ЛЕДОВЫЕ ЛОЦМАНЫ СВЯТОЙ РУСИ

| | | | |
Кавад Раш
ЛЕДОВЫЕ ЛОЦМАНЫ СВЯТОЙ РУСИ
ВДОЛЬ ФАСАДА РОССИИ, В ПОЛЯРНОЙ НОЧИ идут линейные атомные ледоколы и ведут караваны судов. Арктические исполины взламывают лед и в тысячах огней входят в устья великих сибирских рек — Оби и Енисея. За собой они уведут караваны с никелем, нефтью, оловом, сжиженным газом, лесом, со всем тем, чем Господь благословил Святую Русь. Недра родной земли по вере святых отцов есть Божье благословение верному ему народу. Таких морских караванов не увидишь нигде в мире, ибо ни у одной страны на земле, кроме России, нет своего атомного ледокольного флота, как нет нигде в иных пределах рудников, заводов и шахт выросших среди бараков Норильсклага, и сработанных руками невинных мучеников. Последнее обстоятельство делает недра и заводы трижды священными, а нашу судьбу абсолютно самобытной.
"Норильский никель" правильнее было бы назвать "Сибирский никель", ибо зона ответственности и влияния компании далеко выходит за рамки Норильска и захватывает едва ли не весь Северный морской путь и обширные пространства Русского Севера, на порты которого базируются ледоколы и транспорты. Что до могучего Енисея и морского пути, то они для Норильска, не имеющего железнодорожной связи с материком, буквально — "дорога жизни". Без этих водных коммуникаций Норильск просто вымер бы в короткий срок. По Енисею и морскому пути, который правильнее было бы назвать не "Северным", а "Сибирским", не только вывозится металл, но и завозится вся техника, оборудование, продовольствие — словом почти все, что обеспечивает жизнедеятельность рудников, заводов, портов, поселков и самого города на вечной мерзлоте — Норильска.
Добиться навигации по северным морям России из Мурмана, т.е. Атлантики в Тихий океан, было главной жизненной задачей Ломоносова. Он мечтал завершить дело Петра Великого, которого он называл "се Бог твой, Россия" и из своей родины Холмогор достичь Амура, Японии и Китая. Ломоносов в записках императрице Северный Ледовитый океан чаще называл "Сибирским океаном". Он еще крепко был связан с родной почвой. Это сейчас депутаты всех уровней вслед за бомжами стали употреблять термин "севера". Они же бессмысленно жуют термины безродные вроде "регион", "мегаполис", "район". В старину термин "земля" и "княжество" были синонимами. В ФРГ и сейчас "земли", а в Англии и США "графства", только в несчастной России "зоны" и "лагеря" поменяли на "регионы", а граждан на "население", как лагерную пыль.
Уже более сорока лет въезжающего в Новосибирский научный центр встречает ударный транспарант со словами Ломоносова: "Российское могущество прирастать будет Сибирью". Мысль Ломоносова здесь обрезана, ибо фраза усечена. Создатели Академгородка были людьми колоритными, но односторонне одаренными и детьми своей эпохи с марксистским горизонтом, атеизмом и изрядной долей технократической спеси. Им невдомек, что высшим образованием может быть только гуманитарное образование. И то не всякое, а только классическое и фундаментальное. Разумеется, самообразованием можно восполнить любые пробелы, если одаренность и терпение позволят.
Норильск такой же, по сути, соцгородок, как и Новосибирский Академгородок. Самое страшное наследие всех соцгородков — это абсолютная и даже изуверская атрофия исторической памяти. Во всех этих братсках, дубнах, норильсках, дивногорсках, королевах, звездных городках нет ни одного духовного центра, так как нет ни одной церкви. Эти города начинались ни с Божиих храмов, ни с ратуш, управ или иных центров самоуправления, ни с рынков, а с типового плана и типовых жилищ с надзирающими органами управления.
Как сказал Аполлон Григорьев: "Ничего я так не страшился, как жить в городе, лишенном памятников". Такой город глубоко враждебен человеку, холоден и бездушен.
С 20-х годов ушедшего века и до перестройки ставропольского "чудотворца" на всем пространстве СССР были построены тысячи новых городов! Их называют до сих пор городами, но на самом деле это поселения, ибо кроме беспамятства лишены до сих пор и подлинного гражданского самоуправления.
Братск на Ангаре, Норильск и Дивногорск на Енисее, Академгородок на Оби, Комсомольск-на-Амуре — все эти соцгородки стоят на водных путях, которые объединяются в одну систему Северным морским путем, который начинается в Мурманске и кончается во Владивостоке. Мурманск был заложен императором Николаем II как Романов-на-Мурмане, а во Владивостоке он цесаревичем собственноручно заложил вокзал будущего Транссиба в 1891 году.
Ученые не случайно обрезали слова Ломоносова о могуществе России, которое "прирастать будет Сибирью". Они уже не понимали его души и верности коренным устоям России. До сих пор и через сорок пять лет в сибирском Академгордке на 50 тыс. жителей нет ни улицы Ломоносова, ни улиц, посвященным беззаветным ученым XVIII века, которые десять лет скитались по дебрям Сибири и которых справедливо называли "странствующей академией". Нет ни одной улицы имени великих двухсотлетних подвижников Северного морского пути, как нет улицы даже сибиряка Менделеева. И этих имен вы не встретите ни в одном новом соцгородке за Уралом. Вот почему они и сейчас "родную землю" в Думе расчленяют на регионы.
Соцгорода основывали этнические евнухи, люди без Бога, без собственности, без национальности, без прошлого вроде диссидента Зиновьева.
Как человек, проведший многие годы в Академгородке на Оби под Новосибирском, могу засвидетельствовать, что типовое беспамятство, не всегда осознанная, но главная причина тревог, неудовлетворенности и бегства из соцгородов. Жизнь без памяти, лишенная духовного измерения, жестоко мстит детям.
Покойный член-корреспондент Академии Наук, известный филолог Аврорин не раз с горечью рассказывал, что каждый раз, когда он на Президиуме Сибирского отделения Академии Наук поднимал вопрос о необходимости для научного центра музея истории и освоения Сибири, то раздавался в ответ издевательский хохот ученых-технократов и макроэкономистов.
В этом сытом хохоте увешанных учеными степенями отцов семейств слышались раскаты преисподней. Не случайно Владимир Соловьев, предрекавший страшное нашествие желтой расы в своих предсмертных пронзительных прозрениях, видел последнего убийцу России в лице безродного технократа.
Теперь сотни тысяч этих безродных технократов, к тому же нечистых на руку, сбежались во все структуры власти. Более "удачливые" нашли свои серебренники в заграничных научных центрах.
Так или иначе, достоинство и память являются проблемой всех проблем России. От беспамятства разрушаются семьи, слабеют армия и государство, сиротеют дети и обезлюдиваются священные пространства Сибири и России в целом.
Но вернемся к Северному морскому пути, без которого нет северного завоза, нет богатейшего в мире шельфа, нет маневра двумя океанскими флотами — Северным флотом на Атлантике и Тихоокеанским, и нет вывоза нефти мимо Печоры и газа мимо Ямала в устье Оби и никеля из Енисея — словом, нет полноценной жизни державы.
Ломоносов, обладавший наиболее сильной памятью, пророчествовал: "Могущество России прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений Европейских в Азии и Америке". Для уличного транспаранта длинновато. Ученые в Академгородке оставили только четыре первых слова, а именно: "могущество России прирастать будет Сибирью", но ни при каких обстоятельствах не должны были быть отброшены слова и "Северным океаном", ибо без океана нет ни Сибири, ни приращения.
Освоение Северного морского пути, как завета Великого Петра, которого Ломоносов боготворил, было всепоглощающей мечтой великого помора и главным делом жизни. Как сам он отмечал: "с детства лелеянного плана северной экспедиции". Слово "с детства" особенно драгоценно. Ломоносов понимал, что это будет путь в Тихий океан и далее в Японию и Китай, который страстно искал святой преобразователь Руси, Отец Отечества, посылая экспедицию Беринга.
Сегодня жители почти всего Красноярского края — от Таймыра на востоке и до Мурмана на западе — с полдюжиной северных городов связаны жизненно с речными и морскими путями и портами норильского никеля и его рудников и предприятий. Опыт показывает, что нигде в России люди так не дорожат преданиями и историей родного края, как отрезанные от материка зимовщики и жители заполярных поселков. Живая нить с прошлым помогает преодолеть оторванность и пережить долгие полярные ночи. Мечту, которую с детства лелеял Ломоносов, должна бы одухотворять и наших детей в Сибири, и по всей стране.
Мы теперь знаем твердо, что нравственное состояние работающего и его семьи является основным фактором в производительности и успехах предприятия. Для оторванного от общей жизни Севера это особенно бывает обостренно. История освоения Сибири, его герои, жертвы и предания должны бы входить в сферу социальной ответственности компании "Интеррос", хозяйки "Норильского никеля", и являться этическим стержнем их менеджмента. История освоения Северного морского пути может стать захватывающей историей в школьных учебниках и глубоко привязать ученика к родному краю.
Эта же проблема важна для Газпрома, который получает девяносто процентов газа с полуострова Ямал, и для нефтяных компаний Среднего Приобья со столицей в Сургуте, где качают половину российской, а точнее, сибирской нефти. И Газпром и "ЛУКОЙЛ" через Обское устье широко пользуются Северным морским путем, когда вывозят за рубежи православной России ее "Божие благословение". "ЛУКОЙЛ" уже начал строить танкера ледового класса. Господь щедро одарил Россию. В нашей Арктике сосредоточено две трети мировых запасов нефти и газа, которые приводят в крайнее возбуждение всех соседей России. Они лезут к "сотрудничеству" в зоне Севморпути через все щели, пользуясь церебральной национальной расслабленностью наших соотечественников или людей, падких до сребреников.
На одну платформу для месторождения Приразломное в Печерском море потребуется 75 тысяч тонн высококачественной стали. Металл для ледостойких буровых платформ готовят в научном институте "Прометей" академика И. Горынина в Петербурге, Институт лидирует в мире в этой отрасли. Штокманское месторождение в Баренцевом море в 500 верстах от Мурманска потребует дорогой стали в три раза больше. Чтобы транспортировать газовый конденсат, надо будет проложить три нитки трубопровода. Им предстоит отработать половину столетия под громадным давлением в 150 атмосфер.
Одно Штокмановское месторождение может снабдить энергией все страны мира в течение всего наступившего столетия (!) От одной этой мысли американцы в Пентагоне и ЦРУ, чтобы пристроиться к нашему шельфу, готовы остаться без штанов, но создать ПРО. Богатства российского шельфа меняют все акценты в мировых ресурсах и стратегии на планете. Россия остается держателем мировых богатств, прилегающих к областям Северного морского пути.
Один из основных показателей боеспособности Вооруженных Сил любого государства — есть их мобилизационная готовность. Но таковая никогда не будет осуществлена без мобилизационной готовности нации или, если угодно, всего гражданского общества.
Идею создания "мореплавательной академии" выдвинул впервые в 1759 году все тот же великий помор Михайло Ломоносов. Сегодня главная Военно-Морская академия действует в Петербурге и носит по праву имя адмирала Кузнецова. Задача академии, после потери наших баз на Черном море (Одесса, Николаев, Херсон) и Балтике (Таллин, Рига, Виндава (Вентспилс), Либава (Лиепая), а при Хрущеве утрата базы Поркалла — Удд (Финляндия) и Порт-Артура (Китай) не посыпать голову пеплом, а энергично менять кругозор и оперативное построение Военно-Морских Сил и повернуться лицом к важнейшей операционной зоне флота, которая совпадает с Северным морским путем и мировыми задачами русского флота.
К сожалению, в последнее десятилетие снизился военно-духовный потенциал флота, а с ним и оперативный кругозор. Не случайно не нашел своего места в современном флоте наш, бесспорно, "моряк № 1", адмирал Игорь Касатонов. Наступило, как и во дни февраля, "время прохвостов" или людей робких с провинциальными запросами. Тогда, в феврале 1917, когда была растоптана линия военного министра адмирала Григоровича, Столыпина, государя Николая II, Колчака, Верховского и командующего Балтийским флотом Эссена, который готовил русский флот к тому, чтобы он стал первым на морях мира, тогда вынырнули на политическую сцену адвокаты вроде Керенского. О последнем великий физиолог Иван Павлов, знавший Керенского, горестно воскликнул: "такая сопля и во главе государства. Он же все погубит". Керенский выдвигал подобных себе. Так, при его содействии начальником Военно-Морской академии, основанной Петром Великим, был назначен суетливый профессор-плагиатор с брюшком Кладо. Последний выпросил себе у Временного правительства звание генерал-майора по флоту. Кладо, несмотря на реверансы, был за служебную роль флота по отношению к армии, за корабли прибрежной зоны — словом, за идеологию, которую Англия двести лет внушала в слабые ордынско-континентальные головушки безродных отечественных грамотеев. Сегодня, после того как, несмотря на послевоенную разруху, Сталин и адмирал Кузнецов заложили основы атомного мирового флота, адмирал Горшков вывел его в мировой океан, после этого прорыва вновь в фаворе у не плававших моряков-бюрократов посредственный, двусмысленный и бескрылый Кладо.
Вся система геостратегической оперативной обстановки должна быть решительно изменена в пользу арктического шельфа, где сосредоточены основные энергетические богатства. Господь благословил ими Россию. Под льдами нашей Арктики будут надежно укрываться и российские подводные крейсера, основные носители ядерного меча державы.
Наступило столетие флота в судьбе России и, прежде всего арктического флота.
В 1899 году Петербург встречал прославленного арктического исследователя, норвежца Фритьофа Нансена. Чествование проходило в зале Дворянского собрания. Вице-председатель Императорского Русского географического общества П.П. Семенов-Тянь-Шанский после грома овации в честь гостя сказал: "Живой интерес всей России к исследованиям доктора Нансена объясняется не только большой популярностью географической науки, но и положением, которое Россия занимает на земной поверхности.
Действительно, если мы обратим внимание на распределение материков вдоль Полярного круга, то окажется, что из 3600 этой параллели 1340 падают на материки Нового Света, распределяясь между Соединенными Штатами, Канадой, Данией (владеющей Гренландией. — Прим. авт. ), а 1760, на материки Старого света, распределяясь очень неравномерно: между Россией — 1600 и Скандинавией — 100 . Эта последняя страна со своими отважными мореходами имеет громадное превосходство в том отношении, что обладает единственным уголком прибрежья Северного океана, действительно пригодного к обитанию".
Семенов-Тянь-Шаньский не сказал, что Россия владеет не только большей частью мировой Арктики, но она и единственная из северных стран, чьи великие реки впадают в Северный океан, что коренным образом меняет роль России в Северном полушарии и в своем национально-государственном самосознании.
Россия более других стран испытывала "тиранию льдов". Она же создала первый в мире ледокол "Ермак", а позже и единственный в мире атомный ледокольный флот. Льды, сковывающие фасад России, не есть ее несчастье. Напротив, замерзающий порт, при всех неудобствах, надежно защищает наши приморские города и берега от супостата. Льды — тоже благословение Господне для России, они посланы ей не только как защита, но и как испытание. Семенов-Тянь-Шаньский — благородный ученый-патриот, но вполне уже обмирщенный. Он уже не был способен осознать, что Северный морской путь — главная стратегическая дорога России, проходит нашими родными северными морями, и к приезду Нансена уже вся освоена святыми подвижниками Руси, начиная от Печенгского монастыря на границе с родиной Нансена, через Соловецкую твердыню с ее чудотворцами Зосимой Савватием и Германом и далее до мыса Дежнева и бухты Провидения на Чукотке и Камчатке, местах подвижничества св. Иннокентия. В народе говорили: "от Холмогор до Колы — тридцать три Николы". По договору с Норвегией и Швецией область Кольского полуострова, населенная лопарями, принадлежала Новгороду Великому. В 1533 году преподобный Трифон Печенгский освятил церковь Святой Троицы в устье Печенги и положил начало Печенгскому монастырю. Расцвет монастыря совпадает с царствованием Ивана Грозного, который считал себя иноком и Государем-игуменом русской земли. В монастыре подвизалось уже до полусотни человек братии и до двухсот трудников. Печенгский монастырь стал вскоре крупнейшим владетелем морских судов и располагал собственными верфями. В 1590 году шведский отряд вероломно напал на монастырь и проявил изуверскую жестокость. Они зарубили 116 насельников монастыря. По преданию — лопарей из горящего монастыря, в небо взвились 116 белоснежных лебедей — души невинно убиенных. В наши дни Трифоно-Печенгский монастырь вновь возрождается. Там восстановили церковь Бориса и Глеба. Печенгский монастырь с первого дня — морская обитель, и потому его насельники, предшественники исследователей Северного морского пути, который на самом деле не "Северный", а Святой морской путь.
До патриарха Никона со вскрытием рек пол-России устремлялось на стругах и кочах в северные обители. Посещение Соловецкого монастыря приравнивалось к паломничеству в Святую Землю. Пушки Соловецкого монастыря в 1668 году возвестили о полном разрыве древлерусского благочестия с государством. Началась беспримерная десятилетняя осада. Монахи готовы были умереть, но не примириться с Никоновским надругательством над русской верой. Соловецкая морская твердыня пала за неделю до кончины царя Алексея Михайловича. Петру I было только четыре года.
МУЖИКОВАТОЕ ТЩЕСЛАВИЕ НИКОНА раскололо русскую церковь и оскорбило душу народа. Если надо уничтожить любое государство или веру, надо заразить его элементом всемирности, надо лишь добавить приставку "пан" — и явление будет истощено и размазано по пространству. Неважно панславизм — это пангерманизм или пантюркизм. То же относится к панправославию. Никон возмечтал о панправославии под эгидой Москвы. Нашил на туфли кресты, как папа римский. Заказал себе тиару, напоминающую скафандр водолаза, и стал править книги по подобию тех, которые были напечатаны в униатской Флоренции. Но народ не безмолвствовал тогда. С 1441 года, со времени разрыва Руси при Василии II с Константинополем, после того как византийский патриарх и император целовали туфлю папы, русский народ уже двести лет до Никона как уверовал, что он единственный и последний на земле народ, сохраняющий подлинное христианство. Эта вера позволила народу раздвинуть царство из междуречья Оки и Волги до Тихого океана и пройти весь Северный морской путь и породить Великого Петра. Но пришло время, и народ безродный панславизм поменял, уже подготовленный безверием, на еще более безродную всемирность. Когда "Третий Рим" сменил "Третий интернационал", Соловецкая святая обитель стала застенком, а в алтарях были устроены нужники. Но первым предтечей III Интернационала, как ни странно, был именно цареборец Никон.
В год объявления царем 10-летнего Петра 1682 году в Пустозерске в устье Печоры был сожжен в срубе великий писатель и апостол Аввакум Петров. Жар его сруба до сих пор согревает весь Северный морской путь.
В бывших лагерях вдоль побережья от Соловков до Колымы и мыса Шмидта лежат в вечной мерзлоте нетленные останки миллионов святых мучеников ГУЛАГа. Вся Арктика и Северный морской путь — это наши палестины, на века согретые мощами мучеников.
Зимник от мыса Шмидта, что напротив острова Врангеля, пересекает Чукотский полуостров и через ровно 210 километров достигает залива Креста в бухте Провидения. На этой опасной дороге можно не смотреть на спидометр. Ровно через каждые десять километров остатки концлагеря с торчащими столбами бараков и каменная комендатура из глыб. В каждом лагере держали 10 тысяч зэков. Всего 210 тысяч заключенных — по человеку на метр. Они пробивали в войну дорогу к заливу, чтобы вывозить олово. Автор этих строк зимой 1978 года проехал 210 километров туда и обратно. По краям этой священной дороги до миллиона бывших строителей в мерзлоте. Они дождутся Второго пришествия. На мыс Шмидта в 1934 году вывозили "челюскинцев". Эта дорога заслуживает храмов в начале и конце пути и часовен около каждой из 21 комендатур, хотя по всей дороге ни одной живой души сегодня. Без этого наше существование бессмысленно и преступно. Но кто первый вспомнит о невинно павших на дороге между двумя океанами — Северным и Тихим, и о тех, кто пал сраженный в мерзлоту НорильскЛАГа или наспех зарыт вдоль тысячекилометровой трассы от Магадана до Усть-Неры? Видимо, Русская Православная церковь. Но она за полвека не вспомнила о них. Все церкви призваны Спасителем к воинствованию. Память воинствует первой. Но, увы, пока наша церковь только способна собирать номенклатурно-помпезные соборы религиозных и политически немощных людей. Но коли все дороги и области примыкают к морям, то роль первопроходца по сооружению памятных крестов, часовен и церквей в наших палестинах могут взять на себя моряки из Движения поддержки флота во главе с Ненашевым. Такие подвижнические шаги укрепили бы безмерно наш флот на Атлантическом фланге — от Печенгского монастыря до бухты Провидения на Тихом океане и далее до Курил, где ждут своей часовни морские пехотинцы, павшие на Курилах в 1945 году.
И дело это надо совершать с тем же настроем, который Ломоносов рекомендовал морякам экспедиции Чичагова, отправлявшимся в 1765 году на поиски прохода по Северному пути: "чтобы единодушным рачением и якобы единым сердцем и душою внимали, прилежали и усердствовали, имея всегда в мыслях, что будучи единого Отечества дети и простираясь к единому славному и полезному делу не долженствуют дать ниже малейшего места раздражению".
Ломоносов умер 4 апреля и не узнал о неудаче трех кораблей экспедиции Чичагова, но в его наставлении звучат нотки человека, который в молодости хотел постричься в монахи и идти миссионерствовать, т.е. воинствовать в Сибирь.
Весь арктический берег России после русских мореходов, которых континентально-ордынские историки назвали "землепроходцами", казаки сушей двигались только на волоках и пользовались русским типом судов "река — море", вот после этих славных мореходов арктические просторы освоили, описали и нанесли на карту русские военные моряки из Великой Северной экспедиции, посланной Петром и позже его Адмиралтийством. Напомним еще раз, что Адмиралтийство в переводе значит "владычество морем". К XVII веку весь Северный морской путь был пройден до начала смуты по частям от Колы до Аляски до появления на Колыме кочей Дежнева в 1648 году.
Но особый импульс исследователям Севера Руси дал Великий Петр. При нем русские обосновались на всей гряде Курильских островов, не встретив там ни одного японца. Тогда на Камчатку добирались сушей кружным путем через Чукотку. Петр I пообещал царскую награду тому, кто дойдет туда морем. Охотников ждать не пришлось. В 1716 году казачий пятидесятник Кузьма Соколов и мореходы Яков Невейцын и Никифор Треска построили в Охотске ладью "Охота" и добрались на ней до Камчатки и, перезимовав, вернулись домой.
В 1713 году Федор Салтыков, один из образованнейших людей России, подал Петру I "препозицию" об "изыскании свободного морского пути от Двины реки даже до Омурского устья и до Китая". Салтыков предлагал царю: "построить суда в низовьях Северной Двины, Оби, на Лене у Якутска, около Святого Носа, а также на Амурском устье"… Впечатляющий размах.
О необходимости широких изысканий Северного морского пути докладывал Петру I и капитан-командор Федор Соймонов. В 1719 году Петр I досрочно выпустил из Морской академии пытливых и смелых геодезистов Ивана Евреинова и Федора Лужина с предписанием следовать:
"… до Камчатки и далее, куда вам указано, и описать тамошние места, где сошлися ль Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно сделать не только зюйд и норд, но и ост и вест, и все на карте исправно поставить".
Помимо этого, им поставлена была задача описать Курилы и собрать сведения о Японии.
В 1720 году в Охотске Евреинов и Лужин строят лодью и отплывают на Камчатку. Перезимовав там, они по весне двинулись на юг и описали 14 Курильских островов до Симушира включительно. Отчет о плавании Евреинов в 1722 году представил императору Петру Великому.
Петр-царь ожидал большего. Даже во время Северной войны среди тысячи трудов и тревог он никогда не забывал о пути северными русскими морями в Китай, Японию и Индию. Наконец, за три недели до смерти Петр I призвал генерал-адмирала графа Федора Апраксина и сказал ему: "худое здоровье заставило меня сидеть дома: я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно, и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию… Оградя Отечество безопасностию от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству через искусство и науки. Не будем ли мы в исследовании такого пути счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать берегов американских".
Император-моряк тогда же собственноручно написал инструкцию для экспедиции, которую по недоразумению иногда называют "Камчатской". Из инструкции царя следовало:
Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами.
На оных ботах плыть возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля часть Америки.
И для того искать, где оная сошлась с Америкой, и чтобы доехать до какого города европейских владений или ежели увидят какой корабль европейской, проведать от него, какой оной кюст (берег) называют и взять на письме и самим побывать на берегу и взять подлинную ведомость и поставя на карту, приезжать сюды".
ВО ВСЕЙ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА нет более случаев, когда самодержец и Помазанник сам пишет инструкции для мореходов. И горе той стране, школьники которой не учат наизусть речь Петра I перед Полтавской битвой или его мореходные наставления и выдержки из уставов.
Царь сам отобрал руководителей экспедиции: капитана 1 ранга датчанина Ивана Ивановича (Витуса Ионссена) Беринга, еще одного датчанина на русской службе лейтенанта Мартына Петровича Шпанберга и лейтенанта флота Алексея Ивановича Чирикова, на плечи которого по существу ляжет руководство как первой экспедицией, так и последующей десятилетней Великой Северной экспедицией. Из них троих Алексей Чириков не только наиболее одаренный, но по заслугам стоит в одном ряду с величайшими русскими адмиралами, с которыми можно сопоставить только адмирала Невельского.
Только капитан-командор Алексей Чириков в истории России настоятельно рекомендовал укрепить весь Тихоокеанский берег России и возвести форты на всех алеутских островах на Камчатке и превратить Курилы в цепь неприступных крепостей с орудиями дальнего боя. Мы по слабоумию продали Аляску, но что самое страшное — уступили Алеуты, эту прибрежную непотопляемую "эскадру", запирающую вход в наш Северный морской путь. И ни один моряк не запротестовал. Ни один государственный муж не подал голоса. Японцы, с их звериным инстинктом на слабость соседей и врагов, не ошиблись, когда стали требовать у нас Курилы, не имея даже ни одного корабля. Экспедиция давалась с великими трудностями, и каждая ее страница должна быть отражена в школьных учебниках и памятках для депутатов всех уровней.
Последняя партия выехала из Петербурга 5 февраля 1725 года и прибыла в Якутск в начале июня 1726 года — через полтора года. Так давался путь по родной земле.
Основную часть провизии отправили вьюками через дебри из Якутска в Охотск. Из шестисот лошадей больше половины пало. До Охотска добрались в октябре. Тяжелые грузы — пушки, якоря, паруса — погрузили на суда, построенные в Якутске числом 15 и отправили по Лене, Алдану, Мае и Юдоме. Те, кто шел в Охотск сухим путем в дороге были застигнуты суровыми морозами. Измученные путники остались без провизии. Питались "ремнями, обувью, падалью и бывшими у них собаками". Умерли: штурман Морисон, геодезист Лужин и много людей из команды, иные, не выдержав, вернулись в Якутск.
Только в 1730 году Беринг вернулся в Петербург и представил карту плавания и отчет, который опубликовали в 1747 году. Самым внимательным читателем отчета станет Ломоносов. Три года по прибытии Беринга и Чирикова Адмиралтейство готовило экспедицию, равной которой не было в истории ни до, ни после, а по мужеству и прорыву она не уступает и нашему космическому и атомному проекту. Речь о Великой Северной экспедиции, которую по нелепости, а то и умышленно, иногда называют "Вторая Камчатская". Уже 250 лет она замалчивается обмельчавшим обществом, утратившим подлинно мировой горизонт. Длилась она десять лет и совпала с много раз руганным правлением Анны Иоанновны. Чтобы замолчать величайшее событие в русской истории лжеплакальщики налегали на "бироновщину", приумножая его злодеяния. Между тем, основная разница между Бироном и его оппонентами заключалась в том, что Бирон тащил своих, а русские топили своих, чем и пользовался этот лжегерцог.
Вождями этой поистине священной экспедиции были четыре подвижника "из гнезда Петрова", три из них выдающиеся моряки: глава Адмиралтийств-коллегии адмирал Николай Федорович Головин, капитан-командор, будущий адмирал, позже руководивший Сибирью с выдранными ноздрями Федор Иванович Соймонов, капитан-командор Алексей Иванович Чириков, сменивший должность командира придворной яхты на смертельные испытания в Сибири, и наконец самый типичный русак, порожденный Петром, обер-секретарь Сената Иван Кириллович Кириллов. Выходец из податного сословия своим трудом и честностью добился звания обер-секретаря Правительствующего Сената и потомственного дворянства, начав с должности письмоводителя, Кириллов основал позже Оренбург и дома в Красном углу молился на заказанную им икону Петра Великого.
Явление таких людей на Руси, как эти четыре богатыря, говорит о том, что никакие бироны, самодуры, временщики и фавориты уже не в силах погасить космический импульс, который придал России Великий Петр. Иван Кириллов является автором первого, строго научного статистико-экономического обозрения России, которое он издал своим коштом в 1727 году под названием "Цветущее состояние Всероссийского государства в каковое, начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Великий Отец Отечества".
Петр I присутствовал на экзамене при выпуске из Морской Академии Алексея Чирикова и велел присвоить ему сразу второй офицерский чин — унтер-лейтенанта. В первом выпуске Академии вместе с Чириковым, тульским дворянином, значились такие моряки, как будущий вице-адмирал Дмитрий Лаптев, один из участников Великой Северной, давший свое имя одному из наших северных морей — "морю Лаптевых", а также участник той же Великой Северной Степан Малыгин, о котором исследователь Новой Земли адмирал-академик Ф.П. Литке напишет: "Малыгин исполнил все, что ему положено, и отличался всеми достоинствами, коими мы удивляемся в первейших и наиболее славнейших мореходах: решительностью и неутомимостью". Он, Малыгин, умер капитан-командором в 1764 году. Однокашником Чирикова, Лаптева, Малыгина был и известный мореход и будущий начальник всех учебных заведений флота адмирал А. Нагаев.
23 февраля 1733 года Сенат утвердил план Великой Северной экспедиции, разбитой на девять самостоятельных отрядов во главе с военными моряками и с иеромонахом в каждом отряде. Каждый отряд от Устья Печоры до Колымы имел свой корабль. Командиры отрядов подчинялись главе Адмиралтийств — коллегии адмиралу графу Николаю Федоровичу Головину, сыну генерал-адмирала и генерал-фельдмаршала графа Федора Алексеевича Головина, первого кавалера ордена Андрея Первозванного и правой руки Петра I.
Окончание следует