«ЭТОТ РЕЖИМ САМ СЕБЯ ЗАКОПАЕТ». Депутат Государственной думы от фракции «Родина» беседует с корреспондентом «Завтра»

| | | | |
Михаил Маркелов:
«ЭТОТ РЕЖИМ САМ СЕБЯ ЗАКОПАЕТ». Депутат Государственной думы от фракции «Родина» беседует с корреспондентом «Завтра»
"ЗАВТРА". Михаил Юрьевич, вы тележурналист, "лицо с экрана". Вы работали сначала во "Взгляде" — передаче, которая сегодня ассоциируется с ультралиберализмом, с крушением СССР, со сломом старой идеологической системы. Затем было "Совершенно секретно", имевшее неоднозначную репутацию: с одной стороны, это чекисты, спецслужбы, "горячие точки", а с другой — скандалы, компроматы, "сливы", пиар. Логично было бы видеть вас приходящим в политику через СПС или "Единую Россию", или через бизнес, свой медиахолдинг. Вы же стали депутатом от патриотической, оппозиционной партии "Родина". Почему?
Михаил МАРКЕЛОВ. Пятнадцать лет назад, когда я пришел на ТВ, я был молодым человеком, только из армии, и под впечатлениями армейской службы был уверен, что можно изменить весь мир. Это стремление заключалось в том, чтобы ощутить глоток той свободы, которая тогда ассоциировалась со "Взглядом". Казалось, всё будет меняться, но никто не знал, что и как именно.
Я пришел во "Взгляд", когда он был уже закрыт: мы распространяли программу на кассетах. Мой приход не был обусловлен какими-то политическими пристрастиями. Он дал мне тогда прежде всего возможность свободно перемещаться по стране; для меня это была мечта — ездить в регионы, потому что уже тогда я знал: Москва — это не Россия. Я для себя определил нишу: понять процессы, происходящие в стране, находясь в "горячих точках". Я стал ездить по войнам, стал военным репортером, я максимально старался удаляться от политики, но это не получалось.
Впервые я попал в "горячую точку" в 1991 году — это был Нагорный Карабах, и там я понял, что жизнь абсолютно другая. Там я едва ли не впервые увидел, как огульная демократия рванула вперед и за ней пошли толпы народа, будто открыли бутылку горячего шампанского и брызги залили всю страну. Тогда же наступило жестокое разочарование, потому что я наблюдал, как себя во время поездки в Армению и Азербайджан вёл Ельцин.
За Карабахом была Южная Осетия, а потом Чечня, где все демократические принципы, которые провозглашались Ельциным, рушились на глазах. Дико было видеть, как людей выбрасывают из окон парламента. Уже тогда у меня не было никаких иллюзий. Я понял, что этот режим сам себя рано или поздно закопает.
Новый перелом произошел в октябре 93-го. Я оказался внутри "Белого дома" — мне неприятны были люди, которые его штурмовали, но и внутри парламента я не увидел единомышленников, хотя понимаю, что правда была на их стороне. Логически расстрел Верховного Совета вылился в противостояние внутри самого "Взгляда", когда все разделились на тех, кто отстаивал режим Ельцина, и тех, кто сопротивлялся ему. Я сопротивлялся, и на пике октябрьских событий мы целой командой ушли из программы в никуда, на улицу.
Тогда в нашей жизни появился человек, которому я до сих пор благодарен, которого я считаю учителем в расследовательской журналистике — это Артем Боровик. Он предложил мне заниматься всё теми же "горячими точками". Разочарования в работе с Артемом не было. Но как бы ни старались журналисты говорить правду, свобода слова уже тогда активно уничтожалась, гонения были практически каждый год — и посильнее, чем сегодня.
Я видел кровь, я видел Гайдара в Ингушетии, который во время войны лоббировал там оффшоры, я виде Ковалева, который разжигал в Чечне межнациональную рознь и помогал чеченцам. Я видел эту "демократию с лицом задницы".
После гибели Артема я создал свою телекомпанию, мы ушли на Третий канал — тогда он создавался на деньги Межпромбанка Пугачева, были прямые эфиры… Почти сразу у меня начались серьезные проблемы с чеченской преступной группировкой. С канала меня "ушли", и Рогозин поставил мне тогда плечо, оказал моральную поддержку, которая была необходима нашей команде.
Я уже был знаком с Рогозиным, еще со времен КРО — мы видели, как он дерзко ворвался на политическую арену, пытаясь отстаивать права русских за рубежом. Тогда я подумал: вот человек с иным типом мышления, он в состоянии говорить по-другому, он отличается и от власти, и от традиционной оппозиции. Мы встречались, много говорили, нас сблизила позиция по Югославии. Мы не понимали, как наша страна жалко "пускает пузыри" там, где могла бы стучать кулаком по столу. Жесткая позиция Рогозина в Европе и его стремление что-то изменить толкнули меня на политические шаги.
"ЗАВТРА". Вы стали депутатом год назад — пришли в Думу на место Геращенко. Что это за ощущение — быть депутатом, да еще от оппозиционной партии?
М.М. Став депутатом, я сразу понял, что нельзя быть везде, иначе будешь нигде, что я не должен вести себя, как депутаты из "ЕдРа", большинство из которых занимаются проблемами, в которых не разбираются. Я понял, что мне нужна своя ниша. Эту нишу я нашел в комитете по безопасности, поскольку профиль расследований мне близок. Однако "быть депутатом" для меня — это прежде всего работа в моем регионе, в Тверской области. Это моя родина, и большую часть времени я провожу там — естественно, участвуя и в заседаниях, и в работе комитета.
Но у нас ведь, по сути, нет парламента: весь парламентаризм умер с приходом нынешней "партии власти". Быть статистом в Думе, нажимая кнопки, я не могу — даже если это вечное голосование "против". Тяжело выражать протест, зная, что все твои инициативы отклоняются.
Партия "Родина" уже поняла, что эту дурную систему невозможно сломать из Москвы. Наша сила должна быть сосредоточена в регионах — только местные и региональные отделения в состоянии изменить ситуацию в стране. Время "конструктивной оппозиции" закончилось. Если мы будем и дальше находиться в пассивной оппозиции, засев в стенах Госдумы, то мы будем работать на эту "кладбищенскую стабильность", при полном непонимании со стороны избирателей, которые делегировали нас во власть, чтобы мы отстаивали их интересы. Партия — это инструмент, она нужна для того, чтобы взять власть в руки, а не для нажимания кнопок или удобного отстаивания "партийных принципов". Поэтому для меня регион стоит на первом месте.
"ЗАВТРА". Как можно работать в думском комитете по безопасности в стране, высшее руководство которой сдает национальные интересы один за другим? Чем может такой комитет заниматься?
М.М. В комитете есть опытные умные люди. Бывший министр МВД Куликов, Гуров, Гришенков. Несмотря ни на что, они сопротивляются. Беда их в том, что они связаны порукой под названием "Единая Россия", это их трагедия. В душе-то они всё понимают, но есть Кремль и политсовет их партии. А еще есть правительство, которое выдает отрицательные заключения по каждой их инициативе. Это глухая стена, поэтому решения комитета, к сожалению, во многом остаются незамеченными. При этом есть закрытые темы — их достаточно много — ядерная безопасность, например. Сейчас идут определенные улучшения в ситуации по ядерному могильнику ХДМ, у нас на комитете выступал заместитель генпрокурора Колесников. Конкретные люди понесут ответственность, будет поднят вопрос и о странном участии в проекте американцев. Но, конечно, пока курс страны неизменен, работы нормальной в комитете не будет.
"ЗАВТРА". В январе этого года вы участвовали в голодовке, которая оказалась поворотным событием в жизни "Родины", изменила всю стратегию партии. Очевидно, это был и экзистенциальный опыт для вас лично. Расскажите об этом.
М.М. У меня был опыт вынужденного голодания в Чечне, когда есть было просто нечего. Было дело и в Абхазии — трое суток шли через горы без провизии, потом едой и отравились: не знали медицинских навыков. Так что физически я был к голодовке готов.
Мы уже тогда поняли, что это пассивная форма протеста, но на тот момент это был единственно правильный выход. Понятно, что под нас никто не отдал бы ни Зурабова, ни Грефа с Кудриным. За нашими требованиями на тот момент стояла простая вещь: мы пытались объяснить, что если к оппозиции не прислушиваются, то оппозиция готова к решительным действиям. Мы добивались, чтобы нас хотя бы выслушали. Ведь это был полный абсурд, невозможный ни в одном парламенте мира: наши законопроекты не просто отклонялись — они даже не обсуждались! Нам пытались плюнуть в лицо. Мы стукнули кулаком и сказали: да пошли вы все. Десятки тысяч телеграмм поддержки со всей страны подтвердили нашу правоту.
Мы увидели, кто есть кто. Кто предатель, кто мерзавец, кто трясется за шкуру. В экстремальной ситуации всегда появляются добро и зло, без полутонов. Мы тогда поняли, что мы команда, группа единомышленников.
Самым сложным был выход из голодовки. Я думаю, что мы не потеряли лицо. Власть поняла, что с "Родиной" невозможно договариваться на меркантильных принципах. Они ничего не смогли с нами сделать.
"ЗАВТРА". С именами Кудрина, Грефа и Зурабова в вашей жизни связана еще одна история: у вас сгорел дом, который вы снимали вместе со всей семьей и в котором хранилось ваше досье по монетизации, телевизионные архивы… Насколько продвинулось следствие?
М.М. Генпрокуратура уголовное дело так и не возбудила, лишь "взяла под контроль" после моих настоятельных просьб. Теперь мне названивают пожарные и хотят выяснить, чем вызвана такая активность прокуроров. Им не приходит в голову, что у оппозиционных депутатов не каждый день горят дома. Пока их вывод — возгорание произошло возле телевизора (который не работал полгода): проводка, мол, замкнула. Три года всё было нормально, а тут голодовка, жесткое противостояние с правительством, выход программы о Зурабове в рамках "Нашей версии под грифом "секретно" — и замкнула. Из-за "неработающего телевизора" был уничтожен архив и сгорели документы, которые я собирался уже перевозить, прятать в банковскую ячейку.
"ЗАВТРА". Тогда же вы были избраны председателем регионального отделения "Родины" в Тверской области. Это совершенно новая ипостась для вас. Это строительство партии, новые выборы, сложные отношения с местными элитами, это драка за местную власть. Как вы себя мыслите на новом месте?
М.М. Чтобы создать мощную организацию, необходимо работать в районах, на местах. Раньше наша региональная организация вся замыкалась на Тверь, была государством в государстве. Сегодня главная задача — создание первичек, местных партячеек.
Мы действуем по принципу: в каждом из 42 районов области должен стоять воевода, с которого я и буду спрашивать. У нас проходят конференции, на которых выбирают лидеров местных организаций, но каждого лидера я утверждаю лично.
На сегодня у нас в области 1500 членов партии, и еще лежит около 4000 заявлений о приеме. Но мы не будем принимать новых партийцев через Тверь, мы хотим сделать это через районные организации. К ноябрю нас в области будет не менее десяти тысяч человек. К осени же мы охватим все районы.
Мы создали фракцию в городской думе Твери, а вот в Заксобрании области я пока не вижу людей, которые были бы в состоянии объединиться во фракцию "Родина". Над депутатами довлеет админресурс, они постоянно переходят из партии в партию, они подконтрольны.
Недавно Тверская область преподнесла урок беспрецедентного юридического бреда, когда председатель регионального Заксобрания Марк Хасаинов стал еще и мэром Вышнего Волочка. Незаконность такого совмещения только что подтвердила Генпрокура- тура, однако это совмещение остается реальностью в трех часах езды от Москвы!
Таким образом, наша главная цель — строительство партии и участие в жизни области. Затем — муниципальные выборы, которые состоятся в ноябре. Мы готовимся к ним как к проверке, хотя будет очень тяжело: области нужно будет выбрать чуть ли не восемь тысяч депутатов! Выборы идут практически каждую неделю: кого-то довыбирают, кого-то перевыбирают — отвлекают людей от нового Жилищного кодекса…
Следующий шаг — выборы в Заксобрание, которые состоятся весной следующего года. Мы готовимся к ним, составляем партийные списки. Мы будем идти везде по области, и каждый кандидат будет отвечать перед партией.
Последняя акция — партийный митинг на Театральной площади — показала, что наша региональная организация, будучи самой молодой в "Родине", уже является одной из самых сильных. Из 7 тысяч митинговавших нас было около двух тысяч. Мы приехали на тридцати автобусах, безо всякого административного ресурса: просто собрали за неделю людей и приехали.
А дальше — выборы в Госдуму.
"ЗАВТРА" Каков расклад сил в Тверской области?
М.М. Эти "силы" — как пауки в банке: мэр сам по себе, губернатор и председатель Заксобрания — сами по себе. У каждого свои рычаги. Область не то что поделена — поделить ее невозможно — но здесь предельно сильно развито чувство неприятия к шагам друг друга: лебедь, рак и щука отдыхают.
У губернатора многие шаги понятны и прозрачны. У мэра, которому губернатор помог в свое время прийти к власти, — жесткая конфронтация с последним, хотя публично это не обсуждается. У председателя Заксобрания задача — как можно больше провести своих людей на выборах. Позиции не согласовываются, идет борьба ради власти. Это приводит к тому, что в том же Вышнем Волочке на выборах главы района губернатор поддерживает одного, Заксобрание — другого, подключены мощнейшие ресурсы, председатель ЗС просчитывает ситуацию лучше и устраивает досрочное голосование: в район едут автобусы с алкоголиками, быстро-быстро голосуют, и кандидат от ЗС выигрывает. И не надо денег никаких вбрасывать: главное — досрочно всё устроить, насовать людям по бутылке в карманы, привезти и выбрать.
Расскажу случай. Приехали мы в Волочек, вотчину Хасаинова. Кандидат, который шел от губернатора, Артур Бабушкин, был членом НПО "Родина". Афганец, ветеран войны. Мы задумали поддержать его. Давление жуткое — в город даже заехать было почти невозможно. Дикая агрессия на штаб Бабушкина. Угрозы шли непрерывно, людей похищали — черт-те что творилось. Мы приехали встречаться с избирателями, собрались на площади — тут же приезжают микроавтобусы, выходят ребята с бейсболь- ными битами, становятся в полукруг и тупо бьют перед нами битами по ладоням. Понимаете, там в городе — 14 преступных группировок, там был шок от появления "Родины". Мы подключили аппаратуру через магазин — они залетают в магазин и пытаются избить продавщицу. Я воспользовался трибуной: посмотрите, что творится, кричу. Перед вами выступает депутат Госдумы, лидер региональной организации, а тут какие-то "быки" на ваших глазах творят беспредел… Тогда их удалось остановить.
Артур проиграл выборы и на следующий же день написал заявление о вступлении в партию "Родина". Люди тогда увидели за нами силу, почувствовали, что нет у нас дикого чувство страха. У власти — админресурс, "быки" и огромные "бабки". Но у нас тоже есть ресурс — это наша партия.
"ЗАВТРА". Тверская область не сходит сегодня с телеэкранов. Гепатит, мазут…
М.М. На аварии я не был — в этот момент находился в Германии. Интересная была поездка, в которой участвовали Абельцев от ЛДПР, Васильев от "Единой России". Позвольте мне на ней остановиться, потому что она тоже связана с областью.
Среди нескольких тем, что поднимались в Германии, есть одна, очень деликатная: перезахоронение останков немецких солдат, погребенных кое-как на нашей земле. Это спекулятивная тема, если однобоко подходить: Астраханкина, к примеру, именно ее сделала своим предвыборным коньком. Чрезвычайно сложная тема: вы сейчас о ней напишете, и наверняка будет дикая реакция с разных сторон. Дело в том, что в свое время у нас с немецкой стороной была договоренность: они оказывали Тверской области серьезную поддержку, чтобы привести русские могилы в надлежащий вид. В ответ же просили одно: перезахоронить немецких солдат, сделать кладбище — без всяких символик, конечно, просто похоронить по-человечески. Я сначала был ярым противником этой идеи — мой отец воевал. Но я разговаривал с отцом, и он сказал мне: все погибшие солдаты должны лежать в земле. Я видел наши кладбища в Германии — на них я стоял красный от стыда. И сейчас я понимаю: солдат надо похоронить. Всех солдат. Тему эту боятся даже обсуждать. Но нужно ведь говорить об этом.
"ЗАВТРА". Существуют ли у вас какие-то "эксклюзивные" данные об эпидемии гепатита, которая постигла вашу область?
М.М. Абсолютно невозможно выяснить в этом деле что-то принципиально новое. Все заключения говорят о пищевом отравлении. Что за этим стоит: диверсия или нет — ответить пока нельзя. Могу сказать лишь, что меры приняты адекватные; слава богу, вирус этот не смертелен. Кроме того, есть версия, что так протекает борьба за передел алкогольного рынка в Тверской области — возможно, здесь замешаны интересы отдельных компаний. Мы попытаемся до конца расследовать эту тему.
"ЗАВТРА". В России идет "восстание машин", вызванное гигантским износом инфраструктуры, проявляющееся в отключении электричества, в сходе поездов с рельсов, в падении МиГа-31 у вас в Адриаполе и т. д.
М.М. Очень многое навалилось на нашу область — в том числе и недавняя гибель семи тверских милиционеров в Чечне… Так что это не просто "восстание машин". Вопрос тут более глобальный, чем появление вируса гепатита или смещение железнодорожных путей, или вот взрыв бензовоза на спиртзаводе в Конакове. Это проблемы уничтожения страны, ее разграбления, тянущиеся с 1991 года. После блэкаута в Москве у нас в комитете было заседание, на котором сидели с кислыми мордами персонажи из РАО ЕЭС. И им был задан вопрос: куда деньги на инфраструктуру деваются? Они нам говорят: понимаете, вопрос не в том, как и почему выключилась система, ну выключилась и выключилась. Важно — как мы её включили! И человек этот отвечает за всю техническую составляющую в РАО ЕЭС! А если бы зимой всё произошло? В три дня вымерзло бы пол-Москвы!
Второй момент — дикая приватизация. Как можно было акционировать энергоресурсы? Сейчас идет скандал, связанный с "Мегафоном". Это же прямое "попадалово" государства! "Мегафон" входит в одну из структур, имеющих доступ к шифровальным кодам. Там работают спецслужбы, там идет прослушка: слушали, например, террористов на Дубровке… Представьте, что всё это попадет в частные руки! Теперь "Альфа-групп" сможет подключиться к прослушке и слушать — нас, вас… Или передавать данные кому-нибудь.
А что такое акционирование Калининской АЭС, которое более чем возможно?! Представьте, я акционер и вы акционер. Мы ссоримся. Вы решаете выставить акции на торги — их покупает американская компания, которая тут же приходит на АЭС, ставит свою охрану, выстраивает там свою инфраструктуру. Ей принадлежат два энергоблока. А я как акционер не согласен с такой ситуацией. И я начинаю, говоря русским языком, "кошмарить партнеров". Представьте захват АЭС, когда мои ребята забегают и начинают выяснять с вашими отношения, кто тут настоящий акционер, а кто нет, и кому что здесь принадлежит. А потом вводится внешнее управление — на этот момент останавливается пара энергоблоков. Ситуация кажется абсурдной? Но она абсолютно реальна.
Через несколько дней после того, как в Москве произошел энергокризис, в Твери была паника: "На АЭС — утечка радиации!" Представляете, что творилось в области? Мы написали запрос, желая узнать, что же произошло. Все в Москве отмолчались, но АЭС ответила: "В период с 24 по 30 мая 2005 года на Калининской АЭС произошло одно нарушение на энергоблоке №3. При выполнении профилактических работ на маслосистеме главных циркулярных насосов… в 8:46 действиями защиты отключились два из четырех энергоблоков, что вызвало автоматическую разгрузку указанного энергоблока с 9900 до 350 МВт... Данное нарушение оценено по международной шкале ИНЕС на уровне "ноль" как несущественное для ядерной радиационной безопасности…"
Но это произошло, а ведь Калининская АЭС считается одной из самых лучших. Это к вопросу об износе, финансировании и т.д., хотя персонал станции чувствует себя сегодня нормально. То есть общая система разрушения подошла к критической отметке.
То, что у нас всё посыпалось, говорит о том, что регион был одним из самых слабых. И выделявшиеся деньги просто разворовывались, в том числе командой старого губернатора Платова, который находится нынче под следствием. А до него были другие — на протяжении 10 лет область дербанили, и никто не думал, где там Калининская АЭС, где что.
"ЗАВТРА". Мы хотели бы побывать в этих "цивилизационных сгустках", которые при Советской власти всё же вживлялись в область, притом что Нечерноземье было разорено, лишено приоритетного внимания со стороны государства даже в те времена. Мы хотели бы посмотреть, что представляют собой и Торжок, и Адриаполь, и Калининская АЭС…
М.М. Приезжайте обязательно. Приглашаем!..
"ЗАВТРА". В этой разоренной земле, на которой за последние 15 лет мало что хорошего происходило, есть и другие "центры цивилизации". Мы наслышаны о целых чеченских поселениях, о чеченском нашествии в вашу область. Когда "изгои" не просто скупают земли возле АЭС, но и организовывают там чуть ли не лагеря с пулеметными вышками…
М.М. Здесь нельзя говорить только о чеченцах. Это различные моноэтнические группировки. Я ставил этот вопрос, мы отсылали много запросов по этому поводу, и сегодня мы более-менее в курсе проблемы.
Был период, когда огромное количество моноэтнических ОПГ держали саму Тверь. Главарей посадили, и из Твери их удалось вытеснить. Но в области большие диаспоры чеченцев и азербайджанцев остались и увеличиваются.
Что касается чеченцев — многие живут тут исторически, со времен переселения. Они живут компактно, а многие — действительно неподалеку от АЭС. Среди них есть нормальные люди, заинтересованные, чтобы не было никаких конфликтов, и критически относящихся к собратьям, еще воюющим против России в Чечне. При этом в область приезжают люди с юга и пополняют эти диаспоры, хотя глава тверских чеченцев заверил, что все под контролем: "муха не пролетит".
С ними должна работать власть, спецслужбы, но не на языке "маски-шоу", а выстраивая грамотное взаимодействие. Никаких силовых мер тут не должно быть — иначе они уйдут в леса. А чеченские партизаны в тверских лесах — это будет нечто.
С помощью диаспоры уже были выявлены несколько человек, которые находились в розыске. Или другой пример: у нас идет поголовная вырубка леса, многие делянки принадлежат моноэтническим группировкам — на эту тему мы говорили с лидером чеченцев, чтобы они помогли нам создать народные дружины, которые останавливали бы незаконные лесовозы, разбирались, привлекали милицию. Если незаконной вырубке будет придана огласка, то общественный резонанс не позволит укрывать эти факты. Вот в этом можно с чеченцами работать.
Но есть в области и места, куда еще не ступала нога "неискушенных людей". Это касается и цыганских поселений, многие из которых имеют отношение к наркоторговле, и тех же азербайджанцев. Тема деликатна еще и потому, что как только она поднимается, в либеральной прессе сразу раздается вой о "толерантности" и правах человека.
"ЗАВТРА". Считается, что на протяжении трех столетий из Тверской земли, находящейся меж двух столиц, высасывались соки, культурный и человеческий потенциал. Сегодня, при демографической катастрофе, это заметно еще сильнее. Я бываю в вашей области и вижу состояние деревень: доживают свое два-три человека, окна заколочены, многие деревни просто заброшены. Есть ли у вас видение, как можно исправить эту трагическую ситуацию?
М.М. Люди умирают и уезжают от безысходности, потому что нет программы развития, нет работы на селе. В свое время была замечательная идея — переселить военных, которых мы выводили из-за рубежа, в Тверскую область — программу эту предлагал Скоков, когда был секретарем Совбеза. По идее, здорово — заселение огромных пустующих территорий служивым людом. Но вопрос с работой так и не был решен. Фермерские хозяйства создавать? А кто их будет финансировать?
Чтобы возникли рабочие места, нужна губернаторская программа. В рамках области это решить вполне возможно, и есть примеры, когда в одном из районов работает лесоперерабатывающий комбинат, там хорошее управление, хороший директор, 4000 человек зарабатывают на жизнь. Это пример того, как можно развивать село не на базе мифического фермерства, а как объединение хозяйств, разрозненных сел. Надо находить средства, чтобы хозяйства производили какую-то сельхозпродукцию. Хлеб у нас не вырастишь, но ту же обработку леса можно ставить под контроль, развивать рыбный промысел, скотоводство, добычу полезных ископаемых. Но сегодня на карьерной добыче песка у нас работают москвичи, хотя в деревнях вокруг люди без работы вымирают. Нужно правильное распределение ресурсов, которым должны заниматься, в том числе, и главы районов. Но сейчас они лишь тупо внедряют 122-й закон и жмут кнопки в Заксобрании.
"ЗАВТРА". Многие, наблюдая за "Родиной", ощущают некую двойственность: с одной стороны, ее лидеры не устают говорить про то, что выведут миллионы людей на улицы в случае нечестных выборов, про власть, которая захлебнется народной кровью. С другой стороны, Сурков в своем нашумевшем интервью говорит, что не допустит революций и что смена курса невозможна.
М.М. Вспомните ситуацию на Украине. Трудно было представить перед выборами, что возникнет какая-то революционная ситуация и политики выведут людей на улицы. Но это произошло. И что в этом было антиконституционного и незаконного, требующего карательных мер? Так и у нас, если такая ситуация возникнет — сложно будет считать это чем-то антиконституционным.
"ЗАВТРА". Все прекрасно понимают, почему стали возможны "оранжевые революции" в Грузии, Украине и Киргизии. Потому что Вашингтон не разрешил старой власти стрелять. А в Узбекистане была другая ситуация, и ни о какой революции там речи не идет. И если Сурков между строчками говорит, что Кремль готов стрелять — что способна сделать "Родина" в такой ситуации?
М.М. Я не думаю, что Сурков так уж прямо обозначил готовность стрелять. Сегодня уже не 1993 год. Восстание, о возможности которого многие говорят, начнется не в Москве, а в регионах. Кто там будет стрелять, учитывая менталитет регионов? Там все связаны между собой. Или Москва будет каждый раз туда ОМОН из Брянска посылать? Если волна хотя бы в одном регионе поднимется, то по принципу домино станет рушиться всё.
1993 год был связан лишь с локаутом в парламенте. Тогда регионы никто не призывал, и регионы не так еще обнищали, они еще "брали суверенитеты, сколько могли унести". Сейчас всё изменилось: один за другим принимаются законы, которые наносят прямой вред многим миллионам людей, проживающим в основном в регионах.
Если конституционным способом, в той же Госдуме, оппозиции не дают отстаивать свою точку зрения и любое ее действие может быть подведено под нарушение Конституции — хоть выход на площадь, хоть мирный захват зурабовского кабинета — то рано или поздно начнется драка. И встает вопрос: кто во власти возьмет на себя ответственность и станет стрелять по народу? Президент? Чиновник из администрации? Ни один политик в России такую ответственность взять на себя не может. Потому что это кровь на все времена, в десятках поколений. Сохранение реноме, особенно в глазах мировых элит, — вот главный вопрос для нынешней власти, в какой бы критической ситуации она ни находилась. И поэтому мы говорим власти: пусть выборы будут честными. Пусть всё будет чисто и честно — тогда вопросы о стрельбе и о революции не возникнут.
Беседу вел Денис ТУКМАКОВ