| | | | |
Ольга Невструева
БОЖЬИ ОДУВАНЧИКИ
Они подошли ровно в полдень, послушно держа за руки своих бабушек и дедушек. Четыре потухших одуванчика, но в где-то в глубине глаз у них прыгали солнечные зайчики. Несмотря на жару, одна из девочек была в шерстяном платьице с длинными рукавами и белых чулочках. На мальчике — зеленая якобы армейская футболка и такие же шорты. Третий одуванчик был выше всех на целую голову и все время смущенно улыбался. А четвертую девочку почти невозможно было разглядеть — она все время пряталась за спиной своего дедушки.
— Ну что, все в сборе? — веселым голосом сказала Татьяна, детский психолог, работавший при управе. — Тогда пойдемте.
Одуванчики бросили последний взгляд на стоящую у входа в парк расписную карусель и послушно пошли за нами. На карусели в это время никто не катался. Вообще, кроме нас, у входа в самый любимый московской детворой и взрослыми парк никого не было. Видимо, не время. Основная публика подкатывает вечером.
Длинной вереницей: я — журналист, фотограф, рекламный менеджер нашего журнала, группка лиц из управы и одуванчики с бабушками и дедушками, все мы гордо прошествовали в парк. Гордо, потому что без билетов — мы же с управой.
Парк был пуст. Одиноко плавали стройные лебеди, летали сами по себе воздушные шарики, сверкали красками силуэты игрушечных замков и башен. Дымились мангалы, на которых не жарились шашлыки. За всю дорогу одуванчики не сказали ни слова. И даже не пытались увести куда-нибудь в сторону своих бабушек и дедушек. В этот момент у меня зазвонил мобильник.
— Алло, Оля, слушай, — раздался веселый голос моего шефа, которого я всегда ласково за глаза называла "руководитель", — смету утвердили. Благотворительный вечер завтра в 6. Так что давай рысью созванивайся с детскими домами — чтоб штук 10 детей было. Подарки им покупать уже поехали, это в конце будет. А над сценой повесим: "Малахов — наш кандидат". Пишешь по три странички в "Комсомолец", "Комсомолку" и "Подмосковные". Все, давай в темпе!
Руководитель отключился. Не могла же я ему признаться, что отправилась подрабатывать! Один гламурный журнал предложил мне за очень хорошие денежки пописать заметки, я рассудила, что предвыборная кампания кончится, и буду я опять сидеть плевать в потолок. И согласилась. И вот теперь приходилось с трудом выкраивать время, оторванное от нашего кандидата, для мероприятий гламурного журнала. Серия заметок, которую мне предстояло сделать, была "вкусной" направленности — открытие детских кафе в Москве. Для красивой презентации в элитном журнале и вызвали одуванчиков. Но для моего руководителя я всегда должна быть на связи — на то он и руководитель, чтоб озадачивать меня в любое время суток. Хорошо еще, что вчера я уже переговорила с парой подмосковных детских домов — детей нам готовы были выделить. А вот заметки писать придется опять ночью...
Мои рассуждения прервал дикий детский крик:
— Папа! Тут есть пицца! Возьми мне целую! А пока её делают, я еще вон на той карусели прокачусь!
Розовощекий малыш лет шести в желтой майке с надписью "Шарм-эль-шейх" оторвался от родителей и бросился к ближайшей кассе. В руке он держал сто рублей. Я поглядела на наших одуванчиков. Они все так же жались к бабушкам и дедушкам. И даже не поглядели в сторону громогласного малыша.
— Так, садимся за столик, — активизировался наш фотограф Никита. Выглядел он устрашающе: метра под два ростом, лысый и в шортах. Одуванчики скромно приземлились на краешки детских стульев.
— Так, ну сели нормально! Бояться нечего! Сейчас вам принесут мороженое!
Но об этом уже распоряжались представители управы. Я слышала недовольный голос директора кафе:
— Можем дать им картошку и сок, а что вы хотите, мы же коммерческое предприятие!
Мороженое Никита купил одуванчикам сам. Разноцветное с зонтиками. Из витрины кафе достали огромные мягкие игрушки и посадили на столик. Для антуража разложили конфеты и жвачки. Но одуванчики боялись даже притронуться к чему-либо.
Так и сидели на краешках стульев, окруженные своими бабушками и дедушками. Только тут я разглядела их провожатых. Одна бабушка была очень аккуратно причесана, но одета в совершенно неподходящий июлю синий теплый костюм. В некоторых местах он был протерт почти до дыр. Дедушка был в дешевых кроссовках и светлых брюках, которые были ему явно велики.
Управский психолог поймала мой взгляд и сказала:
— Знаете, как трудно уговорить кого-нибудь сейчас дать своих детей! Уж и угощение детям обещали, и что фотки в журнале появятся — все равно почти никто не хочет тащить в жару детей в парк. Вот только эти четверо и согласились. Мы их уже давно знаем, постоянно работаем вместе. Всегда нас выручают.
— А где их родители? — спросила я. — Почему они без них?
— Да какие родители! — ответила психолог. — У Танюши мама сбежала из дома с иранцем, как только Таня родилась. Он не хотел брать ее с чужим ребенком. Девочка мать и в глаза-то не видела. Хорошо, бабушка взяла опекунство над Танюшей, а то быть бы ей в детском доме. Ну а у бабушки какая пенсия-то? Что она на нее может? А у Саши папа убил маму, теперь сидит. Им дедушка занимается. У Аленки мать алкоголичка, её уже давно родительских прав лишили. А Светина мама уехала на заработки в Америку, вроде няней там устроилась. А про девочку свою забыла. А может, и не забыла, у самой денег не густо. В общем, теперь бабушки-дедушки их тянут. Они у нас в управских списках как "неблагополучные" числятся. Но вы не думайте, мы им все время помогаем. Вот это платьице, в котором Танечка, — это спонсоры в честь праздника Дня нефтяника для детей-сирот покупали, мы тут же бабушку позвали. Чулки и туфли — это "Москвичка" выделила, они у нас оптовой продажей детских вещей на территории округа занимаются. У Саши дома даже компьютер есть, это "Альфа-плюс" жертвовало свои старые ненужные компьютеры неблагополучным детям. Правда, программы там не установлены — никак на это спонсора не найдем, у нас в округе никто этим не занимается. А Аленка через неделю в детский лагерь поедет за счет одной туристической фирмы, мы им недавно шикарный офис выделили.
Я посмотрела на одуванчиков. Они уже выпили сок и почти доели картошку. Наш Никита довольно отсматривал в камере получившиеся фотки. Тут опять зазвонил мобильник. Руководитель.
— Оля, детей отменяем. Малахов сказал: от детдомовских не та аура идет, только весь праздник испортят. Я тут переговорил с местной школой стриптиза, они нам таких девчонок подкинут! Ноги от ушей! Якобы лучшие студентки района. Их и наградим. Так что не парься, в детский дом не звони. Все. Пока.
Я отключила телефон и взглянула на столик, где еще недавно сидели одуванчики. Одуванчики исчезли, а на столе валялись картонные упаковки из-под картошки-фри. Бабушка в синем жарком костюме, думая, что ее никто не видит, доедала остатки картошки, дрожащими руками засовывая ее в рот.
Я отвела глаза. Мне было стыдно.
1.0x
