КТО ЕСТЬ ХУ? ЦЗИНЬТАО...

| | | | |
Олег Щукин
КТО ЕСТЬ ХУ? ЦЗИНЬТАО...
Визит председателя КНР в Москву накануне очередного заседания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Астане и саммита "Большой восьмерки" в гольф-отеле Gleneagles под Эдинбургом столь же неслучайна, как и последовавшая буквально следом за ней встреча российского президента с лидерами Германии и Франции в Светлогорске (Калининградская область).
В этом году к "Большой восьмерке" присоединятся представители Китая, Индии, Бразилии, ЮАР и Мексики. То есть G8 будет трансформироваться в G13 (знаковое число, согласитесь), тем самым приобретая статус расширенного варианта клуба постоянных членов Совета Безопасности ООН. А это способно коренным образом изменить расстановку сил как внутри "Большой восьмерки", так и в ООН, и на международной арене в целом.
Нынешние "сепаратные переговоры" Путина с Ху Цзиньтао увенчались принятием совместной российско-китайской Декларации "О международном порядке в ХХI веке", что по форме несомненно является ответом на претензии Америки установить "однополюсную демократию" во всем мире. О том же говорит заявление о совместных военных учениях, назначенных "на конец лета".
Скрытое содержание прошедших переговоров, впрочем, достаточно далеко от банального антиглобализма и антиамериканизма. Политика есть политика. Призрак российско-китайского союза грозит материализоваться всякий раз, когда Москве или Пекину предстоит сложный участок "дорожной карты" в отношениях с Вашингтоном. Однако после прохождения нужного участка он, как и положено добропорядочному призраку, молчаливо развеивается, оставляя в "сухом остатке" то, что в реальности нужно сторонам друг от друга: Китаю — военные технологии и сырье, особенно энергоносители, России — доброжелательный нейтралитет на восточных границах.
Впрочем, недавние события "маковой революции" в Киргизии не на шутку встревожили и Кремль, и Запретный Дворец. Американцы, поспособствовав смещению Аскара Акаева, недвусмысленно обозначили сразу два вектора угроз: северный — на Казахстан (с присоединением последнего к пулу клиентов нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, а также "перерезанием" Транссиба) и восточный — на Синьцзянь-Уйгурский автономный район КНР (с активизацией конфронтации между "красным" Китаем и "зеленым" исламским миром). После Грузии и Украины это было уже "слишком" для Москвы, да и Пекин "стратегическое окружение" со стороны Вашингтона радовать не могло.
Пока неясно, на каком уровне состоялось и состоялось ли вообще согласование действий, но нашумевшие события в Ферганской долине чем дальше тем больше оснований считать сверхэффективной контр-операцией с участием китайских и российских спецслужб по методу "встречного пала". Схожесть "почерков" побоищ, устроенных 13 мая 2005 года в Андижане и 22 июня 2004 года в Назрани настолько бросается в глаза, что вывод о вероятной взаимосвязи или даже идентичности их исполнителей напрашивается сам собой. Еще интереснее выглядят модификации сценария: в Ингушетии нападавшие просто "растворились" в пространстве, а в Узбекистане — "растворились" среди вышедшей на улицы протестующей толпы, которая и была разогнана верными Каримову воинскими частями. После чего вынужденные поддержать "демократию против диктатуры" Соединенные Штаты оказались поставлены перед необходимостью не только вывести свои военные базы с территории Узбекистана, но и призадуматься над развитием отношений с такими же "авторитарными режимами" в других мусульманских государствах — Саудовской Аравии, например.
В этой связи весьма симптоматичным выглядит и оглашенное Ху Цзиньтао "усиление взаимной поддержки по таким вопросам, как тайваньский вопрос и чеченский вопрос, которые затрагивают наши жизненно важные интересы". Отсюда информация о вероятном участии в восстановлении Чечни десятков или даже сотен тысяч китайских "гастарбайтеров" с приличной военной подготовкой воспринимается уже несколько иначе, нежели не слишком удачная первоапрельская шутка. И — не столько даже в случае реализации, сколько на стадии принятого к исполнению проекта — действительно может поспособствовать долгосрочному "замирению" этого субъекта Российской Федерации.
Кроме того, ослабление геостратегических позиций США в Центральной Азии, легко полученных после событий 11 сентября 2001 года, делает для американских спецслужб весьма затруднительным, если не вообще невозможным, контроль за сверхприбыльным "героиновым" наркотрафиком из Афганистана в Европу — ради чего, собственно, и развертывалась операция "Несокрушимая свобода". Показательно, что буквально за последние дни возросла активность дотоле незаметных афганских "моджахедов" — был сбит вертолет, погибло более десяти американских военнослужащих. Это, конечно, еще не Ирак, но первый звоночек уже прозвенел.
Иными словами, желание Соединенных Штатов диктовать свою волю всему миру в конце концов может привести к тому, что виртуальные, призрачные союзы против этого диктата начнут в конце концов "обретать плоть и кровь", о чем свидетельствует текущая динамика российско-китайских отношений. Впрочем, пока всё это — лишь перспектива, и не слишком близкая. Путин по-прежнему озабочен условиями своей политической и прочей "жизни после президентства". А эти условия не в последнюю очередь зависят от доброй воли "вашингтонского обкома". Ху Цзиньтао, следует отдать ему должное, решает более масштабные проблемы: сохранения и укрепления статуса Китая как "мастерской мира XXI века", что позволит лет через 10-15 бросить открытый вызов глобальному господству США. Но для этого необходимо, чтобы доллары продолжали полноводной рекой течь в занявший "низинную позицию" Китай, чтобы мировая торговля развивалась, и, соответственно, уровень потребления в США не падал.
По всему по этому, повторюсь, до каких-то форм реальной конфронтации с единственным "глобальным лидером современности" еще очень и очень далеко. Но возможности на ставший уже сакраментальным вопрос в адрес российского лидера "Ху из мистер Путин?" ответить "Ху? Цзиньтао!" это ни в коей мере не исключает. Подождем результатов саммита "Большой восьмерки" — уж очень активное "шевеление" российской стороны ей предшествовало.