожу. Интересно. Хотя я посты не соблюдаю, а в церковь захожу частенько. Свечку поставить там, просто постоять. Помогает. Или к матери сюда заедешь, в саду в земельке покопаешься — тоже снимает напряжение.
Дом этот отец строил. От завода получил участок. Кредит на стройматериалы. Тогда жилищного строительства почти не велось. Или в коммуналке живи, жди очереди десять лет. Или сам стройся. Отец в одиночку срубил шесть на шесть. А потом уже верандочки пристраивал, второй этаж. Яблони тоже все его руками посажены. Я здесь все детство провел. Отсюда в армию ушел.
Бабушка ВЕРА. Я тогда посадила три первые яблоньки. А сейчас у меня двадцать сортов. Есть слива, вишня. И даже виноград. На солнечной стороне два абрикосовых дерева. Малина, крыжовник, смородина. А дед пчел завел. И стали мед качать. Больше всего люблю сентябрь. Зайдешь в сад, и уходить неохота. Сейчас уж я сняла яблоки осенних сортов. Уральское наливное, Орловское полосатое. Это мои любимые. Подходит срок зимним. Они ведь только через два месяца на хранении настоящий-то вкус дают.
Валерий ДМИТРИЕВИЧ. Потом хрущевки стали печь как блины. И мне быстро квартиру дали. Я ударник комтруда был. В квартире, конечно, удобно, но если для души, то здесь лучше. Артемка тоже прикипел к этому дому. Бабушка тут на него надышаться не может. Балует. Но он у нас вообще-то парень хороший. Домашний. И тоже бабку любит. Вот он тут на фотографии в третьем классе. Ему грамоту вручают за лучшее сочинение о родителях. Вот тут кусочек из него приклеен: "У меня есть любимая бабушка. Она все время возится в саду или работает по дому. Она говорит, что так отдыхает. Бабушка часто пахнет пирогами — это мой любимый запах. Ей нравится, когда возле дома много цветов. Пионы, маки, сентябрята. При встрече она гладит меня по голове и приговаривает: "Голубчик мой". Вот какой писатель был. А теперь песни сочиняет. Рок-оперу на конкурс в Питер послал.
АРТЕМ. Сюжет из Библии. Исаак и Авраам. Помните, чтобы доказать свою преданность Богу, Авраам даже пошел на то, чтобы принести в жертву своего сына. Но ангел в последний момент остановил его руку. Сильный сюжет, правда? Я музыкальную школу закончил по фортепьяно. Элементарную аранжировку могу сделать. На конкурс принималось в клавире. Ну вывел я ноты. Послал. В ноябре должны ответить: прошел или нет во второй тур. А песни можете послушать. Тексты почитать. Я сам набрал, брошюрку вот такую сделал. Литературный вариант диска. (Из сборника песен Артема: "Девочка с соседней дачи жила за каменным забором, порой ходила погулять, но лишь с громадным лабрадором. Целый день в окно мансарды глядел в бинокль, ловил моменты, крутил настройку окуляра и сочинял ей комплименты..." Это в стиле рэгги. Смесь "Глюкозы" с "Умой Турман".
Елена АНДРЕЕВНА. Я анестезиолог. Особенно не устаю. Работа через сутки. В свободный день занимаюсь массажом. Только вы про это, пожалуйста, не пишите. Диплом у меня есть. Но лицензии нет. Втихаря делаю в основном целлюлитный массаж, коррекционный. От проблемных, пожилых стараюсь отказываться. Не дай Бог, если что случится.
Муж с лицензиями намучился, и я решила, что без этого обойдусь. Налоги там сразу огромные надо будет платить. Значит, расценки повышать. А у меня клиенты из интеллигенции, таких, чтобы с большими деньгами, нет. Да я туда и нес стремлюсь. Там я не очень себя удобно чувствую. Мне ведь еще очень важно хорошее, душевное общение, а не только, чтобы "бабки" срубить.
Начинали трудно. Клиентов совсем не было. Муж на окно машины наклеивал объявление о моем массаже. Рассказывал своим пассажирам. Год мы клиентов искали. А потом постепенно обросли постоянными. Они друг дружке обо мне передают. Так много желающих, что приходится даже отказывать. Думаю, может, оставить поликлинику? Там я в десять раз меньше получаю. Но с другой стороны, те деньги надежнее. Опять же пенсия с них будет начисляться, а не с моих массажных. О старости не хочется думать, а надо. Вот Валера ворчит на стариков, на льготников, а ведь и мы когда-нибудь станет такими.
Валерий ДМИТРИЕВИЧ. Темные дела творятся с этими льготниками. Я же с ребятами-водителями вижусь, разговариваю. Зачем им мне врать. Если кто на "Газели" рулит, то ему на провоз льготников должны выдавать по закону полторы тысячи в месяц. На "пазике" — три с половиной тысячи. А если на "мерсе" то почти семь. А на руки попадает в лучшем случае в два раза меньше. Вопрос? Вот давайте посчитаем. В Белгороде больше двадцати тысяч льготников. Каждый из них платит по сто пятьдесят рублей в месяц за проездной. Это получается аж три миллиона. Вот какие деньги крутятся. И кто-то хитро регулирует эти потоки.
И всё равно водилам, даже если они и получают компенсационные кредиты, невыгодно выезжать в город в часы пик. Бензин-то вздорожал. Он лучше сэкономит на бензине, постоит часик в холодке, пока льготники схлынут, а потом наверстает на обычных пассажирах. Нет уж, я лучше с клюкой пойду по обочине, чем когда-нибудь сяду с льготным проездным в автобус. Такая система гнусная. Между людьми зло сеет. На деньгах все помешались. Зарплаты как не платили, так и не платят. У меня шурин в Старом Осколе на хлебокомбинате водителем подрабатывает. За рейс получает две тысячи. И деньги за вырученную продукцию обязан привезти в наличке. Ничего же не учитывается как следует. Эти деньги оседают у начальства. А рабочий люд все лето лапшой с ушей питался. Вкалывает, выпекает, а зарплаты не видит. И начальства не видит месяцами. Теперь начальству не обязательно в кабинетах сидеть. С дач по мобильникам управляют. Главное, чтобы выручку везли.
Елена АНДРЕЕВНА. Одну комнату в квартире я переоборудовала под массажный кабинет. Валера стол специальный сварил из труб. Купили стереосистему. Диски с музыкой — релакс. В другой комнате сделала уголок для отдыха. Там клиенты могут чаю попить, просто расслабиться перед сеансом.
Баба ВЕРА. Чай у нас пяти сортов. С разными травами, кому что нравится. Все травы у меня в саду растут. Сейчас прохлада пришла. Самое время собирать урожай. Роса подсохнет — начнем с дедом. На ночь оставим охладиться, потом в пакеты и в подвал, на балкон, в холодильник.
Валерий ДМИТРИЕВИЧ. Раньше бабушку на базар возил, ставил за прилавок. Или сам, когда время было. А теперь растим только для себя, для знакомых. На рынке заплати за место. Потом стой до вечера. А таких, как ты, там еще много. Выручки никакой.
АРТЕМ.В нашем театре есть молодые актеры. У них что-то вроде студии. Им опера понравилась. Они все неплохо поют. Буду расписывать по голосам. Поставим хотя бы отрывок. Сюжет вечный. Народу плохо. Кажется, нет выхода. Все погибнут в пустыне. И только вера спасает. Не надо жалеть ни себя, ни даже своего ребенка ради блага народа. Такой там смысл. Тяжелая, конечно, вещь, трагическая. Но в конце концов выход находится. Народ возрождается.
...Мы сидели в саду, под яблонями. Солнце уже не палило, но светило через ветви нестерпимо. Блики играли на лицах моих новых знакомых. Крепкая семья, думал я, это спасение, может быть, даже единственное в наши дни. Кичигины выживают, и вполне достойно, без особых душевных потерь. На таких, как они, держится сейчас страна.
Конечно, на каждую такую семью приходится другая, менее счастливая, а то и вовсе лишенная воли к сопротивлению. Сознание людей подавлено окружающим ужасом. Если для Кичигиных государство — конкурент в битве за выживание, то для менее удачливых оно со своими монетизациями, стопроцентной оплатой за жилье попросту враждебно. И так будет до тех пор, пока наши города и села находятся под пятой лицемерной власти.